Сравнительный анализ зарубежных моделей экономического развития

Необходимы укрепление банков и  пересмотр их деятельности, поощрение  структурной перестройки экономики  применительно к внешней экономической  среде, поддержка экспорта, повышение  качества трудовых ресурсов (для чего следует улучшать образование и медицинское обслуживание). Кроме того, и это, возможно, самое главное, реформы должны быть народными, опираться на демократию и на участие общественности в принятии решений.¹⁰⁸ 

 

1.3. Выводы по первой  главе

 

Рассмотрев варианты экономических реформ в нескольких ведущих странах, мы можем констатировать, что залогом успеха реформ было несколько факторов.

Первое. Реформы должны быть изначально ориентированы на благополучие нации  в целом, а не какой-то ее части. В  частности, это предполагает достаточно высокий процент оплаты трудящихся в общем объеме ВВП.

Второе. Ни в коем случае нельзя допускать  «быстрого обогащения любой ценой» для создания «слоя хозяев».

Третье. По возможности должны быть поставлены заслоны реализации спекулятивных  капиталов, созданных в предшествующий реформам период нестабильности (Германия, Япония). Подавно этим не должно заниматься само государство, как это было в Бразилии.

Четвертое. Государство, как представляется, должно свести к минимуму прямое участие  в экономике, но оно может и должно стимулировать те или иные виды экономики грамотной налоговой и кредитной политикой (США, Германия, Япония), а также развивать антимонопольное законодательство.

Пятое.  Для успеха экономических  реформ необходимо наличие достаточного числа квалифицированных кадров (отрицательные примеры – Бразилия и отчасти Китай).

Шестое. В условиях глобализации надо зорко следить за иностранным  капиталом, который, развивая экономику страны, может при определенных условиях ее и обрушить (Бразилия, отчасти Япония в 1997-1998  гг.).

Седьмое. Необходимо чувство хозяина  как средство уверенности в завтрашнем дне, для чего нужна частная собственность. В новом столетии это поняли, например, китайцы.

Наконец, реформы по возможности  должны протекать в условиях демократии в целях большего участия общества в их проведении. Это относится  не только к общегосударственному уровню, но и к производственному (участие  рабочих в наблюдательных советах  предприятий).

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 2

Проблемы определения модели развития России

 

2.1. Российская  экономическая модель

 

Впервые о возможности  рыночных реформ в России (тогда  еще – в СССР) заговорили в 1987-1988 гг. Сделано было это не от хорошей  жизни – запас прочности советской экономики стремительно таял, а непродуманная политика закручивания гаек при Андропове и раннем Горбачеве (чего стоил один указ 1986 г. о борьбе с «нетрудовыми доходами», под каковыми понималось все, кроме государственной зарплаты!), прогнозы делались самые мрачные, и нужно было срочно что-то менять. Однако при Горбачеве так и не сложилось сколько-нибудь состоятельной концепции реформ, зато еще больше расцвело процветавшее еще во времена «застоя» так называемое «неплановое распределение», приводившее к сказочному обогащению немногих.

Реформы при Горбачеве  проводились на уровне предприятий, но основ командно-административной экономики они не затронули. Уже  реформа предприятий 1987-1988 гг. стала  шагом к сформированию слоя будущих  собственников из числа директоров, причем это слой не был связан ни административными ограничениями, ни рыночными, поскольку не было зависимости их от собственников ввиду отсутствия последних. Всевозможные формы кооперации и аренды («с правом выкупа») создавали задел для бесплатной приватизации.¹⁰⁹

При этом при сосуществовавших жестко фиксированных государственных  и свободных кооперативных ценах  возникал (и использовался) соблазн  реализации продукции государственного сектора через частную торговлю. В 1989 г. были созданы товарные биржи. В довершение всего Госплан отказался снабжать частников сырьем, что подорвало  производственный настрой значительной их части, и они пошли в торговлю.

При этом торговля оказалась  «китайской стеной» отделена от производства. Производитель не получал почти никакой выгоды (а то, что получалось, шло в основном в карман «начальству»), но и торговец, если бы и хотел, не мог вложить прибыли в производство и пускал их в лучшем случае на новые спекуляции, а в худшем просто «проедал». Начался и вывоз капиталов за границу, как по причине отсутствия нормальной сферы их приложения в СССР, так и ввиду негарантированности прав собственников и неуверенности в завтрашнем дне. В частности, фиксированный валютный курс рубля делал невыгодным превращение валютной выручки в рубли, и ее часто тоже оставляли за границей.

