Финансовая система страны

Вместе с тем есть еще ряд  факторов падения российского фондового рынка, прежде всего засилье спекулятивного иностранного капитала, повышающего капитализацию для извлечения и вывоза прибыли из России. Даже кредитоспособные участники российского рынка оказались не в состоянии получать деньги для своих операций под залог ценных бумаг. Западные банки спешно закрыли лимиты, вследствие чего наши участники рынка ценных бумаг остались без денег.

На фоне явной уязвимости российской экономики и финансовой системы  от кризисных факторов мировой экономики, и прежде всего экономики США, странно выглядят рекомендации некоторых чиновников о необходимости экспансии российского капитала и российских компаний на международные рынки обесценившихся финансовых активов и устаревших производственных предприятий. По нашему мнению, сначала нужна «экспансия» российского капитала в свои регионы, например на Дальний Восток, которые особенно нуждаются в поддержке государства и отечественного капитала.

В реальном процессе эволюции российской экономике вновь необходимо решать проблемы стабилизационного характера, а именно проблемы: снижения инфляции до 7-8%, которая

в 2008 г. составила на потребительском  рынке более 14%; восстановления инвестиционного  процесса, существенно нарушенного  падением фондового рынка (см. рисунок); возобновления устойчивых взаимосвязей между бюджетной системой, банковской системой, реальным сектором экономики, в том числе процессов долгосрочного и краткосрочного кредитования, активного размещения инструментов долговых обязательств на фондовом рынке, посредством которых до кризиса в августе-сентябре 2008 г. формировалось до 30% инвестиционных ресурсов предприятий и значительная часть заемных ресурсов субъектов Федерации для финансирования их бюджетных дефицитов, возникавших в связи с реализацией региональных инвестиционных программ.

 Рис. 1 Падение капитализации российского фондового рынка

Финансовый кризис ведет к излишней концентрации банковского капитала в двух-трех финансовых центрах, сокращению сети региональных банков, что может  иметь негативные последствия для  развития финансов территорий и предоставления банковских услуг населению и малому предпринимательству. Из-за кризиса российская банковская сеть может потерять до 30% кредитных организаций, при этом наиболее пострадает розничное банковское кредитование. Уже в сентябре 2008 г. ипотечным кредитованием занимались не более 10 банков, причем размер ставок по ипотечным кредитам поднялся в этом месяце до 13,5-16% годовых (без учета различных обременении), а к концу года превысит 20-25%.

Крупнейшие банки обычно руководствуются  критериями своей капитализации и рентабельности и могут ориентироваться на сокращение филиальной сети. Такую политику проводил Сбербанк РФ, сокращая нерентабельные, с его позиций, отделения в отдаленных уголках России. Очевидно, что такая политика противоречит интересам населения и страны и должна была бы быть «поправлена» федеральными властями, чего, однако, не было сделано.

Кстати, такой подход «оптимизации» характерен и для  Минфина РФ, который приводит к  ликвидации «незаполненных» небольших  школ и классов, а также вплоть до сокращения пожарных частей в небольших городах и поселках с соответствующими последствиями. По-нашему мнению, также не отвечает задачам инновационного развития страны политика сокращения высших учебных заведений с 1050 до 200, поскольку потребует концентрации дополнительно 3-4 млн. студентов в крупнейших городских центрах, существенного возрастания затрат на транспорт, строительства новых общежитий и т. д. «Оптимизация» высших учебных заведений не учитывает, как представляется, эти и другие сложные инфраструктурные проблемы. Это подорвет потенциал инновационного развития регионов. Необходимо повернуть политику в обратную сторону: подтягивать, а не сокращать региональные учебные заведения, оснащать современными научными и учебными техникой и технологиями, развивать территориальную вузовскую и вообще образовательную, научную инфраструктуру, а не оголять регионы исходя из спорного аргумента «неэффективности» вузов и научных учреждений.

Любое государственное  учреждение или предприятие, лишенное в течение десятилетий финансирования и государственных и коммерческих заказов, захиреет. Но это вина федерального центра, который не должен себя реабилитировать, закрывая слабые, неконкурентоспособные институты. В России, например, к сегодняшнему дню не было бы танковой, военной авиационной промышленности, имевшейся в СССР, танковые, авиационные заводы были бы объявлены неконкурентоспособными и брошены под разгромную приватизацию, если бы не заказы внешнего рынка (Китай, Индия, Пакистан, арабские государства), которые их спасли, и мы имеем теперь сохранившиеся первоклассные заводы и проектные организации высочайшего мирового уровня.

