Массовая культура и «массового общества»

     С помощью системы террора создается  еще один “приводной ремень”, масса  постоянно получает образ врага, с которым следует бороться всеми  силами. Идеологическое обоснование  террора (“Усиление классовой борьбы по мере продвижения к социализму”  в СССР, мировой еврейский заговор  в Германии) - способствуют повышению  уровня политизации населения, призывая оное к повышенной бдительности (доносительству) и возбуждая в массе соответственные  агрессивные и ксенофобские чувства. Все население включается таким  образом в борьбу с гипотетическими  шпионами, вредителями, врагами трудящихся или арийцев.

     Для того, чтобы система “приводных ремней” была достаточно эффективной, вся политизация должна строиться  на тонко просчитанной и обязательной идеологической базе. Действительно, целые  ведомства в тоталитарных государствах посвящают свою деятельность формулированию идеологических концепций, исходящих  от “внутренней партии”. Идеология  эта должна прежде всего отвечать массовой ментальности. Мы уже видели основные идеологические формулы фашистов и нацистов; советская идеология, будучи изначально более сложной (марксизм), в конце концов была упрощена до уровня ее восприятия массой. Будучи сформулированными, идеологические догмы в обязательном порядке внедряются в систему  “приводных ремней”, и ни одна сфера  человеческой деятельности не обходится  без них (от гуманитарных наук до массового  спорта), ибо идеологизация жизни - один из главных инструментов ее политизации.

     При этом такие установки вовсе не должны были апеллировать к разуму. Они могли быть иррациональны  или просто отдавать легким безумием (фразы типа “течет вода Кубань-реки, куда велят большевики”), ибо массовая ментальность не требует рациональности. Но при таких довольно неопределенных рамках, существовало очень жесткое требование: все идеологические установки должны быть единообразны: противоречия и сомнения массе непонятны (действительно непонятны).

     Особое  место в тоталитарной системе  занимает вождь. Вождь прочно занимает верхнее место в иерархии, смена  его практически непредставима. Что же касается всех, кто ниже, то за ними место в пирамиде не закреплено. Тоталитарная иерархия в отличии  от всех ей предшествующих не предполагает зависимость положения человека от его личных качеств (ума, красоты, силы, родословной). Тоталитаризм - явление  массового общества, которое представляет собой, как мы видели, довольно размытую социальную структуру, которое уравнивает или стремится уравнять своих  членов во всем, это общество одиноких одинаковых. А стало быть и в  тоталитарном обществе отличия одного винтика в политической машине от другого минимальны.

     В этих условиях естественна высочайшая социальная мобильность (свойственная для массового общества вообще и  тоталитаризмом усиленная): смена места  каждого винтика происходит стремительно, ни один долго не задерживается на своем посту. Человек молниеносно  поднимается по социальной лестнице и так же молниеносно падает на самое дно. Человек легко перемещается и в горизонтальной плоскости, меняя (не самостоятельно, конечно, а по соответствующим  указаниям и разрешениям) работу и специальность, что ведет к  снижению компетентности во всех областях деятельности, место жительства (уезжая на “великие стройки” или будучи мобилизованным на трудовой фронт), семью (отказавшись  от родственников “врагов народа”). Маргинальный характер массового общества, его социальную мобильность тоталитаризм таким образом усиливает и  поддерживает.

     Таким образом, сейчас со всей смелостью можно констатировать, что многие предсказания Ортеги-и-Гассета действительно сбылись, хотя он и не мог предположить, что целые расы могут быть поставлены на грань выживания в результате Второй Мировой и что тоталитаризм в нашей стране окажется настолько силен.  