Определенные гарантии имели только «свои» - номенклатура и ее родственники. Так, многие из ставших  знаменитыми в первые годы рыночных реформ фирмы начали создавать свои капиталы еще в годы «застоя», когда «простого» человека за «частное предпринимательство» сажали в тюрьму. Так, например, еще тогда формировались основы капиталов Артема Тарасова или Германа Стерлигова (племянника генерала КГБ).¹¹⁰

К концу 1991 г. государственная  экономика перестала работать окончательно. В такой ситуации 2 января 1992 г. новый глава правительства Е. Гайдар объявил о введении свободных цен (с несколькими исключениями – например, цены на хлеб отпустили через полтора года). 29 января 1992 г. вышел указ президента Б.Н. Ельцина «О свободе торговли». Так начался первый этап российских реформ, охвативший годы с 1992 по 1998.

Однако «шоковая терапия» была бы хороша для стран, где существовала рыночная экономика, лишь временно зарегулированая  чрезвычайными мерами, где она  пробудила бы притупленные рыночные инстинкты. Так было в Германии и Японии после 1945 г., так было в свое время и в России в годы НЭПа. Но у «красных директоров» пробуждать было нечего.¹¹¹

Кроме того, если в Германии в 1948 г. или, например, в Польше в 1990 необеспеченная денежная масса была аннулирована с началом реформы, то в России ничего подобного не произошло, хотя экономика страны еще с 1988 г., после снятия ограничений на зарплаты, накачивалась деньгами. Никаких попыток остановить этот процесс не предпринималось – нельзя же считать таковой, например, печально знаменитый обмен 50- и 100-рублевых купюр в январе 1991 г., хотя бы потому, что те, против кого он был якобы направлен, избавились от «неправильных» денег за несколько месяцев до него. Неудивительно, что только за 1992 год цены выросли в 26 раз. Правда, с 1июля 1992 г. было разрешено свободное хождение доллара в российской экономике, что дало хоть какие-то гарантии сохранения сбережений от инфляции.

Тогда, после неудачи  «шоковой терапии», возникла идея создать слой собственников как можно быстрее и любой ценой.   При этом, по позднему признанию самого творца реформ Е.Т. Гайдара, был сделан упор на темпы в ущерб качеству.¹¹² В июле 1992 г. была разработана государственная программа приватизации. В нарушение закона о приватизации, вместо именных приватизационных счетов в ЦБ гражданам были выданы ваучеры.¹¹³

За 1992-1996 гг. 70% государственной  собственности было приватизировано,¹¹⁴ однако ваучерная приватизация провалилась. Причин этому было несколько: во-первых, как раз к концу 1992 г., к началу ваучерной приватизации, богатство, подлежавшее переходу в частные руки, стало уменьшаться (например, из-за того, что промышленные предприятия не выдерживали конкуренции), во-вторых, ввиду неравных условий (работники самих приватизируемых предприятий получали их акции за ваучеры в 6-10 раз дешевле, чем прочие граждане), в-третьих, потому, что большинство населения доверило свои ваучеры разным ЧИФам, большая часть которых вскоре бесследно исчезла.¹¹⁵

В 1994 г. начался денежный этап приватизации. Но повышение цен съело сбережения населения, деньги остались только у номенклатуры, компрадоров и криминала; понятно, что эти силы и прибрали собственность к рукам.¹¹⁶

Но и либеральными реформы назвать было трудно. Дело в том, что либерализм предполагает отказ государства от сколько-нибудь крупной собственности, прямых хозяйственных функций, обязательств по сохранению сколько-нибудь значимых хозяйственных единиц, обязательств по поддержанию иерархических отношений между экономическими агентами, от выборочной поддержки.

Между тем, российское правительство  уже в 1992 г. выпустило около 300 нормативных  актов по предоставлению льгот.¹¹⁷ А с октября 1993 г. раздача льгот стала систематической. Но самое скверное – появились «привилегированные», которым позволялось не платить налоги.¹¹⁸ Кроме того, за 1989-1996 гг. с 11% до 46% всей экономики страны выросла «теневая экономика»,¹¹⁹  которая, естественно, тоже налогов не платила.

Для покрытия бюджетного дефицита, вызванного такими неплатежами, можно было продать часть предприятий западному капиталу, но из соображений «национальной безопасности» (возможно, когда-то и реальной, но чаще прикрывавшей интересы отечественных «приватизаторов на халяву» от конкуренции иностранных собственников) этого не произошло, и Россия, по некоторым подсчетам, потеряла на этом до 70 трлн. руб. (неденоминированных).¹²⁰ Кроме того, такая продажа лишила бы бюрократию контроля над экспортом нефти, газа, минералов и т.д., а следовательно – важного источника обогащения в виде взяток («откатов»).¹²¹

В итоге, ввиду конкуренции  импортной продукции, непоощрения (налогового и т.д.) развития национальной промышленности, а также ввиду низкой покупательной  способности населения (вызванной, помимо всего прочего, и тем, что  доля оплаты труда в ВВП сократилась с 50% в 1990 г. до низшей точки 27,8% в 1998 г., т.е. почти вдвое)¹²² ВВП России за 1990-е гг. тоже упал почти вдвое.¹²³ Не стимулировало развитие промышленности и то, что государство с 1995 г. искусственно сдерживало курс доллара, что не только обесценивало валютные сбережения граждан, но и делало невыгодной работу на экспорт. Понятно, что и приток денег в бюджет в такой ситуации, мягко говоря, был ниже потребностей.

