Феноменологическая социология А. Щюца

Таким образом, можно сказать, что  типичность объектов и явлений, воспринимаемых и концептируемых в рамках повседневного опыта, сама по себе еще не дает возможности установления интерсубъективно надежного, твердого медиума, который гарантировал бы надежное, взаимосогласованное протекание человеческих взаимодействий. Повседневное мышление, пишет Шюц, преодолевает различия индивидуальных перспектив с помощью двух главных идеализаций:

1. Идеализация взаимозаменяемости точек зрения; я заранее предполагаю — и считаю, что мой партнер делает то же самое — что, если я поменяюсь с ним местами и его «здесь» станет моим, я буду находиться на том же расстоянии от объектов и буду видеть их в той же самой типичности, что и он в настоящий момент; более того, в пределах моей досягаемости будут находиться те же самые вещи, что и у него сейчас (действительно и обратное отношение);

2. Идеализация совпадения систем релевантности: пока нет об ратных тому свидетельств, я предполагаю — и считаю, что мой партнер делает то же самое — что различие перспектив, являющееся следствием уникальности  биографических ситуаций, несущественно (иррелевантно) с точки зрения наличных целей каждого из нас, и что он и я (т. е. мы) полагаем, что мы отбираем и интерпретируем актуально и потенциально общие объекты и их характеристики тем же самым сточки зрения наших практических целей — способом.

Обе эти идеализации, вместе образующие предпосылку взаимности перспектив, являются орудием типизации объектов с целью преодоления и «снятия» черт своеобразия личного опыта — моего и моих партнеров в социальной жизни.

В результате применения предпосылки взаимности перспектив возникает ощущение объективности воспринимаемого и концептируемого, общего мне и моим партнерам интерсубъективного мира. Это и есть мир повседневной жизни и  его самых общих чертах, как он воспринимается в согласии подавляющим большинством социальных индивидов. Это мир, в котором я существую так же, как другие люди, взаимодействуя с ними и с объектами окружающего мира, воздействуя на них, изменяя их, сам в свою очередь подвергаясь их воздействиям и изменениям. Это наш привычный социокультурный мир. По своему генезису знания он имеет социально интерсубъективный характер. Но в сознании деятелей он выступает как объективный, зависимый от самих деятелей существующий мир. Эта «социально организованная» объективность — важнейшая хактеристика мира повседневной жизни.

Предпосылка взаимности перспектив отнюдь не должна пониматься как постоянно актуально функционирующая. Скорее имеется в виду потенциальная возможность совмещения перспектив - моей и любого другого человека.

Знание индивидуальных различий (т. е. факт разнообразия перспектив и систем релевантности) — также элемент повседневного знания. И повседневное знание фиксирует их в соответствующих типологических процедурах — в выделении типичных моделей деятельности, типов мотивов и соответственно типов личностей.

Здесь уже мы переходим к анализу действия, как оно формируется и понимается в повседневной жизни.

Шюц понимает действие как человеческое поведение, спланированное заранее, т.е. основывающееся на заранее принятом проекте. Действие «поступок» может быть явное и скрытое, ибо воздержание от ясного действия так же может рассматриваться как действием. Что характерно для  шюцевского понимания действия, так это учет его временной перспективы. Наличие проекта предполагает для планирующего действия индивида воображаемое «перенесение» им себя в будущее, в то время, когда действие будет уже завершенным. Только в том случае, когда есть предвиденный образ завершающего состояние дела, могут быть выработаны конкретные шаги, этапы достижения этого состояния. Действующий индивид, говорит Шюц, воспринимает свое будущее действие не просто в будущем времени, но в будущем совершенном (modo futuri exacti). Именно временная перспектива развертывающегося действия имеет важные последствия для его понимания.

В связи с этим остановимся на двух моментах: проблеме повседневного понимания мотивов и проблеме рациональности повседневной деятельности. Решение дает возможность решения вопроса о природе повседневных взаимодействий.

1. Для самого действующего индивида движущей силой его поступков является представление о будущем состоянии дел. Он мотивируется «телеологически». Шюц называет такого рода мотив мотивом «для – того - чтобы». Например, человек совершает преступление для того, чтобы иметь достаточно денег.