       2.4. Основные направления массовой культуры сегодня 

• индустрия “субкультуры детства” (художественные произведения для детей, игрушки  и промышленно производимые игры, товары специфического детского потребления, детские клубы и лагеря, военизированные  и иные организации, технологии коллективного  воспитания детей и т.п.), преследующие цели явной или закамуфлированной  стандартизации содержания и форм воспитания детей, внедрения в их сознание унифицированных  форм и навыков социальной и личной культуры, идеологически ориентированных  миропредставлений, закладывающих  основы базовых ценностных установок, официально пропагандируемых в данном обществе;
• массовая общеобразовательная школа, тесно коррелирующая с установками “субкультуры детства”, приобщающая учащихся к основам научных знаний, философских и религиозных представлений об окружающем мире, к историческому социокультурному опыту коллективной жизнедеятельности людей, к принятым в сообществе ценностным ориентациям. При этом она стандартизирует перечисленные знания и представления на основании типовых программ и редуцирует транслируемые знания к упрощенным формам детского сознания и понимания;
• средства массовой информации (печатные и электронные), транслирующие широким слоям населения текущую актуальную информацию, “растолковывающие” рядовому человеку смысл происходящих событий, суждений и поступков деятелей из различных специализированных сфер общественной практики и интерпретирующие эту информацию в “нужном” для ангажирующего данное СМИ заказчика ракурсе, т.е. фактически манипулирующие сознанием людей и формирующие общественное мнение по тем или иным проблемам в интересах своего заказчика (при этом в принципе не исключается возможность существования неангажированной журналистики, хотя практически это такая же нелепость, как и “независимая армия”);
• система национальной (государственной) идеологии и пропаганды, “патриотического” воспитания и пр., контролирующая и формирующая политико-идеологические ориентации населения и его отдельных групп (например, политико-воспитательная работа с военнослужащими), манипулирующая сознанием людей в интересах правящих элит, обеспечивающая политическую благонадежность и желательное электоральное поведение граждан, “мобилизационную готовность” общества к возможным военным угрозам и политическим потрясениям и т.п.;
• массовые политические движения (партийные и молодежные организации, манифестации, демонстрации, пропагандистские и выборные кампании и т.п.), инициируемые правящими или оппозиционными элитами с целью вовлечения в политические акции широких слоев населения, в большинстве своем весьма далекого от политических интересов элит, мало понимающего смысл предлагаемых политических программ, на поддержку которых людей мобилизуют методом нагнетания политического, националистического, религиозного и иного психоза;
• массовая социальная мифология (национал-шовинизм и истерический “патриотизм”, социальная демагогия, популизм, квазирелигиозные и паранаучные учения и движения, экстрасенсорика, “кумиромания”, “шпиономания”, “охота на ведьм”, провокативные “утечки информации”, слухи, сплетни и т.п.), упрощающая сложную систему ценностных ориентаций человека и многообразие оттенков миропонимания до элементарных дуальных оппозиций (“наши – не наши”), замещающая анализ сложных многофакторных причинно-следственных связей между явлениями и событиями апелляциям к простым и, как правило, фантастическим объяснениям (мировой заговор, происки иностранных спецслужб, “барабашки”, инопланетяне и пр.), партикуляризирующая сознание (абсолютизирующее единичное и случайное, игнорируя при этом типичное, статистически преобладающее) и т.п. Это в конечном счете освобождает людей, не склонных к сложным интеллектуальным рефлексиям, от усилий по рациональному объяснению волнующих их проблем, дает выход эмоциям в их наиболее инфантильном проявлении;
