В марте 1928 г. Т.
К. Стивенсон, директор по персоналу
Western Electric, послал Элтону Мэйо
предварительный отчет о результатах
экспериментов на опытном сборочном
участке. Стивенсона весьма впечатлила
речь Мэйо "Что психология может
дать промышленности в течение
десяти ближайших лет", прочитанная
за пять месяцев до этого
на обеде руководителей отделов
кадров крупных корпораций (Gillespie,
1991, р. 70). Мэйо с интересом прочел
этот отчет и решил посетить
предприятие Hawthorne в апреле 1928 г.
вместе со своей ассистенткой
Эмили Осборн. Ему хотелось на
месте ознакомиться с работой
опытного участка и провести
серию замеров кровяного давления
у работников в рамках программы
изучения проблемы производственного
утомления. Интерес Мэйо к кровяному
давлению был стимулирован его
гарвардским коллегой Лоуренсом
Хендерсоном, профессором химии
и Лоуэлловским стипендиатом, занимавшимся
исследованием крови и написавшим
соответствующую работу. Хендерсон
в это время был также увлечен
социологическими теориями Вильфредо
Парето. В начале тридцатых годов
он стал вести в Гарварде
семинар, известный как "кружок
Парето", в котором участвовал
Мэйо и который оказал очень
серьезное влияние на развитие
теории управления (см. главу 12). Во
время своего визита на Hawthorne Works
Мэйо и его ассистентка замеряли
кровяное давление и частоту
пульса у пяти сборщиц реле,
работавших на опытном участке,
а также у трех женщин, работавших
на участке намотки катушек.
Хотя полученные результаты указывали
на наличие определенной корреляции
между введением дополнительных
перерывов для отдыха и повышением
производительности труда на
опытном участке, их никоим
образом нельзя было считать
достаточно надежными. Тем не
менее по одной из проблем
Мэйо мог высказаться с полной
определенностью. Изучая медицинскую
карту Ирены Рыбацки, он обратил
внимание на ее анемичность
(малокровие) и тут же решил,
что именно этим обстоятельством
и объяснялось ее "парапоидальное"
и "большевистское" поведение.
Мэйо предпочел проигнорировать
то обстоятельство, что кровяное
давление Аделины Богатович находилось
в норме. Как замечает Гиллеспи,
"отчет Мэйо об увольнении
Рыбацки с опытного участка
наглядно демонстрирует присущую
ему тенденцию представлять любые
нарушения дисциплины, определяемой
требованиями управленческого контроля,
пси-хотическими проявлениями". (Gillespie,
1991,р. 73).
Лето 1928 г. Мэйо провел в Великобритании,
где он смог познакомиться с последней
работой Комитета по изучению проблем
производственного утомления. Когда
в октябре 1928 г. он вновь вернулся
на Hawthorne Works для измерения кровяного
давления, с ним встретился технический
директор Джордж Пеннок, который попросил
Мэйо представить результаты экспериментов
на собрании директоров по персоналу
крупных корпораций, которое должно
было состояться в Нью-Йорке. Эта
презентация прошла успешно, и в
начале
1929 г. Пеннок предложил
Мэйо роль руководителя хоторнской
программы опросов. Мэйо отказался,
однако выразил согласие участвовать
в экспериментах, посещая время
от времени Hawthorne Works и при необходимости
обеспечивая экспертные заключения.
С 1929 по 1933 г. Мэйо получал от
Western Electric ежегодный гонорар в
размере $2500 и исполнял роль
официального интерпретатора Хоторискнх
экспериментов, представлявшего
их ученому миру. Гиллесии пишет:
Мэйо умел правильно расставлять
акценты в официальных отчетах
и популяризировать эксперименты, привлекая
институциональные и академические
ресурсы Гарварда и финансовые ресурсы
Рокфеллеровского гранта. В то время
как проведение самих экспериментов
всегда находилось под контролем
исследователей компании, изредка пользовавшихся
консультациями ученых, публикацией
материалов их исследований заведовали
Мэйо и его гарвардские коллеги,
что не могло не сказаться на результатах.
(Gillespie, 1991. р. 75)
В декабре 1931 г. Мэйо
получил согласие Кларенса Столла
(ставшего к этому времени вице-президентом
компании Western Electric) на написание
официального отчета о Хоторн-ских
экспериментах. Результатом этой
работы стал труд "The Human Problems of
an Industrial Civilization" ("Человеческие
проблемы индустриальной цивилизации"),
опубликованный в 1933 г. Книга,
состоявшая из восьми глав, представленных
первоначально как лоуэлловские
гарвардские лекции', и 180 страниц
текста, не сводилась к последовательному
изложению Хоторнских экспериментов.
