Теория «длинных волн» Н.Д. Кондратьева и современность

    Теория  Фримена, как и все предшествующие, весьма полезна в современныцх условиях. Она наглядно продемонстрировала тот разрушительный эффект, которые нанесли наукоемкие отрасли масштабам занятости. Однако многие экономисты склонны напрямую связывать безработицу с перенасыщенностью конечного спроса и лишь опосредованно – с инновационными процессами.^[16]

    Наконец, четвертую группу составляют идеи У. Ростоу и его последователей, исследующих  природно-климатические факторы  долговременных экономических циклов. Он четко выделяет и соотносит  три момента: наличие ведущего сектора в экономике, который обеспечивает ее рост; колебания цен на продукты питания и сырьевые ресурсы; большие волны в международной и внутренней миграции. Особо важен в теории второй фактор, который определяет революцию цен, то есть создает предпосылки для резкого скачка цен на продукты питания и сырье за счет цен на промышленные товары. Возрастание реальных доходов приводит к повышению спроса на продукты питания. Таким же образом индустриализация формирует спрос на сырье. Дисбаланс между спросом и предложением отражается в резком увеличении цен. Возникает дефицит. Как только он преодолевается, начинается очередной виток падения цен. В фазе спада падение цен на сырье стимулирует появление и распространение новых сфер деятельности в экономике. Дефицит первичных ресурсов, с которыми постоянно сталкивается весь мир, оправдал ее существование. Наиболее яркое подтверждение этой теории – энергетический кризис и его последствия, которые стали своего рода импульсом для разработки и использования новых энергетических и сырьевых источников, создания новых технологий производства пищевых продуктов и т.д.^[9]

    Существует  еще одна теория происхождения длинноволновых колебаний, на которых нам бы хотелось заострить внимание. Дело в том, что  Кондратьев не прослеживал циклические колебания за пределами периода капиталистического развития. Однако колебания с 50-летним периодом наблюдаются и в средневековье, хотя там вышеперечисленные длинноволновые теории не уместны. Встает вопрос: в чем же причина этих длинных волн? По мнению С.Ю. Маслова и А.Л. Янова причина их кроется в социально-политических и культурно-психологических процессах. Их исследования позволяют проследить смены фаз «оживления» и «застоя» в России с примерно 50-летним периодом на протяжении последних четырех веков.^[14]

    В истории России последних трех веков  глухие, застойные в общественно-политическом смысле периоды, с удивительной размеренностью во времени сменяются оживлением, надеждами, ожиданием перемен, конструктивным социальным критицизмом и оптимизмом.

    Оживление характеризуется прежде всего установкой на будущие перемены, уверенностью в их необходимости и благотворности, говоря современным языком, верой  в прогресс вплоть до революционности. Господствующее мироощущение – оптимистическое. Застойным периодам свойственна ориентация на сохранение и восстановление традиционных ценностей, существующего уклада, сомнение в идеях прогресса, консерватизм, реакция, пессимизм.

    В области общественно-политических настроений оживлению соответствуют  расширение внешних связей и открытость общества, интернационализм, западничество; застою – национализм, шовинизм, славянофильство, тенденция к изоляционизму. Каждая из указанных черт не обязательно присутствует во всех конкретных периодах оживления или застоя, однако большая их часть проявляется.^[12]

    Попытаемся  описать циклическую смену фаз  оживления и застоя в России, основываясь  на работах В.О. Ключевского, С.М. Соловьева, А.Л. Янова.  Достаточно четко и  устойчиво 50-летний цикл прослеживается с начала XVIII в. до 1980-х годов.

    Первые  десятилетия XVIII и XX вв. (и последние годы предыдущих столетий) отличались бурной реформаторской или революционной деятельностью. Царствование Александра I, правда, не ознаменовалось серьезными реформами (если не считать Закона о вольных хлебопашцах). Однако и усилия молодого императора перед войной 1812 г. совместно с М.М. Сперанским разработать проект всеобщей реформы государственного управления на основе идей просвещения, водворив на место произвола строгую законность, и пушкинский рассвет свободолюбивой литературы, музыки, театра, и движение декабристов после войны – все это резко контрастирует как с мрачным пятилетием правления Павла I (1796 – 1801 гг.), так и с николаевской реакцией, постепенно усиливавшейся от 1830-х к 1840-м годам.

