Экономика первобытного общества

Например, в силу родовой экзогамии часть членов рода А уходит в род Б, где она  живет и трудится. О совместном груде, совместном ведении хозяйства  всех представителей рода говорить, как  правило, не приходится. Можно, правда, вспомнить обычай родовой взаимопомощи, когда сородичи, принадлежащие к  разным общинам, помогают друг другу  в повседневных делах, участвуют  в совместных работах, обрядах и  т. д. Но, как правило, члены одного рода, ушедшие в другие общины по браку, трудятся в разных общинах. Сохраняет  ли член рода А, ушедший в род Б, право собственности на средства производства своего рода, скажем на землю? Номинально да. Вернувшись в свой род, он может снова претендовать на его  землю. Ведь род нередко заявляет притязания на определенную территорию - вопрос лишь в том, можно ли рассматривать  это явление как экономическое  по своему содержанию. Ведь если даже род - номинальный собственник земли, фактическим ее собственником выступает  родовая община, включающая выходцев из других родов и других общин. Член рода А имеет такое же экономическое  право на охотничье-собирательские угодья, на обрабатываемую им землю  общины, в которую он влился, на ее продукты, как и те, кто принадлежит  к этой общине по рождению и трудится на этой земле. А о каком еще  праве собственности - в экономическом  смысле слова - может идти речь в  первобытном обществе?

Фактически член рода теряет это право, если не трудится на земле своего рода, потому что  для родового общества характерна, по словам Ф. Энгельса, «собственность, добытая своим трудом» и только такая собственность признается обществом.

Покинув свою родовую  общину, член рода, как правило, перестает  участвовать и в распределении  продуктов, созданных членами его  рода. Таким образом, экономического единства всего рода в действительности не существует. Все те признаки, которые  позволяют говорить об экономическом  единстве первобытного социума, свойственны  не роду, а общине.

Есть ли основание  считать исключением из правила  такие формы приобщения жены или  мужа к роду партнера по браку, вследствие которых оба они рассматриваются  обществом как члены одного рода? У некоторых народов отмечены эти сравнительно поздние формы  родовой организации. Но не следует  забывать, что, хотя муж и жена являются в глазах общества представителями  одного рода, в действительности они  происходят из разных родов и не состоят в кровном родстве. Научная  точность и объективность требуют  рассматривать их как представителей разных родов. Принадлежность мужа и  жены к одному роду условна, субъективна, ибо так считает общество, в  котором живут супруги, и они  сами. Наука руководствуется иными  критериями.

Исходя из того, что экзогамия - признак, выражающий сущность рода, что семьи при наличии  родовой организации объединяют представителей разных родов, можно  заключить, что ведущая функция  рода, как бы ни развивались и  ни менялись формы родовой организации, - регулирование семейно-брачных  отношений. Эта важнейшая функция, видимо, была первопричиной образования  рода. Данный социальный институт в  процессе развития родовой организации  может выполнять и другие функции, но они второстепенны и производны. И по своим функциям, и по структуре  первобытная община идеально приспособлена  к добыванию средств существования  в меняющейся экологической среде, к взаимодействию с этой средой, к самовоспроизводству в условиях этой среды. Родовые и общинные структуры - принципиально различные формы  социальной организации.

Этнографии известны первобытные доземледельческие  общества, где вообще нет родовой  организации - она или исчезла, или  еще не сложилась. То обстоятельство, что и таким обществам свойственна  общинная организация, указывает на первичность этого института  и его значение в жизни первобытного человечества. Ведь прежде чем возникла родовая организация, уже должна была существовать община - такая форма  организации первобытного общества, без которой немыслимо само его  существование. Формирование рода возможно только на основе общины как исходной формы организации первобытного социума, притом общины, вступившей в регулярные брачные отношения с другой или другими общинами.

Признание общины основной социально-экономической  ячейкой первобытного общества, тем  институтом, внутри которого функционирует  родовая организация, разумеется, не умаляет значения последней. Необходимо лишь выяснить истинное соотношение  между этими институтами, понять их социальные функции, их роль и место  в жизни социального целого.