Здесь рассматривался куда более
общин вопрос о достижении
и поддержании социального равновесия
в индустриальном обществе. Первые
две главы книги посвящены
рассмотрению проблемы утомления
и монотонности, при этом подчеркивается,
что оба названных феномена
связаны не столько с самой
работой, сколько с "отсутствием
равновесия в самом индивиде
и между ним и его работой".
Явно утомительная однообразная
работа может представляться
вполне удовлетворительной при
такой организации труда, которая
устранит дисбаланс в психологической
установке работника. Следующие
три главы книги посвящены
интерпретации Хоторнских экспериментов.
Здесь основной акцент делается
на корреляции между ростом
уровня производства на опытном
участке и развитием сплоченной
рабочей группы, управляемой просвещенными
и заботливыми руководителями. В
своей интерпретации Мэйо предпочитает
не придавать особого значения
материальным стимулам, что представляется
достаточно серьезным недосмотром.
Сборщицы опытного участка в
каком-то смысле были так же
"голодны", как и рабочие
Bethlehem Steel или иммигранты у ворот
фордовского предприятия Highland Park.
Нет ничего удивительного в
том, что участницы Хоторнского
эксперимента, с которыми в восьмидесятые
годы беседовали ученые, уверенно
заявили, что главным источником
их мотивации были именно деньги
(Greenwood, Bolton and Greenwood, 1983, pp. 217-221).
В шестой главе своей книги
Мэйо существенно расширяет масштаб
объекта исследования, переходя от
узких пределов Hawthorne Works к индустриальному
обществу в целом. В особенности
его интересует вызванное стремительной
урбанизацией и индустриализацией
крушение общности, социальных связей,
следствием чего стал рост правонарушений
и преступности. Пытаясь объяснить
взаимосвязь этих явлении, Мэйо обращается
к работам французского социолога
Эмиля Дюркгейма и к его
концепции аномии (падения нравов).
Мэйо пишет:
Основное утверждение [Дюркгейма]
состоит в том, что жизнь небольшого
сообщества организована так, что интересы
его членов подчинены интересам
группы... Индивид рождается членом
сообщества и может в детстве
и юности предвидеть ту функцию, которую
он будет выполнять в интересах группы,
когда станет взрослым. Это ожидание влияет
на его мысли и поступки в пору взросления;
выполнение же самой этой функции вызывает
у него чувство удовлетворения и ощущение
собственной общественной значимости.
Всю свою жизнь он солидарен с группой.
Современное развитие...положило конец
этой функции и связанной с ним удовлетворенности
как для индивида, так и для группы. Мы
являемся свидетелями аномии и беспорядочности
жизни, которые ныне характерны и для отдельных
людей, и для целых сообществ... Индивиды
во все большей степени склоняются к лихорадочной
активности и к беспорядочному" саморазвитию;
однако подобная жизнь обречена на неудачу,
ибо любого рода достижения уже не могут
получить должной оценки сообщества, а
ощущение счастья связывается уже не с
самими достижениями, но с некими грядущими
свершениями. Все это приводит к полнейшему
разочарованию и к отвращению, вызванному
"тщетой погони за счастьем".
(Mayо, 1933/1960, pp. 124-125)
Мэйо обращается не
только к трудам Дюркгейма,
но и к некоторым положениям
Зигмунда Фрейда, полагая, что
"неприспособленность невротика
- это социальная неприспособленность;
невротическая недееспособность - это
не личная, а социальная проблема...
Любая социальная ситуация, которая
характеризуется неупорядоченностью,
приводит человека к одержимости
куда скорее, нежели существование
его в организованном сообществе"
(Мог/о, 1933/1960, р. 127-128).
В двух последних главах своей
книги Мэйо возвращается к проблемам
поддержания социального равновесия,
которые прежде рассматривались
им в работе "Democracy and Freedom" ("Демократия
и свобода"). Основываясь на сведениях,
почерпнутых из различных политических
теорий, антропологии, социологии и
детской психологии, он утверждает,
что развитие современного индустриального
общества "привело к известной
отмене культурных традиций труда и
мастерства, (в то время, как) рост мобильности
рабочей силы и столкновение культур
серьезно повредило традиционному
укладу индивидуальной и семейной жизни.
Все это лишь усилило степень
социальной дезорганизации" (Мауо, 1933/1960,
р. 159). По его мнению, одни лишь политические
действия не позволят восстановить былую
социальную гармонию. Как он пишет,
"политические действия в данном
сообществе предполагают желание и
способность индивидов работать
вместе; политическая функция в обществе,
лишенном таковой особенности, утрачивает
свою действенность" (Мауо, 1933/1960, р.
