Элтон Мэйо и Хоторнские эксперименты
Джордж Элтон Мэйо
родился в Аделаиде, столице Южной
Австралии, в 1880 г. Его дед
по отцовской линии был лучшим
хирургом Южной Австралии, членом
совета Королевского хирургического
института, подполковником аделаидского
полка и столпом местного общества.
Отец Мэйо не добился подобного
общественного или профессионального
признания, однако, вполне успешно
занимался торговлей недвижимостью,
что позволяло его семье жить
безбедно. Обучением Мэйо сначала
занималась гувернантка, а в
двенадцатилетнем возрасте он
был послан в Queen's School в Северной
Аделаиде, где проучился три года.
Затем в 1896-1898 гг. он занимается
в основанном его дедом St. Peter's
College, частном заведении для юных
джентльменов христианского вероисповедания,
которое некогда закончил и
его отец. Родители Мэйо старались
дать своим детям приличное
образование и посоветовали Элтону
заняться изучением медицины. В
1899 г. он поступает на медицинский
факультет университета Аделаиды.
Срок обучения на нем составлял
пять лет. На первом курсе
Мэйо входит в тройку лучших
студентов факультета, однако он
проваливает экзамены за второй
курс и покидает Аделаиду. Родители
посылают его в Шотландию, он
продолжает изучать медицину
в Эдинбургском университете. В
1901 г. он уезжает из Шотландии
и поступает в небольшую медицинскую
школу при госпитале святого
Георгия в Лондоне. Он сдает
экзамены и на лечебном, и на
хирургическом отделении. Несмотря
на это, к 1903 г. его интерес
к медицине практически угасает
и он продолжает учебу разве
что из боязни расстроить родителей
и прослыть бездельником среди
своих австралийских сверстников.
Тем не менее, его нелюбовь
к этому предмету стала столь
большой, что в декабре 1903 г.
он порывает с медициной и
уговаривает отца обеспечить
ему возможность поиска альтернативной
специальности. Он поступает на
службу в горнорудную компанию
Ashanii Mining Company, занимавшуюся добычей
золота в Обуасси в Западной
Африке. И дед, и отец Мэйо
начинали свою жизнь с приключений,
и он в известном смысле
продолжил семейную традицию. К
глубокому сожалению самого Мэйо,
он был вынужден по состоянию
здоровья вернуться в Англию
уже в марте 1904 г.
В 1905 г. он приезжает в Южную
Австралию и, благодаря стараниям
родителей, становится совладельцем небольшой
издательской фирмы. В 1907 г. он возобновляет
свои университетские занятия, на сей
раз избрав их предметом философию
и психологию, и в 1911 г. получает университетский
диплом. Он решает посвятить себя академической
карьере и устраивается преподавателем
логики, психологии и этики в только
что открывшемся Квинслендском
университете в Брисбейне. Его преподавательская
деятельность получает весьма высокую
оценку. Он переходит на отделение
философии и женится на особе
из знатной семьи. В 1919 г. он публикует
монографию "Democracy and Freedom" ("Демократия
и свобода"), посвященную политическим
проблемам индустриального общества,
в которой подвергает критике
современную систему представительной
демократии, основанной на партийном
принципе. Исходя из некоторых положений
психологов Зигмунда Фрейда и Карла
Юнга, он утверждает, что политики "стимулируют
подсознательные страхи... увязывают
их с социальными и индустриальными
проблемами и, затем, предлагают некое
средство для их решения" (Trahair, 1984,
р. 97). Так же как и в других своих
работах, он пытается найти элементы,
которые связывали бы общество воедино,
а не разделяли его. Согласно Мэйо,
партийная политика с присущим ей
искусственным стимулированием
конфликтов неизбежно приводит к
усилению социального расслоения и
не может способствовать ни установлению
социальной гармонии, ни достижению индивидуальной
автономии (Маг/о, 1919,р. 20). Для того чтобы
демократия была конструктивной, а не
деструктивной, требуется определенное
политическое воспитание и просвещенное
руководство, благодаря которым иррационализм
и предрассудки уступят место рациональной
мысли и осознанию реального положения
вещей. Неприятие любого рода явлений,
так или иначе связанных с возникновением
конфликтных политических ситуаций, и
стремление к достижению социальной гармонии
становятся постоянными темами трудов
Мэйо. Скажем, в своем эссе "Modernization of
a Primitive Community" ("Модернизация примитивного
общества"), увидевшем свет в 1947 г., он
пишет, что "общество - кооперативная
система; общество цивилизованное - это
общество, в котором кооперация является
основой взаимопонимания и желания работать
сообща" (Маг/о, 1949, р. 115). В период между
этими двумя работами рабочее место представлялось
Мэйо фокусом проявления индивидуальной
самоидентификации и ключом к достижению
социального единства.