Чтобы покрыть дефицит  бюджета, российское правительство, подобно  бразильскому, стало начиная с 1993 г. выпускать ГКО – государственные краткосрочные обязательства под высокий процент с гарантированным погашением. Но это была настоящая финансовая пирамида, подобная той, которую создавали в те же годы разные МММ, только государственная. Рано или поздно она должна была рухнуть.

Гром грянул в августе 1998 г. Назначенный вместо занимавшего  пост главы правительства с 1992 г. В.С. Черномырдина С.В. Кириенко, после  нескольких месяцев неудачных попыток  что-либо исправить, 17 августа 1998 г. объявил дефолт, т.е. состояние невозможности далее платить по обязательствам ГКО. Пирамида рухнула.

Все, кому сейчас за 25-30 лет, помнят ощущение апокалипсиса в те дни и недели. Курс доллара резко  подскочил – в 4 раза за считанные  недели. Прекратились банковские платежи, еще хуже, чем была, стала ситуация с выдачей заработной платы. Однако то, что казалось концом, стало началом. Фактически подлинным реформатором, премьером-камикадзе, решившимся на самоубийственный для своей карьеры шаг ради спасения страны, стал не Гайдар, а Кириенко. Начался второй этап реформ (1998-2003 гг.).

Взлет курса доллара  в четыре раза привел к соответствующему росту цен на импортную продукцию, тогда как отечественная подорожала «всего» примерно вдвое. Соответственно, спрос на отечественную продукцию вырос. Но рост курса доллара сделал выгодной и работу на экспорт. Поэтому с 1999 г. промышленность России начала устойчивый рост.

Стабилизацию российской экономики и начало устойчивого  роста связывают с В.В. Путиным, которые 9 августа 1999 г. занял кресло премьера, 31 декабря 1999 г., после ухода в отставку старого и больного Б.Н. Ельцина, превратился в и.о. президента, а на выборах 26 марта 2000 г. стал главой государства. Однако «в начале был Кириенко». Нельзя не отметить и его преемника Е.М. Примакова, у которого, хотя усилившиеся тогда на волне народного недовольства дефолтом «левые» силы и подталкивали его к разного рода антирыночным шагам, хватило мудрости ничего этого не делать и вообще ничего не делать, поскольку в тех условиях это привело бы только к ухудшению ситуации, тем более что Примаков, при всем уважении к нему как к политику и дипломату, к экономическим преобразованиям либерально-рыночного типа был не способен.

Годы 1999-2003 стали «звездным  часом» российской экономической реформы. Немалая заслуга в этом принадлежит президенту В.В. Путину и премьер-министру 2000-2004 гг. М.М. Касьянову. В это же время проявили себя и многие новые люди, которые в 1990-е гг. вопреки политике ельцинского руководства пришли в капитаны большого бизнеса. Здесь следует отметить В. Довганя, В. Брынцалова (фармацевтика), А. Паникина (текстильная промышленность);¹²⁴ сода же принадлежит и М.Б.Ходорковский, которые приватизировал в 1995 г. убыточное государственное предприятие ЮКОС и менее чем за десять лет превратил его в процветающее и сверхприбыльное. Что касается условий жизни для работников ЮКОСа, то им посвятил несколько хвалебных статей сам А.Проханов,¹²⁵ которого трудно заподозрить в чрезмерных симпатиях к олигархам.

Повысилась собираемость налогов: после того, как ввели единый подоходный налог в размере 13%, деньги в казну потекли буквально рекой. Система привилегированных корпораций, которым можно было не платить налоги, была ликвидирована, платить заставили всех, более того, курс был взят на «равноудаленность» крупного бизнеса от власти.

Казалось, еще немного, и собственность и власть в  России окончательно «разведутся», и  заработает действительно либеральная  рыночная экономика. Но вместо нее заработал  фактор, последние 30-40 лет составляющий «проклятье страны». С 2002-2003 гг. начался устойчивый рост мировых цен на энергоносители.

Давно прошли те времена (если они когда-нибудь были), когда  обилие природных ресурсов составляло силу страны, ныне оно превращается скорее в тормоз, позволяющий за счет экспорта сырья жить десятилетиями, ничего не меняя. При этом, как правило, никто не думает, что будет, когда эта «халява» закончится.

Так было в СССР, поставки нефти из которого за годы «застоя» выросли в 8 раз, а газа – в 545 раз.¹²⁶ За счет этого поддерживалось относительное благополучие брежневской эпохи, хотя экономика практически перестала двигаться вперед, а примерно с 1979 г., по неофициальным данным, началось падение производства. Но когда цены на нефть упали с 70 долл. за баррель в 1978 г. до 10 в 1986 г., то экономика СССР быстро пришла в состояние коллапса.