    Явными  чертами фазы оживления за три  последние века отмечен и период 50-60-х годов. Не говоря уже о реформе 1861 г., времени ее подготовки и следовавшими за ней реформами, и правление  Екатерины II (особенно до пугачевского восстания), и хрущевская «оттепель» с разоблачением культа, «освобождение крестьян», косыгинская экономическая реформа с последствиями в виде пражской весны. В противоположность этим периодам оживления 30-40-е и 80-90-е годы XVIII и XIX вв. и по количеству политических и культурных нововведений, и по рациональности политики в смысле ее соответствия национальным интересам и по субъективному ощущению современников приходится отнести к мрачным периодам застоя и реакции. Это относится к десятилетнему правлению Анны Иоановны и бироновщине (1730 – 1740 гг.), и к более мягкому, но лишенному каких-либо политических или культурных нововведений царствованию Елизаветы Петровны (1740 – 1762 гг.). время правления Павла I (1796 – 1801 гг.) носит явные черты реакции на идеи либерализма и гуманности, характеризующие предшествующее царствование, и на влияние идеалов Французской революции в России.

    При попытке объяснить механизм чередования  фаз оживления и застоя и их длительность прежде всего приходит в голову мысль об их связи с  моментами прихода нового правителя, с новой «командой» помощников, заряженных новым мышлением и успевших разочароваться в линии предыдущего лидера, или со смертью диктатора.

    Для наглядности периоды оживления  и застоя в России за последние  четыре века представим в таблице 1.

    Таблица 1

    Периоды оживления и застоя в истории России

    Таблица 1 показывает, что периоды с наиболее четко выявленными признаками оживления  или застоя разделены более или  менее длительными зонами неопределенности и характеризуются признаками того и другого ряда. Из таблицы 1 видно, что середины периодов оживления, так же как и застоя, повторяются с примерно полувековой цикличностью. Весь драматизм положения состоит в том, что мы не можем взглянуть на наш век из далекого будущего. Возможно, то, что мы сейчас принимаем за начало фазы оживления, есть только ее предвестник: подобно тому, как недолгие годы военного коммунизма во время гражданской войны предвосхитили черты устойчивой административно-карательной системы Сталина, возникшей на 8 – 10 лет позже. К сожалению, прогностическая сила длинных волн в краткосрочном плане невелика. Зато в отношении более долгосрочных прогнозов длинные волны внушают оптимизм.^[14]

    Теперь  вернемся к Кондратьевским циклам ХХ века ( Рис. 2 ).

    Рисунок 2 – Циклы Кондратьева ХХ века

    Согласно  прогнозам Кондратьева, примерно с 1920 г. наступила нисходящая волна  III «большого цикла». Действительно, на этот период приходятся глубокие экономические кризисы и депрессии капиталистической экономики, прежде всего самый разрушительный циклический кризис 1929 – 1933 гг.; оживление же и подъем в этот период кратковременны. Именно в 30-е годы произошли необратимые структурные изменения, связанные с качественным сдвигом в развитии ГМК, в хозяйственном механизме капитализма, в условиях денежного обращения.

    Дальнейшая  эволюция буржуазной экономики позволяет  говорить о наступлении IV «большого цикла» капиталистического воспроизводства, повышательная волна которого охватывает период примерно с конца 40-х до начала 70-х годов. Развернувшиеся затем структурные кризисы (особенно энергетический и валютный), а также циклический кризис 1974 – 1975 гг. знаменовали переход к понижательной волне, сопровождавшийся ухудшением общих условий накопления капитала.   