Несмотря на свой профессиональный
и личный успех в Брисбейне, Мэйо
был явно неудовлетворен достигнутым.
Гиллеспи пишет:
Мэйо находил атмосферу
субтропического Брисбейна удушающей
как физически, так и духовно;
в течение всех одиннадцати лет,
проведенных им здесь, он не оставлял
попыток или сбежать в Англию,
или устроиться на работу в Мельбурне
или Сиднее. В конце 1921 г., отчаявшись
найти хоть какую-то альтернативу, он
берет годичный отпуск (хотя и не
собирается возвращаться в Брисбейн).
Проведя несколько месяцев в
Мельбурне, он покупает билет на пароход,
отправляющийся в Соединенные Штаты,
и в августе 1922 г. в возрасте 42
лет прибывает в Сан-Франциско.
(Gillespie, 1991, р. 97)
Мэйо прибывает в
Штаты с парой рекомендательных
писем и 50 фунтами в кармане.
Испытывая понятные финансовые
затруднения, он переходит с
места на место, занимаясь то
университетскими исследованиями,
то работой на Standard Oil. Удача улыбнулась
ему, когда он встретился с
Верноном Келлогом, секретарем Национального
исследовательского совета (National Research
Council - NRC). Взгляды Мэйо на природу
индустриальных отношений заинтересовали
Келлога настолько, что он пригласил
его к себе в Вашингтон для
дальнейшего обсуждения этой
темы. В Вашингтоне Мэйо делает
все возможное, чтобы произвести
впечатление на членов Совета
и участников работавшего под
его эгидой Фонда по изучению
кадровых вопросов (Personnel Research Foundation).
Ему удалось предстать перед
ними в качестве человека, не
скованного дисциплинарными границами
и потому способного выходить
за пределы привычных категорий
психологии, психиатрии и социологии.
Затем Мэйо отправился в Нью-Йорк
и встретился там с Бердсли
Рамлом, директором Рокфеллеровского
мемориального фонда Лауры Спелмэн.
Сам Рамл, занявший этот ноет
сравнительно недавно, всячески
поддерживал социальные исследования.
Он тут же решил оказать
финансовую помощь Мэйо, разрабатывавшему
идеи достижения социальной гармонии.
Рамлу удалось выбить для пего
временную ставку исследователя
в сфере социальных наук па факультете
промышленных исследований филадельфийского
Пенсильванского университета, где Мэйо
и начал работать с зимы 1923г.
В Филадельфии Мэйо
стал говорить о том, что
он воспринимает проблемы индустриальной
психологии как проблемы "психопатологии",
тем самым подчеркивая связь
своего учения с работами Фрейда
и Юнга, а также с тогдашним
увлечением психогигиеной. Он
объяснял производственные конфликты
не столько экономическими, сколько
психологическими причинами.
Любой индивид страдает от
иррациональных проявлений и фантазий,
которые могут не оказывать серьезного
влияния на цельную личность, по
могут взаимодействовать с фантазиями
других людей, приводя к конфликтам
в промышленности и в обществе.
Таким образом, стачки и политические
волнения массовой демократии не являются
рациональными попытками добиться
увеличения заработной платы или
принятия определенной политической программы.
Они представляют собой выражение
подспудных мечтаний, и говорить, в
данном случае, следует именно о
них, а не о политических требованиях
или "симптомах".
(Gillespie, 1991, pp. 104-5)
Если бы это объяснение
производственного конфликта соответствовало
реальности, улучшение производственных
отношений являлось бы прерогативой
психопатолога, который назначал
бы определенную терапию в
зависимости от поставленного
диагноза. На суконной фабрике
Continental Mills Мэйо имел возможность
применить свою теорию на практике,
когда его пригласили туда
с тем, чтобы он помог руководству
разрешить проблему большой текучести
рабочей силы в прядильном
производстве. Мэйо пришел к выводу,
что условия работы здесь при
всей их тяжести были ничуть
не хуже, чем в других цехах,
и, стало быть, высокая текучесть
кадров объяснялась не ими.
Мэйо решил, что ее причиной
являлись неудобные позы, которые
приходилось принимать при работе
прядильщицам. Физическое утомление
не могло не повлиять на
их ментальное, т. е. психическое
состояние,- их сознание исполнялось
пессимизма, что естественным образом,
приводило к снижению производительности
труда и высокой текучести
кадров. Мэйо полагал, что данную
проблему можно решить крайне
просто: для этого достаточно
было увеличить продолжительность
и количество межоперационных
перерывов для отдыха, что, по
его мнению, позволило бы рабочим
избавиться от мрачных мыслей
и расслабиться. Разумеется, введение
дополнительных перерывов для
отдыха не было чем-то новым.
