Образы взрослых и детей в романе Януша Корчака «Король Матиуш Первый»

Образ Скимпола — свидетельство абсолютно трезвого взгляда на вещи, окончательный штрих, придающий отнюдь не беллетристическую горечь и глубину картине расчеловечивания личности. Диккенс никогда не забывает о могуществе зла — и о всемогуществе противостоящей ему силы. 
 

Незлобивость, чистосердечие, способность верить и жалеть —  самые существенные черты детства, каким оно видится Диккенсу. 

Но ведь в  центре Священного Писания, дописываемого, в числе прочих, и Диккенсом, — ребёнок: "Если не будете как дети, не войдёте в Царство Небесное". Не значит ли это, что мир спасёт беззащитность? Она прямее всего свидетельствует о жестокости мира — потому что ярче всего контрастирует с нею. Вот зачем Диккенс берёт самое беспомощное на свете — ребёнка — и помещает его в самую гущу тьмы. Нелицеприятный, ослепительно ясный свет детства высвечивает все укрытия и убежища зла — и тем самым разоблачает и судит его. 
 

     В конце ХIX начале ХХ веков в детской литературе европейских стран начинает рождаться новый подход к ребенку. Ребенок больше не является «ангелом во плоти».И не так важно, что осмысление мира ребенком происходит в несколько иной форме, нежели у взрослого человека. Писатели подчеркивают, равенство взрослого и  ребенка, но в иных случаях последний много чище, разумней. Ребенок обладает замечательной и редкой способностью не искажать, не перевирать окружающего мира и чувств. Эту способность ребенок приобрел благодаря тому, что он следует голосу любви, заложенной в основе его существования. 
 

Роман «Король  Матиуш Первый» увидел свет в 1923 году 

     Концепция детства в работах  Януша Корчака. 

     Целью данной работы не является изучение педагогических воззрений Януша Корчака- они  достаточно хорошо изучены - , но для понимания творчества писателя, в частности его сказки «Король Матиуш Первый», нам необходимо обратиться к ним.

     Невозможно  рассматривать отдельно его педагогическое и литературное творчество: мысль  его подобна монолиту, на основе которого потом выстраивается текст. Адресат текста может быть разным: педагогические работники, собрание врачей, обыкновенные родители и их дети. Для всех он подбирает нужные слова, но основные идеи не меняются.

     Для начала стоит обратиться к «несказочному» наследию Корчака, где он прямо говорит о природе детей, взрослых, об их взаимоотношениях.

     Основополагающая  мысль писателя и педагога Корчака  – это абсолютная ценность детства. Не из соображений будущего, полезности в будущем для кого-либо и чего-либо, а ценность детства сама по себе: «Если поделить человечество на взрослых и детей, а жизнь – на детство и зрелость, то детей и детства в жизни много, очень много. Только погрузясь в свою борьбу, в свои заботы, мы не замечаем их, как не замечали раньше женщину, крестьянина, закабаленные классы и народы. Мы устроились так, чтобы дети нам как можно меньше мешали и как можно меньше догадывались, что мы на самом деле собой представляем и что мы на самом деле делаем».

     По  Корчаку, роль детства невозможно переоценить. «Те, у кого не было безмятежного, настоящего детства, страдают от этого всю жизнь, – считал он. – Ребенок – не задаток человека, а настоящий человек, хотя и в другом измерении... Ребенок не будет, ребенок уже есть человек». Отсюда стремление уважать ребенка, его равноправие, серьезное отношение к его делам и переживаниям.

     В книге «Право ребенка на уважение»  писатель показывает в резких, часто  тезисных выражениях оппозицию «ребенок – взрослый» в сознании людей. Оппозиция эта возникла вследствие нашего воспитания, понимания, переходящего от предыдущих поколений:

     «С  ранних лет мы растем в сознании, что большое — важнее, чем малое».

     «Уважение и восхищение вызывает большое, то, что занимает много места. Маленький  же повседневен, неинтересен. Маленькие  люди — маленькие и потребности, радости и печали».

     «И  о ребенке взрослые совещаются и  решают; но кто станет у наивного спрашивать его мнения, его согласия: что он может сказать?»

     «Зная путь к успеху, мы указываем и  советуем. Развиваем достоинства, подавляем  недостатки. Направляем, поправляем, приучаем. Он — ничто, мы — все».

     «Мы поручаем и проверяем выполнение по нашему хотению и разумению  — наши дети, наша собственность  — руки прочь!»

     Ребенок представляется нам рабом взрослого  человека, или же существом низшим, неспособным на самостоятельное осмысление жизни, крайне зависимое от своих благодетелей материально и духовно.

     «Взамен за эти блага ребенок должен уступать, заслуживать хорошим поведением — выпроси или вымани, но только не требуй! Ничто ему не причитается, мы даем добровольно. (Возникает печальная аналогия: подруга богача.)»

     Действительно, дети не могут самостоятельно содержать  себя, они нуждаются в поддержке  взрослых, но более того они нуждаются  в их любви и  заботе. Всем своим  существом они тянуться к единственному  источнику, где могут получить нежность. У них не все получается: разбитая посуда, испачканная одежда, не вовремя сказанная фраза. Все это раздражает взрослых, заставляет думать, что ребенок назло делает все не так, как положено.

     «Умеет  ускользнуть от контроля, усыпить бдительность, обмануть. Всегда у него готова отговорка, увертка, утаит, а то и вовсе солжет». «Поймите же наконец: не дети, а толпа. Масса, банда, свора — не дети».