Община - микрокосм  первобытного человека. Она опосредствует  его отношение не только к земле, к природе в целом, но и к  социальным и идеологическим институтам. В общине или через общину проходит вся жизнь первобытного человека. Будучи совокупностью семей, она  выполняет функции не только производства средств к жизни, но и воспроизводства, продолжения самой жизни. Последнее  не следует понимать в чисто биологическом  смысле - община «производит» человека не только как биологическое, но и  как общественное существо, в общине происходит его социализация. Все  это делает ее и центром общественной жизни, в ней сосредоточены основные сферы жизни первобытного социума.

В первобытном  обществе материальное производство и  воспроизводство самого общества - две стороны единого процесса, и последнее находится в тесной, диалектической связи с развитием  производительных сил. Когда биологически обусловленные связи, еще господствующие в обществе, перестают давать достаточный  простор развитию производительных сил, они все более и более  приспосабливаются к потребностям развивающегося производства, которое  начинает доминировать все явственнее. И процесс этот, естественно, намечается очень рано, одновременно с возникновением самого общественного производства.

Итак, род и  община никогда полностью не совпадают, наблюдается лишь их сближение различной  степени. При наличии родовой  организации община состоит из представителей разных (минимум двух) родов, связанных между собой семейно-брачными отношениями. Эти отношения могут строиться по-разному. Как правило, муж уходит в общину жены (уксорилокальный брак) или жена уходит в общину мужа (вирилокальный брак). Брак может быть также авункулокальным (поселение семейной пары в общине брата матери мужа), амбилокальным (поселение семейной пары в общине либо жены, либо мужа) или неолокальным (основание новой общины). Дислокальный брак, при котором муж и жена остаются в своих общинах, очень редок и для охотников-собирателей совершенно нехарактерен.

Община находится  в сложном диалектическом единстве с такими формами социальной организации, как род, семья, хозяйственная группа, племя, с разнообразными общественными  и производственными группировками  внутри и вне общины, но она не тождественна им. Об этом свидетельствует  этнография, имеющая дело с первобытной  доземледельческой общиной в  ее развитом состоянии, и у нас  нет оснований полагать, что в  этом отношении что-либо принципиально  менялось и в прошлом, несмотря на эволюцию самой общинной организации.

Принцип историзма - один из важнейших методологических принципов изучения истории общественных форм - лежит в основе настоящей  работы. Первобытнообщинной формации, как и другим эпохам в истории  человеческого общества, была свойственна  своя внутренняя динамика. С развитием  общества менялись и формы общинной организации. Мысль о том, что  общинная организация исторически  развивалась и что это развитие отражало внутреннюю логику развития соответствующих общественных формаций - одна из основополагающих идей настоящего исследования.

Несмотря на то что мировая этнографическая  литература накопила обширный конкретный материал, характеризующий доземледельческую  общину у различных народов мира, этот важнейший институт первобытного общества очень долго выпадал  из поля зрения авторов общих теоретических  сочинений. Он начал привлекать особое внимание лишь в последние десятилетия в связи со все более глубоким исследованием основ общественной жизни первобытных народов, со все возрастающим интересом к изучению социально-экономических отношений, хотя и сейчас эта ведущая социально-экономическая ячейка первобытности изучена хуже других общественных институтов эпохи.

Историографический  обзор литературы, посвященной общине, не входит в задачу предлагаемого  исследования. На страницах этой книги  читатель найдет ссылки на конкретные и обобщающие теоретические работы, а там, где необходимо, их критический  анализ. Однако о вкладе американских ученых в изучение первобытной общины необходимо упомянуть особо. Их исследования положили начало одному из современных  направлений в развитии американской, а затем и мировой этнографии. Остановимся подробнее на работах Дж. Стьюарда, автора концепции культурной экологии и теории многолинейной эволюции. По его мнению, охотники и собиратели строят свои социальные институты в соответствии с особенностями добываемых ими средств существования. Так, охота на животных, передвигающихся большими стадами, например бизонов или оленей карибу, заставляет людей сохранять крупные, прочные объединения на протяжении всего года. Но если животные не мигрируют и рассеяны небольшими стаями, люди предпочитают охотиться маленькими группами или в одиночку. Соответственно меняется и структура сообществ: в первом случае это подвижные многосемейные объединения, характерные, например, для атапасков и алгонкинов Канады, во втором - небольшие локализованные патрилинейные общины. Структура последних одинакова, несмотря на различия природной среды: бушмены, австралийцы и индейцы Южной Калифорнии обитают в пустынях и полупустынях, пигмеи Центральной Африки - в тропических лесах, а индейцы Огненной Земли - на гористых, заросших лесом островах с холодным и дождливым климатом. Как полагает Дж. Стьюард, все дело в том, что им приходится приспосабливать свои социальные институты к особенностями добываемой ими пищи. Так, эскимосы вынуждены селиться отдельными семьями, потому что коллективное добывание пищи в таких условиях малоэффективно. Но такой же характер расселения свойствен и шошонам Невады, живущим в совершенно иной экологической среде: здесь это связано с тем, что охотничья добыча редка и в питании преобладают продукты растительного происхождения. Однако если в ранних работах Дж. Стьюард рассматривал семью у шошонов как самообеспечивающееся и автономное единство, то в более поздних он признал, что у охотников и собирателей индивидуальные семьи имеют тенденцию к объединению в постоянные сообщества - общины.