Ф. У. Тейлор, к примеру, вводил
их во время работы в Simonds
Rolling Machine Company (см. главу 2). Проблема
утомления подробно исследовалась
Джилб-ретами, теме производственного
утомления "было посвящено
достаточно большое количество
книг, написанных физиологами и
психологами США, Великобритании
и Германии... Особое место здесь
занимали отчеты специальной
британской комиссии, занимавшейся
изучением проблем производственного
утомления" (Gillespie, 1991, р. 108). Следует
заметить, что пытаясь выявить
определенную связь между утомлением
и пессимистическими мыслями,
Мэио выходил за область опытных
данных, вследствие чего его рассуждения
порой оборачивались чистой спекуляцией.
Его интересовала скорее сама
теория, чем результаты исследовании,
и потому следует всегда помнить
о предупреждении Трахейра, писавшего,
что "Мэйо нисколько не интересуют
исследования, процедуры сбора данных
и их последующий анализ" (Trahair,
1984, р. 352). Тем не менее в случае
с Continental Mills Мэйо сумел существенно снизить
текучесть кадров и повысить производительность
труда, вследствие чего Фонд Рокфеллера,
возглавляемый Рамлом, вызвался финансировать
его исследования в течение трех следующих
лет. В сентябре 1926 г. Мэйо становится адъюнкт-профессором
и руководителем отделения производственных
исследований Harvard Business School. Эта должность
была учреждена Фондом Рокфеллера и финансировалась
им в течение пяти лет, однако Мэйо оставался
в Гарварде до выхода на пенсию. Это случилось
в 1947 г. Хотя Элтои Мэйо прожил много лет
в Соединенных Штатах, а родился и вырос
в Австралии, своей родиной он всегда считал
Англию. После 1947 г. он и его жена поселяются
в частном владении на территории усадьбы
Полсден-Лейси в окрестностях Гилдфорда
(Сюррей), находящейся под защитой Общества
охраны памятников. Здесь в 1949 г. он и скончался.
Вне всяких сомнении, высокую репутацию
или даже славу Мэйо заслужил благодаря
участию в Хоторнских экспериментах, к
рассмотрению которых мы теперь и приступим.
Хоторнские эксперименты
Ричард Гиллеспи пишет
в своей работе "Manufacturing Knowledge"
("Производственное знание"), посвященной
Хоторнским экспериментам:
Хотя со времени их проведения
прошло уже больше полстолетия, они
и поныне относятся к числу
наиболее часто упоминаемых и
спорных экспериментов в истории
социальных наук. С их результатами
знакомились многие поколения студентов.
Они стали настолько значимой
вехой в истории социологии и
психологии, что стали восприниматься
мифическим началом таких специальных
дисциплин, как производственная социология,
социальная психология труда, производственная
психиатрия и антропология производственной
деятельности. Обзоры ключевых достижении
в теории организации и управления
свидетельствуют о плодотворном
влиянии экспериментов и на эту
сферу.
(Gillespie, 1991, р. 1)
Очевидно, признанная
повсеместно значимость этих
экспериментов во многом обусловлена
тем обстоятельством, что Элтон
Мэйо, обладавший несомненным даром
публициста, использовал их в
пропагандистских целях, считая
их подтверждением собственного
видения индустриального общества.
Как пишет Роуз, Мэйо был "прирожденным
коммуникатором с выраженными
пропагандистскими наклонностями"
(Rose, 1988, р. 122). О Хоторнских экспериментах
речь идет и в двух основных
его работах: "The Human Problems of an Industrial
Civilization" ("Человеческие проблемы
индустриальной цивилизации") (1933)
и "The Social Problems of an Industrial Civilization"
("Социальные проблемы индустриальной
цивилизации") (1949).
Надо заметить, что целью
Мэйо в данном случае было не столько
описание, сколько достаточно предвзятая
интерпретация этих экспериментов.
Опять-таки, говоря словами Роуза, "чем
Мэйо никогда не обладал, так это
терпимостью или скептицизмом, а
они необходимы для проведения большинства
социальных исследований... Он относился
к Хоторнским материалам, мягко говоря,
некритично..." (Rose, 1988, р. 122). Классическое
описание экспериментов следует искать
не у Мэйо, а в работах Уайтхеда "The Industrial
Worker: A Statistical Study of Human Relations in a Group of Manual
Workers" ("Индустриальный рабочий: статистическое
исследование человеческих взаимоотношений
в группе работников физического труда")
(1938) и Ф. Дж. Ротлисбергера и Уильяма Дж.