160). Но каким же образом может
быть восстановлена социальная гармония
и решена проблема аномии, характерная
для современной жизни? Этот вопрос
до известной степени может решаться
на рабочем месте, и результаты Хоторнских
экспериментов могут подсказать
нужный ответ. Явный рост уровня производства
на опытном участке продемонстрировал
благоприятное воздействие сплоченности
группы при просвещенном руководстве
ею. Отвергая элитарную теорию Парсто,
Мэйо утверждает, что существующая
управленческая элита занята решением
технических и экономических
проблем. Вопреки заявлениям сторонников
научного менеджмента, "промышленный
рабочий... не желает принимать школьной
логики, которой определялись бы его
образ жизни и работа. То, чего
он хочет, скорее, может быть охарактеризовано
как образ жизни, существенным моментом
которого, во-первых, является взаимодействие
с другими людьми, во-вторых, исполнение
экономической функции, важной для
группы. "Триумфальный" промышленный
прогресс привел к полному забвению
этого наиважнейшего аспекта
человеческого естества" (Мауо, 1933/1960,
р. 173). Помимо прочего, согласно Мэйо, Хоторнские
эксперименты продемонстрировали то,
что руководители будущего будут играть
значительную роль в восстановлении социального
равновесия и потому должны получать соответствующее
образование. Рен замечает по поводу книги
Мэйо "The Human Problems of an Industrial Civilization".
[Oн выдвигал идею, что
член социума, стремящийся занять
позицию "лидера нового типа",
должен опираться на особый
социальный и личностный опыт,
который мог бы позволить обществу
преодолеть аномию и социальную
дезорганизацию. По сути, теория
Мэйо ; преследует ту же цель, что
и учение Тейлора, стремившегося
к достижению сотрудничества
и кооперации в индустрии. Средства
для достижения этой цели различалнсь,
однако, сама эта цель состояла
в обоих случаях в установлении
взаимовыгодного сотрудничества
рабочего и руководителя.
(Wren, 1994, р. 250)
Резюме
Существенной особенностью
работ Мэйо являлась его антипатия
к социальным конфликтам и
к возможным социальным неурядицам.
Его вера в то, что промышленные
беспорядки обусловлены личными
проблемами как физиологического,
так и психического свойства,
сильно влияла на его подход
к анализу индустриального общества.
Так, к примеру, он считал, что
источником производственных беспорядков
является не столько стремление
рабочих к соблюдению своих
законных экономических или групповых
интересов, сколько их пессимистическая
внутренняя установка. Соответственно,
отказ индивида подчиняться тем
или иным требованиям руководителя
рассматривался Мэйо не как
один из неизбежных моментов
работы производства, а как проявление
его, индивида, психической неустойчивости.
Оценивая результаты экспериментов,
проводившихся на опытном сборочном
участке, Мэйо сознательно пренебрегает
влиянием материального поощрения
на поведение сборщиц и акцентирует
внимание на групповой сплоченности
и ненавязчивом руководстве. Хотя
Мэйо вынужден оценивать Хоторнские
эксперименты на микроуровне,
он стремится к рассмотрению
социального макро-уровня и, так
называемых, следствий аномии. Соответственно
он, так или иначе, пытается
экстраполировать очевидный "успех"
Хоторнских экспериментов на
общество в целом и потому
приписывает промышленным руководителям
значительную роль в восстановлении
и поддержании социального равновесия.
Подобно тому как идеи научного
менеджмента стали ассоциироваться
с трудами и репутацией Ф.
У. Тейлора, изучение взаимоотношений
членов производственного коллектива
и социальных аспектов личности,
ставшее предверием новой эры
в теории управления, стали связывать
с фигурой Элтона Мэйо. По иронии
судьбы, академические комментаторы
зачастую противопоставляют идеи
Мэйо идеям Тейлора, хотя оба
эти человека стремились к
достижению одних и тех же
целей, т. е. к достижению
промышленной гармонии и к
прекращению антагонизма между
руководством и рабочими.
Вопросы для обсуждения
1. Опишите начало Хоторнскнх
экспериментов.
2. Чем вы объясните
повышение производительности труда
на опытном участке сборки
реле?
3. "Основная роль, которую
Мэйо сыграл в хоторнских экспериментах,
это роль публициста". Справедливо
ли это утверждение?
4. Почему Мэйо считал,
что производственные руководители
будущего будут играть заметную
роль в обеспечении социального
равновесия?
Дополнительное чтение
..................
Источник:
Шелдрейк Дж. Теория
менеджмента: от тейлоризма до
японизации / Пер. с англ. под ред.
В.А.Спивака. - СПб: Питер, 2001, с. 173-198.