Вновь-таки проблема финансовой стабилизации в России в относительно короткие сроки не может быть решена без  усиления государственного регулирования основных звеньев финансовой системы, а также развития функций Центрального банка РФ, восстановления его функции прямого кредитования инновационных отраслей экономики. Это означает, что необходимо видеть ограниченность монетаристской политики финансового регулирования, которая потерпела крах в США и в России тоже. Поэтому именно монетаристскую и либерал истеку ю политику, политику дерегулирования и вытеснения государства из экономической и финансовой системы, в том числе с помощью мер административной реформы, следует рассматривать как базисный причинный фактор современного финансового экономического кризиса, создавший условия для критически опасного характера спекулятивности мирового и национального капитала в России. Для нашей страны это еще и проявление в природе отечественного капитала, особенно «олигархического», его прозападной ориентации, а также широкого распространения серой, теневой и откровенно криминальной «предпринимательской» деятельности, противостоящей как государству, так и коренным интересам всего общества, включая массированный уход от налогов, приводящий к сокращению предоставления населению общественных благ и услуг за счет этих налоговых поступлений.

Выявляя причины слабой инновационности  российской экономики и причины  российского финансово-экономического кризиса 2008 г., нельзя не видеть, что именно директивно проводившаяся в 2000-2007 гг. политика «оптимизации» и «стерилизации» как финансовых ресурсов государства, так и общей денежной ликвидности толкнула российские коммерческие банки и крупные компании на внешний рынок финансовых ресурсов, поставив их в долговую зависимость от Запада, при изобилии финансовых и валютных ресурсов, имевшихся у правительства и ЦБ РФ . При этом государственный контроль за внешнедолговыми операциями коммерческих банков и крупных холдингов был по существу снят.

Инновационный этап функционирования финансовой системы и проведения финансовой политики потребует существенного  изменения финансовых пропорций  и перераспределения финансовых потоков. Разработанная правительством (экономическим и финансовым блоком) Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации до 2020 г. и соответствующий прогноз лишь имитируют смену приоритетов и инновационность сценария развития, поскольку не выражают закономерностей воспроизводственных процессов в России и не нацелены на формирование реальных механизмов инновационного экономического роста. Российская экономика находится в настоящее время в глубокой «инновационной яме» (табл. 2).

Таблица 2²

Валовой внутренний продукт  является основным объектом экономической  и финансовой политики, удвоение его  в текущем десятилетии было объявлено  стратегической задачей. Он содержит в  себе долю инновационного продукта (весьма, кстати, условного, учитывая характер нашей статистики, которая относит к инновациям даже незначительные усовершенствования и подвижки в качестве товара) в объеме 10-11% ВВП, в том числе на долю высокотехнологичного машиностроения, от которого зависит весь инновационный процесс, приходится менее 3% ВВП. В перспективе до 2011 г. ситуация, как следует из сценарных условий, на базе которых формировались финансовые пропорции и потоки, изменится с точностью «статистической погрешности», т. е. останется в том же состоянии. В Концепции «мечтается» повысить долю инновационно активных промышленных предприятий с 8,5% в 2007 г. до 40-50% в 2020 г., а долю инновационной продукции в объеме выпуска промышленной продукции - до 25-35% (2007 г. - 5,5%). За рубежом к инновационно активным промьшшенным предприятиям уже по состоянию на 1998-2003 гг. относились в Австрии 52,7%, Германии - 65,8, Италии - 40,0, Франции - 45,5, Великобритании - 39,0, Канаде -67,4, Мексике - 45,8, Словении - 28,0, Турции - 35,0, Эстонии - 38,0, Румынии -19,0% ⁵.

Реального рывка в инновационном  развитии России до 2020 г. не намечается как по прогнозируемым масштабам, так  и из-за отсутствия механизма инновационного развития у государственных ведомств и незаинтересованности в этом отечественного к

апитала вследствие его искусственного генезиса, слабой ориентированности и побудительности либерально-монетаристской политикой «модернизации снизу», слабости и неинновационности государственного сектора.

Ни финансового обеспечения, ни программы развертывания сети новых  инновационных предприятий и инновационных «кластеров» Концепция не содержит. Упования на скачкообразное изменение пассивности инновационности искусственно созданного российского капитализма недостаточно обоснованы. Поэтому главным двигателем инновационного развития России может быть только государственный сектор.