• индустрия развлекательного досуга, включающая в себя массовую художественную культуру (практически по всем видам литературы и искусства, быть может, за определенным исключением архитектуры), массовые постановочно-зрелищные представления (от спортивно-цирковых до эротических), профессиональный спорт (как зрелище для болельщиков), структуры по проведению организованного развлекательного досуга (соответствующие типы клубов, дискотеки, танцплощадки и пр.) и иные виды массовых шоу. Здесь потребитель, как правило, выступает не только в роли пассивного зрителя (слушателя), но и постоянно провоцируется на активное включение или экстатическую эмоциональную реакцию на происходящее (порой не без помощи допинговых стимуляторов), что является во многих отношениях эквивалентом все той же “субкультуры детства”, только оптимизированным под вкусы и интересы взрослого или подросткового потребителя. При этом используются технические приемы и исполнительское мастерство "высокого" искусства для передачи упрощенного, инфантилизированного смыслового и художественного содержания, адаптированного к невзыскательным вкусам, интеллектуальным и эстетическим запросам массового потребителя. Массовая художественная культура достигает эффекта психической релаксации нередко посредством специальной эстетизации вульгарного, безобразного, брутального, физиологического, т.е. действуя по принципу средневекового карнавала и его смысловых “перевертышей”. Для этой культуры характерно тиражирование уникального, культурно значимого и сведение его к обыденно-общедоступному, а порой и ирония над этой общедоступностью и т.п. (опять-таки на основе карнавального принципа профанирования сакрального);
• индустрия оздоровительного досуга, физической реабилитации человека и исправления его телесного имиджа (курортная индустрия, массовое физкультурное движение, культуризм и аэробика, спортивный туризм, а также система хирургических, физиотерапевтических, фармацевтических, парфюмерных и косметических услуг для исправления внешности), что, помимо объективно необходимой физической рекреации человеческого организма, дает индивиду возможность “подправить” свою внешность в соответствии с актуальной модой на тип имиджа, со спросом на типажи сексуальных партнеров, укрепляет человека не только физически, но и психологически (поднимает его уверенность в своей физической выносливости, гендерной конкурентоспособности и т.п.);
• индустрия интеллектуального и эстетического досуга (“культурный” туризм, художественная самодеятельность, коллекционирование, интеллектуально или эстетически развивающие кружки по интересам, разнообразные общества собирателей, любителей и поклонников чего бы то ни было, научно-просветительские учреждения и объединения, а также все, что попадает под определение “научно-популярное”, интеллектуальные игры, викторины, кроссворды и т.п.), приобщающая людей к научно-популярным знаниям, научному и художественному любительству, развивающая общую “гуманитарную эрудицию” у населения, актуализирующая взгляды на торжество просвещенности и гуманности, на “исправление нравов” посредством эстетического воздействия на человека и т.п., что вполне соответствует еще сохраняющемуся в культуре западного типа “просвещенческому” пафосу “прогресса через знание”;
• система организации, стимуляции и управления потребительским спросом на вещи, услуги, идеи как индивидуального, так и коллективного пользования (реклама, мода, имиджмейкерство и т.п.), формулирующая в общественном сознании стандарты социально престижных образов и стилей жизни, интересов и потребностей, имитирующая в массовых и доступных по ценам моделях формы элитных образцов, включающая рядового потребителя в ажиотажный спрос как на престижные предметы потребления, так и модели поведения (особенно проведения досуга), типы внешности, кулинарные предпочтения, превращающая процесс безостановочного потребления социальных благ в самоцель существования индивида;
• разного рода игровые комплексы от механических игровых автоматов, электронных приставок, компьютерных игр и т.п. до систем виртуальной реальности, развивающие определенного рода психомоторные реакции человека, приучающие его к быстроте реакции в информационно недостаточных и к выбору в информационно избыточных ситуациях, что находит применение как в программах подготовки определенных специалистов (летчиков, космонавтов), так и в общеразвивающих и развлекательных целях;
• всевозможные словари, справочники, энциклопедии, каталоги, электронные и иные банки информации, специальных знаний, публичные библиотеки, “Интернет” и т.п., рассчитанные не на подготовленных специалистов в соответствующих областях знаний, а на массовых потребителей “с улицы”, что также развивает просвещенческую мифологему о компактных и популярных по языку изложения компендиумах социально значимых знаний (энциклопедиях), а по существу возвращает нас к средневековому принципу “реестрового” построения знания.