Мотиву «для – того - чтобы» противостоит мотив «потому - что». Можно сказать, например, что преступник совершает преступление потому, что вырос в неблагоприятной среде, неблагополучной семье и др. Мотив «потому - что» соотносит действие не с будущим за проектируемым состоянием дел, но с прошлым опытом. Сам планирующий действие индивид не способен представить свое собственное действие в его личностной (типологической) определенности, как это предполагается любого рода социально-психологической или социологической теорией, объясняющей преступление.

Настоящее действия, говорит он, недоступно для рефлексии. Человек может рефлектировать лишь тогда, когда «отдален» от себя во времени, рефлексии доступно только прошлое состояние. Это означает, что в самый момент поступка (и воображаемого, и реального) мотив «потому - что» не выступает в качестве действительной движущей силы. Он может явиться в качестве таковой лишь post factum. Но в тот момент человек уже не поступающий человек; он — наблюдатель самого себя.

Однако в ходе социального взаимодействия всегда имеется другой, который именно воспринимает поступок своего партнера в типологической определенности. В самый момент поступка другой выступает в качестве наблюдателя. Схватывая на основе своего прошлого опыта тип поступка, он формирует собственный «для – того - чтобы» мотив, на основе которого строится поступок — реакция. Так на основе индивидуальных, субъективных мотивов строится цепь типических человеческих взаимодействий основа этого приписывание партнерами друг другу типично - мотипационных моделей.

Такая типизация, по сути дела, означает, если можно так выразиться, анонимизацию взаимодействия. Мы взаимодействуем в повседневности не с людьми, а с типами. И сами взаимодействия, события, в которых мы участвуем, несмотря на, их изнутри переживаемую, уникальность, имеют типический характер.

Для повседневности бесхарактерны  непрямые, мало индивидуализированные  взаимодействия. Типичное их протекание следующим образом описывает  Шюц. «Я предполагаю, что мое действие (скажем, я опускаю в почтовый ящик правильно адресованное и снабженное маркой письмо) побудит некоего анонимного партнера (почтового служащего) совершить типичное действие (выемку почты) на основе типичного «для – того - чтобы» мотива выполнить свои профессиональные обязанности. Результатом будет осуществление предвиденного мною состояния дел (доставка письма адресату через соответствующий промежуток времени)»⁴

Здесь мы видим чередование типизированных «потому - что» и «для – того - чтобы» мотивов. Чем выше степень анонимности и типичности взаимодействий, т.е. чем более они стандартизированы и институционализированы, тем более согласованными оказываются повседневные события, тем более высоки шансы реализации предвиденного в проекте действия.

2. Поведение, соответствующее типичным моделям, обычно именуется разумным, естественным, рациональным. Является ли повседневная деятельность рациональной?

Шюц предлагает разобраться внимательнее. Так, всякий проект действия, говорит  он, предполагает выбор, состоящий, по меньшей мере, из двух возможностей: реализовать свой проект или воздержаться от его реализации. Чтобы выбор был рациональным, деятель должен четко представить себе следующие элементы возможного хода действия:

а) обстоятельства, в которых должно начаться (или не начаться) действие. Для этого требуется достаточно четкое определение биографической ситуации в физической и социокультурной среде;

б) состояние дел, которое должно стать результатом предпринятого  действия, т.е. его действия, цели.

в) различные средства, необходимые  для достижения поставленной цели, возможность их использования, степень издержек при их применении, возможности использования этих же средств для других потенциальных целей, совместимость этих средств со средствами, требуемыми для реализации других проектов.

Далее, естественно предположить, что мое действие вызовет реакцию других людей. Поскольку оно рационально, следует ждать рациональной реакции, которой они будут воздействовать на ход моего действия. В этом случае не только другой должен выполнить все предписания рациональности (а, б, в), но и я в своих расчетах должен учесть все его расчеты, чтобы суметь полностью анализировать свои цели.

