Сущность приватизации

     Преимущественный  доступ менеджеров к приобретению снизил стимулы аутсайдерв к инвестированию в предприятия и одновременно повысил стимулы менеджеров к торможению всяких структурных изменений, то есть блокированию промышленного реструктурирования. Контроль инсайдеров обусловил немногочисленность случаев реструктурирования внутри фирмы, как это и предсказывалось экономической теорией. Некоторые ваучерные аукционы были проведены обманным путем. ВАЗ самостоятельно организовывал аукцион по продаже своих акций, «Газпром» позволил участвовать в аукционе только индивидуальным инвесторам, исключив тем самым зарубежных инвесторов и профессиональных игроков, генеральному директору ГАЗа удалось скупить большую часть акций, используя дешевый кредит от правительства. Цена акций на аукционах была сильно занижена. В большинстве приватизированных фирм ваучер конвертировался в акции на сумму 20 долларов, так что совокупная стоимость российской промышленности составила менее 12 млрд. долларов, а это меньше капитализации одной американской крупной фирмы.

     Можно было бы признать правильной следующую  оценку: «приватизации сопутствовал определенный успех, потому что инсайдеры получили щедрое вознаграждение». Однако массовая приватизация была проведена ради нее самой, так как она свелась к передаче контроля от менеджеров государственных предприятий к …менеджерам! Переход высокой доли активов в собственность инсайдеров рассматривался в качестве неизбежного результата массовой приватизации. И вовсе неудивительно стало открытие того,  что предприятия различных типов (государственные, частные, иные) ведут себя сходным образом.

     В конечном счете, летом 1994г. массовая приватизация казалась оптимальным методом лишения государства собственности ввиду ее скорости и простоты, хотя значительная часть государственных активов осталась ее не затронутой. Во многих вновь созданных АО местные власти (и местные фонды имущества) получили крупные – до 20% - пакеты акций, позволяющие осуществлять контроль. Собственность приватизированных предприятий сконцентрировалась в руках их прежних фактических владельцев (менеджеров), а те предприятия, которые представляли собой особую ценность, были возвращены под контроль государства для последующей продажи или передачи особым группам (например, новой финансовой элите). Иногда государство сохраняло за собой «золотую» акцию и тем самым контроль над приватизированным предприятием. Аутсайдеры и иностранные инвесторы фактически были отстранены от участия в первых этапах приватизации.

     После 1 июля 1994г. приватизация (покупка и  продажа акций и ваучеров) продолжалась только за деньги. Новая программа  приватизации, утвержденная президентским указом (после ее отклонения российским парламентом), предполагала продажу оставшихся  в собственности государства активов на аукционах только за деньги. К концу ваучерных аукционов ежедневный объем торгов по ним на Российской товарно-сырьевой бирже в Москве достигал 10 млн. долларов. В этом приватизаторы видели позитивный процесс  формирования ключевых акционеров, обладающими как минимум блокирующими (25%) пакетами акций приватизированных предприятий. От аутсайдеров, обладающих блокирующими пакетами, ожидали обеспечения контроля, ограничивающего отлынивание и оппортунизм менеджеров. Тем самым авторы российской программы приватизации полагались на рыночные механизмы ослабления контроля инсайдеров. С этой  точки зрения они искренне верили в теорему Коуза, хотя ожидать, что  возникающий фондовый рынок будет функционировать с нулевыми издержками, было бы, по крайней мере, наивно. Предполагалось, что аккумулированные ЧИФами акции облегчат перераспределение собственности в пользу аутсайдеров.

     В действительности перераспределение прав собственности началось с серии вторичных сделок с ценными бумагами, но оно сопровождалось вопиющей дискриминацией аутсайдеров (вынужденных нести все возрастающее бремя трансакционных издержек) со стороны менеджеров. Последние зачастую угрожали увольнением тем работникам, которые решали продать свои акции аутсайдерам. Менеджеры выкупали акции у работников по низким ценам, обещая взамен сохранить им рабочее место. Бывшие директора предприятий легко превратились в новых бизнесменов, аккумулировавших контрольный пакет акций. Доля генеральных директоров в общей собственности в 1994-1996гг. увеличилась более чем вдвое. Таким образом, фаза денежной приватизации не привела к быстрому и прозрачному перераспределению прав собственности. С помощью ряда формальных и неформальных (в том числе и нелегальных) ограничений на продажу работникам акций аутсайдерам менеджерам удалось сохранить контроль над приватизированными фирмами.