                    2.5. СМИ в массовой культуре 

     Развитие  средств массовой коммуникации (радио, кино, телевидение, газета и т.д.) отражает существенные сдвиги в механизме  действия современной культуры. Внедрение  новых информационных связей и компьютеризированных сетей ярко показывает, что печатная и электронная продукция с  каждым днем охватывает все большие  и большие слои общества. Но это  электронное великолепие возникло не на пустом месте, - основы закладывались  столетиями, усилиями многих народов. Видеоаппаратуру начали создавать  на наших глазах, а первые идеи механизировать вычислительный процесс появились  еще в XVII веке. В настоящее время  в США и Западной Европе информация и информационные технологии стали  главным товарным продуктом экономики. Новая техника коммуникаций немало способствовала формированию следующего представления о “массовом обществе”: территориально обширное общество, со значительным населением, в высокой степени индустриализированное и урбанизированное. Власть здесь концентрирована и принимает форму манипуляции массами посредством массовых коммуникаций.

     Мир стоит сегодня на пороге перестройки  массово-информационных процессов. В  настоящее время быстрыми темпами  увеличивается объем информации, накапливаемой человечеством. Подсчитано, например, что количество сведений современного десятиклассника больше всей “Энциклопедии” Дидро и Даламбера, выпущенной французскими просветителями в XVIII в. Вот почему вопрос о распространении и восприятии культуры посредством средств массовых коммуникаций приобретает сейчас особую актуальность. Теория массовой коммуникации, превратившаяся в последние десятилетия в самостоятельную дисциплину, ставит следующие основные вопросы: отразятся ли процессы распространения новой техники коммуникаций на содержании современной культуры, на ее внутреннем состоянии? Каково, в связи с этим, реальное соотношение между культурой и массовым распространением ее продукции? 
Различные истолкования этой проблемы современными культурфилософами требуют критического анализа. В соответствии с этим можно выделить несколько точек зрения по этому вопросу:

• некоторые авторы, например американский культуролог Л. Лоуэнталь, полагают, что конкретный способ общения людей, то или иное средство распространения художественных ценностей не затрагивают глубинных закономерностей самой культуры;
• в противовес данной точке зрения американский социолог и политолог Збигнев Бжезинский полагает, что именно средства информации (радио, печать, телевидение) определяют и сам процесс общения и фактическое содержание духовных феноменов. 3. Бжезинский утверждает, что структура и содержание общественного сознания зависят от технических средств распространения информации. Некоторые из этих средств, например печать, содействуют выработке универсального взгляда на мир, что, естественно, накладывает отпечаток и на облик культуры. Другие, например телевидение, в силу своей специфики, то есть способности манипулировать зрительно-слуховым образом, формируют мозаичную картину мира.
• “массовая коммуникация, - пишет американский социолог В. Шрамм, - это техническая форма коммуникации, позволяющая почти одновременно производить быструю передачу информации обществу для больших, гетерогенных и безличных аудиторий”;
• другой американский исследователь О. Ларсен понимает под массовой коммуникацией “относительно одновременное воздействие на большие гетерогенные аудитории каких-либо символов, передаваемых безличными средствами из организованного источника, для которых члены аудитории анонимны”;
• еще одно определение принадлежит американскому культурологу О'Хара: “термин “массовая коммуникация” имеет в виду процесс передачи идентичных сообщений большому числу людей, находящихся в различных сферах жизни и физически разобщенных. Понятие “средства массовой коммуникации” относится к инструментам, с помощью которых этот процесс становится возможным”;
• немецкий культурфилософ Ганс Энценсбергер считает, что в этих определениях игнорируется тот факт, что распространение информации с помощью технических средств (печати, радио, кинематографа, телевидения) на большие, рассредоточенные аудитории затрагивает сам процесс культуры, ее содержание. Энценсбергер ввел в философию культуры новое понятие, которое получило теперь широкое распространение, - индустрия сознания. Главная цель его исследования - раскрыть феномен современного “фабричного” мышления. Он хочет показать, что в наше время производство, функционирование и распространение идей стало совсем иным, нежели в прежние эпохи. “Индустрия сознания”, - отмечает Энценсбергер, - это продукт последних ста лет. Она развивается с такой скоростью и в таких разнообразных формах, что переросла нашу возможность понимать ее и управлять ею. “Индустрия сознания” оценивается им как “чудовищное явление”. Она ничего не производит, поскольку транслирует готовые мыслительные продукты, тайно проникая во все, что подлежит тиражированию, распространению. Что бы ни вырабатывало наше сознание, все становится “водой для мельницы” этой индустрии. Она способна любую мысль превратить в лозунг, любой факт - в вымысел.

     Конечно, никто не оспаривает тот факт, что  новые средства культурной коммуникации освободили человека от бремени изнурительного физического труда, предоставив  ему возможность открывать новые  источники ощущений, познавать радости  бытия, заниматься самосовершенствованием. Остается фактом, что моральное согласие и государственный порядок, соблюдаемые  большей частью взрослого населения, были достигнуты только в массовом обществе. Для этого общества характерны индивидуализм, готовность к приобретению опыта, расцвет чувств и чувствительности, уважение к деятельности другой личности. Оно развило в индивиде способность познавать явления, понимать их значение и давать моральные оценки. Во многих сферах жизни люди стали гораздо свободнее в выборе, и этот выбор уже не обязательно подсказан традициями, авторитетом. Все это не означает, однако, что индивидуальность в том виде, какой она приобрела в массовом обществе, существует повсюду. Директор центра по культуре и технологии при университете в Торонто профессор Маршалл Маклюэн в интервью мексиканскому журналу “Сьемпере” заявил: “Личность, частное в мире исчезают... У человека массы его нет. Человек массы находится в огромном всемирном театре, словно на международной встрече по бейсболу. А когда вы смотрите партию по бейсболу, вы - никто... Поэтому человек массы находится одновременно повсюду, но он человекообразный никто”. 