Таковы явно невыполнимые условия  рационального поведения. Повседневная жизнь, однако, почти полностью состоит из действий, рациональных, понятных, разумных, предсказуемых. Лучшим доказательством этого является нормальное, взаимосогласованное протекание любых, даже сложнейших, социальных взаимодействий. Возникает парадоксальная ситуация, отмечаемая Шюцем: Чем более анонимным, стандартизованным является повседневное взаимодействие, тем более оно может рассчитывать на успех, тем менее оно рационально. «Жанровая» рациональность повседневной жизни несовместима с требованиями научной рациональности.

2.2. Учение о конечных смысловых  сферах

Теперь рассмотрим учение Шюца о конечных смысловых сферах, являющееся наиболее своеобразным разделом его социологии повседневности.

Знаменитый американский философ  и психолог У. Джемс писал в  своих «Принципах психологии» о  существовании многообразных миров  опыта, единственным критерием реальности которых Служит наша психологическая убежденность, вера в их реальное существование. Джемс говорил о мире физических объектов, мире научной теории, мире религиозной веры и т. д.⁵

Шюц основывается именно на этих идеях  Джемса, но предпочитает говорить не об изолированных «мирах», а о «конечных областях значений», каждой из которых человек может приписывать свойство реальности. Этим снимается онтологический смысл джемсовских «миров», а «миры» обретают статус своеобразных сфер человеческого опыта.

Если учесть, что повседневная жизнь, согласно Шюцу, это одна из многочисленных конечных сфер значения, сфер реальности, ясно, что выяснение характерных  черт свойственного повседневности когнитивного стиля должно стать  окончательным и самым полным определением повседневности как таковой.

Шюц выделяет следующие составные  элементы восприятия переживания мира, вкупе составляющие то, что он именует  когнитивным стилем

1.Специфическая напряженность  сознания — это напряженное  внимание, настороженное бодрствование, эпическое спокойствие, психотическая возбужденность, пассивность сознания во сне и т. д. Каждой из сфер опыта свойственна своя особая форма напряженности сознания.

2. Особенное epoche.Понятие epoche (греч. воздержание, отказ) было выработано феноменологической философией для обозначения одного из ее методологических приемов — воздержания от суждений о существовании или не существовании объектов внешнего мира. Процесс осуществления epoche называется феноменологической редукцией. Шюц противопоставляет феноменологическому epoche (воздержанию от веры в существование объектов мира) — epoche повседневной жизни, которое состоит, напротив, в воздержании от всякого сомнения в существование этих объектов.

3. Преобладающая форма активности — физическая деятельность, мышление, эмоциональная активность, работа воображения

4. Специфическая форма личностной  вовлеченности. Разные сферы реальности по-разному захватывают личность (всецело или фрагментарно), человек  соучаствует в них по-разному (целиком и отстраненно).

5. Особенная форма социальности, т. е. специфика переживания,  наличия другого или других, а  также своеобразие взаимодействия, коммуникации с ним.

6. Своеобразие переживание времени. Шюц говорит о «конечности», имея ввиду, что каждая из сфер замкнута в себе и не имеет прямой коммуникации с другими. Переход из одной сферы в другую 'всегда предполагает скачок, психологически переходу человека из одной сферы в другую сопутствует, как правило, шоковое переживание, своего рода потрясение.

Что же представляет собой повседневность как одна из множества возможных сфер реальности?

Первое: как одной из форм активности сознания для нее характерно бодрствующее напряженное внимание к жизни — attention a la vie.

Второе: в качестве специфического epoche здесь выступает воздержание от всякого сомнения в существовании мира и в том, что, мир мог бы оказаться иным, чем он является действующему индивиду.

Третье: преобладающая форма активности. Все последующие характеристики когнитивного стиля повседневности определены спецификой трудовой деятельности как главной формы активности в повседневной жизни.

Четвертое: трудящееся Я выступает  как целостное, нефрагмен-тированное Я. Труд наиболее полно активирует все потенциальные качества личности.

Пятое: в качестве особенной формы  социальности в повседневной жизни выступает общий, интерсубъективно структурированный (типизированный) мир социального действия и коммуникации, взаимодействия.