Не вдаваясь в обсуждение теоретических взглядов Стьюарда в целом, отмечу лишь односторонность  и узость такого фактора, как особенности  добываемой охотниками и собирателями пищи. Фактор этот действительно играет важную роль, но, как будет показано ниже, не он один определяет структуру  первобытных общин. Ограниченностью  и схематизмом отличается типология  охотничье-собирательских общин: многосемейных  и прочных, но подвижных в одних  случаях, локализованных, но имеющих  тенденцию к распадению на отдельные  семьи - в других. Согласно Стьюарду, технологическая вооруженность  первобытных обществ едина, тогда  как их социальные структуры вследствие экологических различий разнотипны. По моему мнению, напротив, культуры первобытных доземледельческих  обществ, живущих в различных  экологических и исторических условиях, отражают эти различия, тогда как  их социально-экономические структуры  в основе своей едины, и это  фундаментальное единство - закономерное выражение их стадиальной близости.

Вместе с тем  следует отдать должное Стьюарду, указавшему на структурное сходство многих, хотя и далеко не всех, доземледельческих  обществ, обитающих в различной  природной и этнической среде, хотя вся совокупность социально-экономических  условий, лежащих в основе единства и многообразия охотничье-собирательских общин, осталась им не выявленной. Многие взгляды Стьюарда в свете более  поздних исследований были пересмотрены и отвергнуты, но в свое время они оказали большое стимулирующее воздействие на изучение первобытной общины.

Первобытное общество обладает большим запасом внутренних возможностей для развития, оно, несмотря на кажущиеся консерватизм и застойность, активно приспосабливается к  меняющимся условиям, порождая многообразие общественных форм, в чем заключается  залог его движения вперед. Некоторые  из этих форм, свойственные отдельным  группам первобытного человечества, вероятно, вообще не дошли до наших  дней, и мы можем судить о них  лишь по косвенным археологическим  данным.

Утверждение другого  американского теоретика, Э. Сервиса, что одни типы общин у современных  охотников и собирателей - патрилокальные, или вирилокальные, строго экзогамные, - существовали с глубочайшей древности, а другие, в которых перечисленные  признаки отсутствуют, появились лишь под воздействием европейской колонизации , малодоказательно. Конечно, при столкновении с колонизацией в первобытном обществе происходят порою далеко идущие изменения, но в каждом случае они должны стать объектом внимательного и всестороннего изучения. Нельзя приписывать только воздействию колонизации или соседних, более высоких цивилизаций возникновение общественных форм, не укладывающихся в априорные схемы социального развития. На взглядах Сервиса, как и других теоретиков, склонных к отвлеченному схематизму, отрицательно сказывается, в частности, невнимание к экологическим и демографическим факторам, непосредственно воздействующим на первобытное общество и моделирующим его структуру. Чем в более сложной экологической ситуации оказывается общество, тем ему требуется большая свобода от ограничений, налагаемых обычаями и традициями локальности, собственности на угодья и т. п., тем ему нужны большие подвижность и динамизм. В благоприятных условиях общество формирует относительно более устойчивые общественные формы. Модель общины как относительно стабильной общности, обладающей вместе с тем внутренней динамикой, которая проявляется в ходе освоения территории и активного приспособления к условиям среды, в многообразных рекомбинациях хозяйственных групп, является, как будет показано ниже, наиболее емкой и соответствует наибольшему количеству конкретных случаев. В силу своей универсальности она самобытна и органически свойственна первобытному обществу.