Диксона "Management and the Worker: An Account of a Research
Program Conducted by the Western Electric Company", Hawthorne Works,
Chicago 1939 ("Управление и работник: отчет
о программе исследований, проведенных
компанией Western Electric").
Хоторнские эксперименты
проводились в 1927-1932 гг. на чикагских
заводах Hawthorne Works, принадлежавших Western
Electric Company. Western Electric являлась производственным
филиалом компании American Telephone and Telegraph Company,
предприятие же Hawthorne Works было одним
из самых передовых американских
предприятий. Организация производственного
процесса основывалась на принципах
научного менеджмента и методах
массового производства, пионерами
которых были Ф. У. Тейлор и Генри
Форд. При этом организаторы производства
придерживались просвещенного подхода
к решению проблемы управления персоналом,
который именовался "капиталистической
системой благосостояния". По сути,
этот подход являлся попыткой снизить
уровень недовольства рабочих и
уменьшить влияние профсоюзов путем
осуществления патерналйстского комплекса
социальных и рекреационных мероприятий,
достаточных для поддержания
лояльности работников на должном уровне.
Комплекс привилегий, которыми пользовались
работники Hawthorne Works, no принятым в ту
пору международным стандартам выглядел
весьма впечатляющим: в него входили
программа пенсионного обеспечения,
пособия по болезни и нетрудоспособности,
возможность покупки акций, система
рабочего представительства, наличие
своей амбулатории и госпиталя.
Эта система получила дальнейшее
развитие.
В 1921 г. был сооружен спортивный
комплекс, состоявший из шести бейсбольных
полей, тринадцати теннисных кортов
и беговой дорожки; в 1927 г. была построена
Albright Gymnasium, названная в честь
первого управляющего заводом. Hawthorne
Club являлся организатором отдыха
работников, отпусков, спортивных состязаний
(по бейсболу, стрельбе, гольфу, плаванию,
была даже создана женская баскетбольная
команда "Ruthless Babes" - "Безжалостные
красотки"), занятий в вечерней
школе, клубного магазина, ссудосберегательной
ассоциации и даже конкурсов красоты...
Вся деятельность такого рода координировалась
выходившим дважды в месяц журналом
JIau'thome Microphone ("Хоторнскнй микрофон"),
сообщавшим, помимо прочего, обо всех
новостях компании и завода, а также
публиковавшим патерналистские
статьи руководства компании.
(Gillespie, 1991, pp. 19-20)
В момент начала
Хоторнскнх экспериментов на
предприятии работало около 30
тыс. человек, среди которых
было много иммигрантов: чехов,
поляков, итальянцев и немцев.
Хоторнские эксперименты
начались с проведения серии испытании
по определению оптимального уровня
промышленного освещения. Конец
девятнадцатого столетия ознаменовался
соперничеством газового и электрического
освещения, которое разрешилось, в
конце концов, в пользу последнего.
Благодаря появлению вольфрамовых
ламп накаливания производственные
пользователи смогли отказаться от использования
менее эффективных угольных ламп
и, тем самым, обеспечить необходимый
уровень освещенности при существенно
меньших затратах электроэнергии. Электроэнергетические
компании, обеспокоенные тем, что
тенденции энергосбережения в промышленности
будут угрожать их доходам, начали активную
кампанию, направленную на увеличение
уровня производственного освещения.
В 1918 г., по словам Реджа, "такая активность
сменилась финансировавшимися электроэнергетическими
компаниями испытаниями влияния
уровня освещенности на производительность
труда, показывавшими прямую ее зависимость
от этого уровня" (Wrege, 1976, р. 12). Нет
ничего удивительного в том, что
скептики усомнились в достоверности
этих результатов. В 1923 г. компания General
Electric предложила провести обширную программу
исследований по этой проблеме под
наблюдением Национального исследовательского
совета (NRC). Это привело к созданию
Комитета по проблемам промышленного
освещения, председателем которого
был избран профессор Д. С. Джексон,
занимавшийся проблемами электротехники
в Массачусетском технологическом
институте. Томас Эдисон, основоположник
всего этого направления, занимал
в Комитете символический пост почетного
председателя. Хотя производители электротехнического
оборудования занимались финансированием
программы исследований, они не принимали
непосредственного участия в
их проведении и нс могли повлиять
па их результаты. Как замечает Гиллеспи,
"предоставив проведение исследований
общественной организации NRC и заручившись
авторитетом Эдисона, производители
электротехнической продукции хотели
убедить общественность в объективном
характере исследований" (Gillespie, 1991,
р. 39).