Вместе с тем из концептуальных документов правительства следует, что вплоть до 2023 г. предусматривается  продолжение политики ограничительного использования растущего российского  финансового потенциала, не отменяется «стерилизация» его в финансовые резервы, размещенные, несмотря на мировой финансовый кризис, в зарубежных финансовых системах, в основном в государственных облигациях, за счет которых западные правительства финансируют свои бюджетные депозиты. В разгар финансового кризиса правительство приняло решение о размещении дополнительных ресурсов стабилизационного фонда в облигациях Международного валютного фонда, чтобы он мог, в том числе и за счет российских валютных резервов, кредитовать страны, находящиеся на грани банкротства, включая Польшу, Венгрию, Эстонию, Латвию, Украину, Грузию.

Инновационность страны не появляется от изобилия концепций, федеральных  законов, программ, прогнозов. Она имеет  материальное содержание, которое создается  активной деятельностью государства и его целенаправленным воздействием на инновационность отечественного производства.

Возможности государственного финансирования инновационного развития России в правительственной  стратегии ограничены: потолком расходов бюджетной системы на уровне 33% ВВП и ниже, который установлен вплоть до 2025 г.; продолжением практики выведения нефтегазовых доходов из российской экономической системы, занижения макроэкономических параметров (ВВП, инфляции), что дает правительству свободу в определении бюджетных расходов, в том числе на инновационное развитие, оборонный заказ, индексацию финансирования социальной сферы; ошибочным прогнозированием как текущих, так и среднесрочных процентов, не говоря о долгосрочных как на внутреннем, так и мировом рынках. Это особенно проявляется в ошибочном прогнозировании мировых цен на энергоносители, инфляционных процессов.

При этом в тени остаются мощнейшие  инфляционные явления в сферах недвижимости, в том числе жилья, земельного рынка, платного образования и здравоохранения, жилищно-коммунальных услуг, ценообразования на продукцию естественных монополий. Необходимо ввести в практику бюджетирования и оценки экономической динамики индикатор общей инфляции в стране в разрезе по секторам и сферам экономики, а не концентрировать политику и внимание руководства страны только вокруг инфляции на ограниченный круг товаров потребительского рынка. В ходе преодоления финансово-экономического кризиса следует не отодвигать решение острейшей проблемы инновационного развития на последующий, еще один постстабилизационный период, а сочетать оба процесса в единой государственной политике стабилизации и инновационного развития. Эта стратегическая задача невыполнима без извлечения уроков и ошибок из прошлой финансово-экономической политики, в том числе и последнего «стабилизационного» этапа, начиная с анализа причин, последствий и недостатков, просчетов периода 1998-2007 гг.

Опасность отодвигания решения  проблемы инновационного развития весьма реальна. Так, в разработанных Минэкономразвития РФ Основных параметрах прогноза социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020-2030 гг. «оптимистически» утверждается, что в инновационном варианте сохранится тенденция роста государственных затрат на проведение отраслевых и междисциплинарных НИОКР и что указанные расходы дадут значительный макроэкономический эффект через 8-10 лет. Такая стратегия предлагалась еще до кризиса осени 2008 г. Поэтому следует ожидать ее «углубления», т. е. предложений отодвинуть «инновационный эффект» еще в более отдаленное будущее, снять ответственность власти за последствия.

Идеология макроэкономической, бюджетной и денежно-кредитной  политики, которая прямолинейно и директивно проводилась федеральными экономическими, финансовыми и денежно-кредитными институтами, после катастрофы «шоковой терапии» базировалась в августе 1998 г. на более мягком ее варианте: монетарных методах воздействия на инфляцию, реальном сокращении госрасходов посредством «оптимизации» и подавлении якобы имеющегося «перегрева» российской экономики и монетарных факторов инфляции «стерилизацией» и «излишней» банковской ликвидности блокированием нефтегазовых доходов и их размещением за рубежом. Эта практика обосновывалась интенсивной пропагандой со стороны руководства Минфина и ЦБ РФ. Вся эта идеология и вела Россию к финансовому кризису, а главное, объективно тормозила инновационное развитие российской экономики. Масса статей, конференций, форумов, а также официальных правительственных документов и документов из ЦБ РФ, выступления министров и иных топ-менеджеров официальной финансово-денежной политики обосновывали для России активное ограничение «вмешательства» государства в экономику, «дерегулирование» бизнеса без учета его неэффективности, исторической незрелости, маломощности, большой дозы криминальности и большой зависимости от спекулятивного западного капитала. В ходу все еще остаются концепция «субсидиарного государства», «неандертальская» казуистика в обосновании вредности якобы государственных инвестиций. Научная критика и системные предложения альтернативного характера, отказа от массированного изъятия государственных финансовых ресурсов из экономического оборота, от «сжатия» экономических функций государства не воспринимались и отвергались.