     Субъектами, предъявившими наибольший платежеспособный спрос в ходе денежной приватизации, стали теневые бизнесмены, бывшие бюрократы, сотрудники органов государственной безопасности и иногда иностранцы. Потенциальный внешние инвесторы, особенно зарубежные, часто жаловались на препятствия к их участию в аукционах. Многие аутсайдеры, купившие акции, затем столкнулись с попытками нелегального уменьшения их доли ли даже отмены сделки, хотя известно и отдельные случаи плодотворного сотрудничества менеджеров и аутсайдеров в целях проведения политики структурной перестройки, например на заводе «Уралмаш», в объединении «Биопроцесс». Но из-за неразвитости института инфорсмента  и правоприменительной системы  исполнении контрактов, включая такие простые, как покупка акций, влекло за собой огромные издержки мониторинга, измерения и защиты прав собственности.

     Несмотря  на это, доля собственности инсайдеров в период с 1994 по 1996гг. уменьшилась, и это произошло за счет увеличения доли физических лиц,  других фирм (перекрестная собственность) и ЧИФов. Подобная тенденция  подтверждается многочисленными исследованиями. Так как фондовый рынок играл незначительную роль. Это объясняет тот факт, что основная часть аккумулированных ЧИФами акций была затем перепродана институциональным инвесторам или менеджменту фирм. К концу ваучерной приватизации насчитывалось более 650 ЧИФов, но только 516 из них проявляли хотя бы минимальную активность. ЧИФы собрали 34 млн. ваучеров, то есть 23,2% общего количества выданных приватизационных чеков. Несколько ЧИФов занимались воровством ваучеров у инвесторов, например, "НефтьАлмазИнвест».

     ЧИФы  приобретали акции приватизированных  предприятий на ваучерных аукционах, где цены были все же выше, чем  в процессе закрытой подписки инсайдеров на акции. В результате фонды, аккумулировав более 20% выпущенных ваучеров, смогли получить в ходе аукционов только 5,7% акций приватизированных фирм. Впоследствии фонды увеличили свою долю через покупки акций. Иностранные финансовые институты полностью отсутствовали в числе учредителей российских ЧИФов. Напротив, среди учредителей легко найти руководителей предприятий, старавшихся тем самым защитить себя от влияния  настоящих аутсайдеров.

     На  практике ЧИФы так и не смогли сыграть  предназначенную для них роль стража основных принципов корпоративного управления. Даже если они функционировали  как посредники в процессе распыления собственности, ЧИФы не способствовали реструктуризации предприятий. Российский опыт показывает, что инвестиционные фонды, как и в других постсоветских экономиках, занимались более выгодными, чем реструктуризация, операциями: участием в работе советов директоров за вознаграждение, непрозрачными сделками, использованием трансфертных цен и торговлей акциями. Еще меньшую роль ЧИФы сыграли в сокращении избыточной занятости на российских предприятиях. Только в очень не многих случаях они смогли превратиться в настоящие коллективные инвестиционные институты.

     Влияние менеджеров и других заинтересованных лиц с хорошими политическими связями на ЧИФы было очень сильным. Менеджеры оказывались основным союзником ЧИФов в советах директоров российских фирм. Практически никогда ЧИФы не прибегали к наиболее опасному для менеджеров средству контроля – увольнению генерального директора – несмотря на связи директорского корпуса с прежней номенклатурой.  ЧИФы добились смещения руководства лишь на 2,6% компаний, чьи акции находились в инвестиционных портфелях. Фонды не смогли получить акции инсайдеров, особенно менеджеров. В некоторых случаях ЧИФы вступали с инсайдерами в сговор для присвоения активов приватизированных предприятий. В России они оказались в центре ряда скандалов, связанных с мошенничеством инвесторов.

