Идейно –художественное своеобразие романа «Волшебная гора» Томас Манн

1.2 Тема времени: самого момента приезда Ганс Касторп обнаруживает, что время в горах течет совсем не так, как на равнине, а потому практически невозможно определить, сколько дней, недель, месяцев, лет прошло между теми или иными описываемыми событиями и какой срок охватывает действие всего романа. « Когда это  - вместе с тобой?

     - Ну, через три  недели?

     - Ах так,  ты  мысленно уже возвращаешься  домой,  - заметил  Иоахим. – Но ведь  ты еще только  приехал.  Правда,  три недели для  нас здесь наверху – это почти ничто.  Но ты-то явился в  гости и пробудешь всего-навсего три недели, для  тебя  это  очень большой срок!  Попробуй тут  акклиматизироваться,  что совсем не  так  легко,  должен тебе заметить.  И  потом -  дело не  только в

климате:  тебя ждет здесь немало нового,  имей в виду. Что касается меня, то дело обстоит вовсе не так весело,  как тебе кажется,  и  насчет того,  чтобы "через три недели вернуться домой",  это,  знаешь ли, одна из ваших фантазий там,  внизу.  Я,  правда,  загорел,  но загар мой главным образом снежный, и обольщаться им не приходится, как нам постоянно твердит Беренс; а когда было

последнее общее  обследование,  то  он  заявил,  что  еще  полгодика  мне  уж наверняка  здесь придется просидеть.

     - Полгода?  Ты в   своем уме?  -  воскликнул Ганс Касторп.  Они вышли из здания  станции,  вернее  -  просто  сарая,  и  уселись в  желтый кабриолет, ожидавший их  на  каменистой площадке;  когда гнедые тронули,  Ганс  Касторп возмущенно задвигался на жестких подушках сиденья. - Полгода? Ты и так здесь уже почти полгода! Разве можно терять столько времени!..

     - Да,  время,  -  задумчиво проговорил  Иоахим; он несколько  раз кивнул, глядя   перед  собой   и  словно  не  замечая искреннего  возмущения двоюродного  брата.  -  До  чего  тут  бесцеремонно обращаются с  человеческим временем -

просто  диву даешься. Три  недели для них - все  равно что один день. Да ты сам увидишь.  Ты все это еще  сам узнаешь...  -  И добавил:  -  Поэтому на многое начинаешь смотреть совсем иначе.» 

1.3 Тема круговорота жизни: В романе чередой проходят несколько десятков персонажей — в основном пациенты, врачи и обслуживающий персонал санатория: кто-то выздоравливает и покидает «Берггоф», кто-то умирает, но на их место постоянно поступают новые. Сложно запомнить их имена и лица, потому что они как кадры из старого фильма бесцветно промелькиваю мимо.

1.4 Тема любви: Важную роль в истории жизни Ганса Касторпа сыграла и его любовь к русской пациентке санатория мадам Клавдии Шоша — любовь, которой он в силу полученного им строгого воспитания в кальвинистской семье поначалу противится всеми силами. Проходит много месяцев, прежде чем Ганс Касторп заговаривает со своей возлюбленной — это происходит во время карнавала накануне великого поста и отъезда Клавдии из санатория.  «В саду Ганс Касторп заметил женщину,  уже немолодую,  с угрюмым,  почти трагическим лицом. Она была вся в черном, спутанные черные с проседью волосы прикрывал черный прозрачный шарф; женщина быстрым и равномерным шагом ходила взад и  вперед по  дорожкам,  сгибая колени,  деревянно опустив руки,  глядя из-под насупленного лба в поперечных морщинах прямо перед собой черными, как

угли,  глазами, под которыми обозначились мешки. Ее уже стареющее, по-южному бледное  лицо с большим,  горестно кривившимся  ртом напоминало Гансу Касторпу портрет знаменитой трагической актрисы{56},  который он однажды видел, и ему стало жутко оттого,  как  эта черная,  бледная женщина,  видимо сама того не замечая, старается шагать в такт гремевшей снизу маршевой музыке.» 

2.0 Проблематика:

2.1Проблема  жизни и смерти: Люди в санатории, по разному оценивают свое состояние, тот, кто думает что здоров -умирает, а больные на против. Жизнь и смерть, как-то призрачны в романе.

«С его двоюродным братом Иоахимом дело обстоит как раз наоборот. Он давно и упорно готовил себя к карьере военного, и потому рассматривает каждый лишний месяц, проведенный в горах, как досадное препятствие на пути осуществления жизненной мечты. В какой-то момент он не выдерживает и, не обращая внимания на предостережения врачей, покидает санаторий, поступает на воинскую службу и получает офицерский чин. Однако проходит совсем немного времени, и его болезнь обостряется, так что он вынужден вернуться в горы, но на этот раз лечение ему не помогает, и он вскоре умирает.» « Иоахим  был  выше  и  шире  в  плечах,  чем  Ганс  Касторп,  и  казался воплощением юношеской силы,  прямо созданным для  военного мундира.»