                 2.6. Некоторые аспекты массовой культуры  

     Я думаю, что не стоит здесь обращаться ни к вопросам пользы массовой культуры для общества, ни ее вреда и соответственно ее критики, ибо, как только речь заходит  о массовой культуре, по мнению А.Б.Гофмана, “даже наиболее беспристрастные исследователи утрачивают порой объективность”.

     Мне хотелось бы в заключении затронуть  всего лишь несколько проблем  массовой культуры и массового общества, актуальных ныне в мире и России.

     Опасно  актуальной в последнее время  становится проблема специализации. Эта  проблема была изучена в свое время  Ортегой-и-Гассетом в его “Восстании”, именно на основе этого исследования и стоит, на мой взгляд, рассмотреть  ее и сейчас.

     Специализация наук начинается как раз в ту эпоху, которая назвала цивилизованного  человека “энциклопедическим”. XIX век  начал свою историю под водительством  людей, которые жили еще как энциклопедисты, хотя их творческая работа носила уже  печать специализации. В следующем  поколении центр тяжести перемещается: специализация в каждом ученом оттесняет общую культуру на задний план. Около 1890 года мы видим уже новый тип ученого, беспримерный в истории. Это человек, который из всего, что необходимо знать, знаком лишь с одной из наук, да и из той он знает лишь малую часть, в которой непосредственно работает. Он даже считает достоинством отсутствие интереса ко всему, что лежит за пределами его узкой специальности, и называет “дилетантством” всякий интерес к широкому знанию.

     “Мы стоим здесь перед парадоксальным, невероятным и в то же время неоспоримым фактом: экспериментальные науки развились главным образом благодаря работе людей посредственных, даже более чем посредственных. Иначе говоря, современная наука, корень и символ нашей цивилизации, впустила в свои недра человека заурядного и позволила ему работать с видимым успехом. Причина этого - в том факте, который является одновременно и огромным достижением, и грозной опасностью для новой науки и для всей цивилизации, направляемой и представляемой наукой; а именно - в механизации”. Большая часть работы в физике или биологии состоит в механических операциях, доступных каждому или почти каждому. Для производства бесчисленных исследований наука подразделена на мелкие участки, и исследователь может спокойно сосредоточиться на одном из них, оставив без внимания остальные. Серьезность и точность методов исследования позволяют применять это временное, но вполне реальное расчленение науки для практических целей. Работа, ведущаяся этими методами, идет механически, как машина, и, для того, чтобы получить результаты, научному работнику вовсе не нужно обладать широкими знаниями общего характера. Таким образом, большинство ученых способствуют общему прогрессу науки, не выходя из узких рамок своей лаборатории.

     Цивилизация же, дав ему специальность, сделала  его самодовольным и наглухо  замкнутым в своих пределах; внутреннее ощущение своего достоинства и ценности заставляет его поддерживать свой “авторитет” и вне узкой сферы, вне специальности. Оказывается, даже человек высокой квалификации, ученый специалист - казалось бы, прямая противоположность человека массы - может во многих случаях вести себя точь-в-точь так же.

     “Достаточно взглянуть, как неумно ведут себя сегодня во всех жизненных вопросах - в политике, в искусстве, в религии - наши “люди науки”, а за ними врачи, инженеры, экономисты, учителя... Как убого и нелепо они мыслят, судят, действуют! Непризнание авторитетов, отказ подчиняться кому бы то ни было - типичные черты человека массы - достигают апогея именно у этих довольно квалифицированных людей”.

     Жаль, что большинство современных  нам людей с наследием Ортеги не знакомы или же, как это сейчас принято, знакомы поверхностно. Достаточно сейчас включить телевизор, купить газету, чтобы убедиться в том, насколько  дилетантские мнения кинорежиссеры  высказывают об экономике, спортсмены о рекламе, депутаты об искусстве  и т.п. и т.д. В свое время (70-е  годы) в США вышла скандальная  книга “Принцип Питера”, так вот  в ней содержится идея схожего  явления. Большинство людей, достигая компетентности в той или иной сфере, начинают распространять себя и  свои способности на другие сферы  жизни. С неизбежностью происходит очевидное - в конце концов они  попадают под косвенное действие Принципа: они оказываются некомпетентными  в этих сферах. Более того, именно в России мне приходится наблюдать  все то, что с этим явлением связано.