В долгосрочной перспективе итог денежного этапа  приватизации сводится к постепенному уменьшению доли инсайдеров, особенно работников, в активах предприятий. Доля аутсайдеров в 1994-2000гг., напротив, постепенно растет. Впрочем, нужно учитывать,  что число аутсайдеров иногда попадают менеджеры, но уже в качестве собственников учрежденных ими «внешних» компаний. Существенное перераспределение акций произошло и между самими ЧИФами. Особое внимание обратим на рост государственной доли в собственности в период между 1998 и 2000гг. ” [1.c.62-71]   Означает ли все это, что денежная приватизация оказалась более успешной и близкой по духу к теореме Коуза, чем ваучерная приватизация? Частично да, учитывая, что продажи активов всегда более эффективны, чем их бесплатная раздача. Частично нет, так как результаты денежной приватизации отошли на второй план по сравнению с пришедшей ей на смену схемой «кредиты в обмен на акции».

 В  результате  приватизации  в  России  образовывается  частная собственность, которая развивается в рамках переходной экономики и  является весьма специфической. Приватизация в наших условиях ведет  к  развитию,  как правило, неклассической частной собственности и  тем  более  не  современной частной собственности с определенными социальными коррекциями,  характерными для  ряда  развитых  стран,  а  к  собственности,   имеющей   номенклатурно- корпоративное содержание и являющейся частной лишь по форме.

  Можно много говорить об успешной работе или провале отдельных приватизированных предприятий. Однако практически полностью отсутствуют официальные обобщающие данные, показывающие эффективность или неэффективность работы всей совокупности приватизированных предприятий 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     Заключение

     В ходе приватизации в России появились  принципиально новые институты  рыночной экономики, которых ранее  не было вообще. Это в первую очередь - инвестиционные фонды (в том числе чековые), холдинги, нефтяные компании, финансово-промышленные группы. Несомненно, что практика приватизации в России изменила экономику и общество, однако, важно обратить внимание на следующие обобщения.

     1. Не был выполнен ранний демократический  лозунг: «Приватизация для народа - бесплатно, для крупных собственников  - за выкуп». Основная масса населения была решительно отделена от собственности на средства производства. Возник класс крупных собственников, а среднее и мелкое предпринимательство - опора рыночного хозяйства и буржуазной демократии - было создано в совершенно недостаточных масштабах.

     2. Формирование частной собственности  в переходный период привело  к небывалой даже в странах  развитого капитализма социальной  дифференциации населения, посеяло  недоверие к реформам и укрепило  традиционное убеждение значительной  части россиян: «Всякое богатство - неправедно».

     3. Считающаяся заслугой российских  реформаторов приватизация жилья,  без сомнения, была шагом необходимым  и положительным. Но и здесь  трудно найти социальную направленность. Привилегированные представители  советского общества, проживавшие в лучших городских районах, домах и квартирах, получили их в собственность так же бесплатно, как жители «хрущевских» пятиэтажек, коммунальных квартир и бараков без удобств. Обитателей общежитий приватизация жилого фонда вообще не коснулась.

     4. Одним из отрицательных последствий  распределительной приватизации, явилось  формирование особого типа «нового  российского капиталиста», ничего  общего с настоящим предпринимателем  зрелой рыночной экономики не  имеющего.

     Общеизвестно, то, что бесплатно достается, не ценится. Безвозмездно или задешево переданные в частные руки бывшие государственные объекты или капиталы вовсе не рассматриваются новым собственником как объекты предпринимательской деятельности, капиталовложений, оптимизации использования ресурсов. Полученное имущество им не унаследовано, не накоплено предками, оно не связано с историей его фамилии, и поэтому на новом собственнике не лежат невидимые обязательства перед основателями фирмы, партнерами, земляками, потомками.

     Во-первых, имущество, полученное новым собственником, досталось ему не в результате успешной предпринимательской деятельности в рыночном хозяйстве, а в результате использования связей с чиновниками, интриг, невыполнения обязательств, а зачастую теневой или откровенно уголовной деятельности при попустительстве государственных органов. Поэтому он и дальнейший свой успех, улучшение своего материального положения видит в использовании этих же путей и инструментов.

     Во-вторых, не будучи профессионально, психологически и этически подготовленным к предпринимательской деятельности в нормальной рыночной экономике, новый собственник рассматривает полученную им в ходе приватизации собственность не как капитал, находящийся в кругообороте, а как источник быстрого личного обогащения.