Так же и Нафта, он мог  бы выжить, но вместо этого убивает  себя, с одной стороны  по весьма ясным причинам, но с другой, совершенно глупо. «Во время одного из споров с Нафтой Сеттембрини заявляет, что тот своими идеями развращает юношество. Словесная перепалка приводит к взаимным оскорблениям, а потом и к дуэли. Сеттембрини отказывается стрелять, и тогда Нафта пускает пулю себе в голову». «Умрет?  Смерть - грозное слово, правда? Но странно, теперь оно уже

не  производит на меня такого впечатления,  это слово.  Когда  я ответил - "ты пугаешь меня",  я  просто сказал то,  что принято  говорить в  таких  случаях. Мысль о  смерти не пугает меня.  Я отношусь к ней спокойно. И мне не жалко ни моего добряка Иоахима,  ни  самого себя,  когда мне  говорят,  что он  может умереть.  Если это  так,  то  его состояние очень похоже на  мое,  и  оно не кажется мне таким ужасным.  Он -  "морибундус",  а я - влюбленный, что ж! Ты

ведь  говорила с  моим  кузеном в  приемной,  перед рентгеновским  кабинетом, помнишь? »

2.2 Проблема вынужденной близости душ: Все обитатели санатория так или иначе сближаются, наверное это место такое. Они как смертники уж ни на что боле не надеясь живут и проникаются пониманием к людям, с которыми, в нормальной жизни духовная близость немыслима. Как например Касторп сдружился с господином Сеттембрини, мыслей которого она во многом неразделял, но все же стал считать его ,своего рода, учителем. «За время, проведенное в санатории, Ганс Касторп серьезно увлекся множеством философских и естественнонаучных идей. Он посещает лекции по психоанализу, серьезно штудирует медицинскую литературу, его занимают вопросы жизни и смерти, он изучает современную музыку, используя для своих целей новейшее достижение техники — грамзапись и т.д.»

«Сеттембрини  улыбнулся, на этот раз  непринужденно и  самоуверенно. - Что  вы  имеете против психоанализа!  -  процитировал он  слова Ганса Касторпа,  склонив голову на плечо.  -  Вы осуждаете психоанализ?  Я всегда готов держать перед вами ответ,  инженер,  -  продолжал он и отвесил поклон,

описав  рукой  полукруг  у  своих  ног,  -  особенно когда  ваши  возражения остроумны.  Вы  парируете  удары  довольно  элегантно.  Гуманист  ли  я?  Ну, конечно.  И  вам не удастся обвинить меня в  склонности к аскетизму.  Да,  я

утверждаю,  чту и люблю  человеческое тело, так же как утверждаю, чту и люблю  форму,  красоту,  свободу,  радость  и  наслажденье,  как защищаю "этот мир", интересы жизни,  а не сентиментальное бегство от нее,  защищаю классицизм, а

не  романтику.  Полагаю,  что моя позиция  совершенно ясна. Но есть одна сила, один  принцип,  перед  которым я  преклоняюсь,  которому отдаю мое  высшее и глубочайшее почитание и любовь;  эта сила,  этот принцип -  дух.  И хотя мне

претит,  когда  противопоставляют  телу  некое  сомнительное,  лунно-струнное виденье  или привиденье,  именуемое "душой",  -  но в  антитезе тела и духа я

считаю,  что тело воплощает  в себе злое,  дьявольское начало, ибо тело – это природа,  а природа,  противопоставленная духу,  разуму,  - повторяю! - зла, мистична и зла.  "Вы ведь гуманист".  Да,  конечно, ибо я друг человека, как был  им  Прометей,  я  поклонник  человечества и  его  благородства.»

Более того в обычной жизни Ганс никогда  не стал бы пить на брудершафт со своим  соперником, но здесь, в горах, любовь к одной женщине их объединяла, Ганс чувствовал своего собеседника  как самого себя. 

2.3Проблема  магической фатальности:  С определенного момента в душах обитателей санатория «Берггоф» начинает ощущаться какое-то беспокойство. Это совпадает с приездом новой пациентки — датчанки Элли Бранд, обладающей некоторыми сверхъестественными способностями, в частности умеющей читать мысли на расстоянии и вызывать духов. Пациенты увлекаются спиритизмом, устраивают сеансы, в которые вовлекается и Ганс Касторп, несмотря на язвительные насмешки и предостережения со стороны своего наставника Сеттембрини. Именно после таких сеансов, а может быть, и в результате их былой размеренный ход времени в санатории оказывается нарушенным. Пациенты ссорятся, то и дело возникают конфликты по самому ничтожному поводу. У них возникает чувство страха и ощущение близкой смерти, все поголовно начинают верить в судьбу и бояться этого.