    Понижательная фаза четвертого «большого цикла» продолжалась примерно до середины 80-х годов. Можно  констатировать, что с этого времени  развернулся своеобразный стабилизационный период адаптации капиталистической  экономики к последствиям различных форм структурных кризисов – энергетического, сырьевого, валютного, в депрессивных отраслях обрабатывающей промышленности. В западной экономической литературе современную хозяйственную перестройку называют «реиндустриализацией». Ее основное направление – преимущественное развитие новейших наукоемких производств на основе электронизации, гибкой автоматизации, широкого применения новых конструкционных материалов и альтернативных источников энергии, достижений биотехнологии. На этих направлениях предполагается также осуществить модернизацию ряда базовых традиционных отраслей, оказавшихся в состоянии длительного структурного кризиса (черная металлургия, судостроение, текстильная промышленность и др.)

    В 90-е годы структурные сдвиги, определяемые новым этапом НТР и внедрением ресурсосберегающих технологий, приобретут, видимо, большую устойчивость и охватят все основные сферы хозяйства. Если это произойдет, то капиталистическое воспроизводство будет отличаться более сбалансированным развитием, что позволит повысить темпы хозяйственного роста. Экономика капитализма вступит в повышательную фазу «длинной волны», на которой циклические противоречия воспроизводства вновь станут преобладать над структурными. Следовательно, можно предположить, что в этот период начнется переход к фазе структурного подъема пятого «кондратьевского цикла».

    Ряд ОПП (объем промышленного производства) России был смоделирован и спрогнозирован с 95%-ной точностью. Прогноз (см. рис. 3) показывает, что длительный спад Объема Промышленного Производства России, наблюдавшийся с 1989 года будет продолжаться до 2001 года, далее, с 2002 по 2018 годы прогнозируется рост ОПП в среднем 4,7%±1,14% в год.^[18]

   Рисунок 3 - Результаты анализа, моделирования и прогнозирования ОПП РФ

    Как видно, в движении ОПП России можно  выделить четыре основных цикла: 1854-1861-1885-1896; 1896-1901-1917-1927; 1927-1959-1980-2002; 2003-2018-2027-2032-2048.

    При сопоставлении этих колебательных  движений с мировой периодизацией  длинных циклов [11, 12, 2] отмечается достаточно хорошо улавливаемое совпадение не только границ циклов, но и их повышательных и понижательных фаз [2] . Так, в мировых длинных циклах устанавливаются следующие границы трех последних циклов: 1838-1866-1873-1885; 1885-1903-1917-1929; 1929-1958-1975-1987.  

      2.2 Концепция «длинных  волн» Н. Д. Кондратьева

      Абсолютно революционной гипотезу Кондратьева  считать нельзя: цикличность (более-менее  равномерное чередование спадов и подъемов) в развитии экономики  была известна задолго до его работ. Еще во второй половине XIX века французский  ученый Клемент Жюгляр, исследуя темпы роста совокупного капитала, пришел к выводу о наличии экономических циклов, связанных с возобновлением "активной части основного капитала". Исходя из обнаруженной динамики (1816/1819 – 1828 – 1839 - 1848/1849 – 1855 – 1864 - 1872/1873), он определил длину экономических циклов в 7-11 лет (заметим, что как раз такой интервал наблюдался и в последние 30 лет в среднесрочных циклах динамики мирового ВВП, минимальные темпы роста которого приходились на кризисные годы - 1973, 1982, 1991, 2001 гг.) Жюгляр не дал какого-либо объяснения обнаруженной закономерности. Чуть позже Карл Маркс объяснил цикл Жюгляра периодическим массовым обновлением основного капитала. Т.к. во времена Маркса основной и наиболее активной частью основного капитала являлось промышленное оборудование, то было логично приравнять период обновления капитала со средней продолжительностью износа (морального и материального устаревания) современных (тогда) станков и оборудования. "Жюгляровские" циклы исследовали Туган-Барановский (один из учителей Кондратьева), Гельфанд, Лексюр.^[3]