2.4 Проблема обреченности: Ганс все же вышел из санатория, так скажем почти здоровым, но не смотря на то что он смог выпутаться из этой паутины, он все равно обречен, его убило нечто другое, таким образом герой был обречен на гибель. В заключительной сцене Ганс Касторп изображен бегущим, ползущим, падающим вместе с такими же, как он, молодыми людьми в солдатских шинелях, попавшими в мясорубку мировой войны. Автор сознательно ничего не говорит об окончательной судьбе своего героя — повесть о нем закончена, а его жизнь интересовала автора не сама по себе, а лишь как фон для повествования. Впрочем, как отмечается в последнем абзаце, надежды выжить у Ганса Касторпа небольшие. «Счастливого пути – останешься ли ты жив, или нет! Надежды на жизнь у тебя небольшие: злая свистопляска, в которую ты вовлечен, продлится еще не один грешный годик, и мы не можем биться об заклад, что ты уцелеешь. Говоря по правде, мы с некоторой беззаботностью оставляем этот вопрос открытым. Приключения твоей плоти и духа, углубившие твою простоту, дали тебе возможность пережить в духе то, что тебе едва ли придется пережить в теле. Бывали минуты, когда из смерти и телесного распутства перед тобою, как «правителем», полная предчувствий будущего, возникала греза любви. А из этого всемирного пира смерти, из грозного пожарища войны, родится ли из них когда-нибудь любовь?»

3.0Идейная  основа

3.1Идея  первая заключается в том, что Ганс не просто так оказался в санатории, это была своего рода подготовка, предзнаменование того, что ему грозит опасность и надо менять что-то в своей жизни. Приехав к брату, он выясняет, что болен и остается в санатории сам. Этот факт был подготовкой к заключению жизни, он как бы прошел отпущение грехов перед смертью. Он узнал людей изнутри и стал острее понимать и чувствовать. Оказавшись на войне он совсем иначе взглянул на жизнь. «   Горы и долина в снегу уже более шести месяцев? Семи! Пока мы рассказываем, время, вынашивая перемены, стремится вперед – наше время, которое мы уделяем этому рассказу, но также время, давно минувшее, – время Ганса Касторпа и его товарищей по несчастью, там, среди снежных Все шло своим чередом, как Ганс Касторп на масленой, возвращаясь из деревни, в кратких словах предсказал, к явному неудовольствию Сеттембрини: до солнцеворота было, правда, еще далеко, но пасха уже прошествовала по белой долине, апрель близился к концу, а там недалеко и до троицы, скоро весна, оттепель – положим, стает не весь снег, на южных вершинах и на севере в расселинах Ретийской цепи всегда оставалось немного снегу, не говоря о том, что неизменно выпадал в летние месяцы, но долго не залеживался, – и все же смена времени года сулила значительные перемены в самом недалеком будущем, ибо с вечера карнавала, когда Ганс Касторп одолжил у мадам Шоша карандаш и позже вернул его, выпросив у нее взамен нечто другое на память, подарок, который он постоянно носил при себе в кармане, прошло ни мало ни много полтора месяца – срок вдвое больший, чем первоначально намеревался провести здесь Ганс Касторп. »

3.2 Идея пронизывающая весь роман это идея связанная с темой времени, в санатории время течет иначе, и это неслучайно, так автор дает шанс своим героям понять сущность жизни, Ганс отрекся от всех связей на равнине, потому что жизнь в горах показала ему как быстротечна жизнь и не стоит прожигать ее пустыми забавами. В жизни есть кое-что более важное.

« Семь лет провел Ганс Касторп у живших здесь наверху – для сторонников десятичной системы это не достаточно круглое число и все же хорошее, по-своему удобное число, можно сказать – некое мифически-живописное временное тело, более приятное для души, чем, например, сухая шестерка. За всеми семью столами посидел он в столовой, за каждым около года.  Под конец он оказался за «плохим» русским столом, вместе с двумя армянами, двумя финнами, одним бухарцем и одним курдом. Он сидел там, уже обросший небольшой бородкой, которую за это время отпустил, она была соломенного цвета и довольно неопределенной формы, в чем мы вынуждены видеть некоторое философское равнодушие к своей наружности.  » «Что такое время? Бесплотное и всемогущее – оно тайна, непременное условие мира явлений, движение, неразрывно связанное и слитое с пребыванием тел в пространстве и их движением. Существует ли время без движения? Или движение без времени? Неразрешимый вопрос! Есть ли время функция пространства? Или пространство функция времени? Или же они тождественны? Опять вопрос! Время деятельно, для определения его свойств скорее всего подходит глагол: «вынашивать». Но что же оно вынашивает? Перемены! «Теперь» отлично от «прежде», «здесь» от «там», ибо их разделяет движение. Но если движение, которым измеряется время, совершается по кругу и замкнуто в себе, то и движение, изменения, все равно что покой и неподвижность; ведь «прежде» постоянно повторяется в «теперь», «там» – в «здесь».»