     В это ситуации не ребенок плох, а  тот человек, у которого в сознании стоит фильтр, которой переводит каждое действие ребенка в разряд неприемлемых. На этом фоне взрослые предстают далеко не с лучшей стороны.

     «Из-за нищеты ребенка и милости материальной зависимости отношение взрослых к детям аморально».

     Вследствие  такого отношения к ребенку происходит распространение негативной коннотации на выражения и понятия, связанные с детством

     «Девочки  и мальчики не любят, когда их называют: дети. Общее с самыми маленькими название заставляет отвечать за давнее прошлое, разделять дурную репутацию  малышей, выслушивать многочисленные попреки, к ним, старшим, уже не относящиеся».

     Корчак  требует уважения к ребенку; для  него ценность представляет не только большое, но и маленькое, незаметное. «Уважайте, если не почитайте, чистое, ясное, непорочное святое детство!»

     Ребенка надо ценить - неопытного и такого, какой  он есть. Ребенок имеет право на личное, право чем-то владеть, право  на тайну, право молчать, не быть расположенным  к шуткам, выдвигать условия, выражать свои чувства, право использовать все  свои преимущества, «чтобы обратить на себя внимание», у него есть право знать и играть, право иметь хорошего учителя и право жаловаться.

     Из  всего сказанного выше, можно сделать  вывод, что Корчак обособляет ребенка  от взрослого, показывая различия между  тем и другим. С другой стороны, педагог говорит о том, что нельзя фундаментально разделять их. Нужно понимать, что ребенок и взрослый – это человек, а не два разных существа.

       «Одна из грубейших ошибок - считать,  что педагогика является наукой  о ребенке, а не о человеке. Вспыльчивый ребенок, не помня себя, ударил; взрослый, не помня себя, убил. У простодушного ребенка выманили игрушку; у взрослого - подпись на векселе. Легкомысленный ребенок на десятку, данную ему на тетрадь, купил конфет; взрослый проиграл в карты все свое состояние. Детей нет - есть люди, но с иным масштабом понятий, иным запасом опыта, иными влечениями, иной игрой чувств. Помни, что мы их не знаем».

     Мало  кто из педагогов говорил о  детях так строго: «Среди детей  столько же плохих людей, сколько  и среди взрослых... Все, что творится в грязном мире взрослых, существует и в мире детей». «Воспитатель, который приходит со сладкой иллюзией, что он вступает в этакий маленький мирок чистых, нежных, открытых сердечек, чьи симпатии и доверие легко сыскать, скоро разочаруется».

     Януш  Корчак не идеализирует детей, но для  него каждый ребенок - личность. Да, дети бывают настолько неблагодарны порой, вырастают совсем не такими, как  нам хотелось бы. «Ни один воспитатель  не вырастит из сотни детей сотню  идеальных людей», - писал Януш Корчак. И есть лишь одна возможность избежать разрушительного для обеих сторон разочарования: признать право детей на детство. Перестать судить о ребенке только с точки зрения будущего, внушая тем самым, что сейчас он еще - никто. Нельзя мерить детей на взрослый аршин! В основе такого взгляда не умиление детством, а понимание его. Ребенок, в отличие от взрослого, может «солгать, выманить, вынудить, украсть», - пишет Януш Корчак, хотя ему вовсе не нравятся дети, которые лгут, выманивают, вынуждают, крадут. Но он знает, что проступок ребенка - не то, что преступление взрослого, что проступок ребенка по-своему ценен, потому что "в конфликте с совестью и вырабатывается моральная стойкость".

       Встав на защиту ребенка, Корчак  бросает вызов миру взрослых людей. В своей программной работе "Право ребенка на уважение" он требует, "покончить с фикцией нашего сентиментального, слащавого и покровительственного отношения к ребенку, нужно наконец задать себе вопрос, на что у него есть права".

     В предисловии к другой своей детской книге – «Когда я снова стану маленьким» – писатель, обращаясь к взрослым, заявляет: 

       «Вы говорите:

       – Дети нас утомляют.

       Вы правы. 

       Вы поясняете: 

       – Надо опускаться до их  понятий. 

       Опускаться, наклоняться, сгибаться,  сжиматься.

       Ошибаетесь.

       Не от этого мы устаем. А  оттого, что надо подниматься  до их чувств.

       Подниматься, становиться на цыпочки,  тянуться. Чтобы не обидеть». 
 

     Король  Матиуш – воплощение детских мечтаний Корчака. 

     Сказка- повесть о Матиуше автобиографична, так же как и произведения Антуана  де Сент-Экзюпери и Эрика Кестнера.

     Когда Янушу Корчаку было пять лет, он поделился  с бабушкой планом переустройства мира. Он хотел, чтобы не было бедных маленьких  оборвышей, с которыми запрещают играть во дворе. Значит, надо сделать всех равными, а для этого – уничтожить деньги.

       В восемь лет он видит себя  королем-реформатором, устанавливает  справедливые законы для детей  и для взрослых, побеждает трех  свирепых царей, посягавших на  его отчизну, дружит с негритянскими вождями, учит грамоте негритянских детей, знакомится с черной принцессой Клю-Клю.

     Известно, что Януш Корчак долго играл в  кубики, но однажды, в четырнадцать лет, записал в дневнике: «Я существую  не для того, чтобы меня любили и мною восхищались, а чтобы самому действовать и любить. Не долг окружающих мне помогать, а я сам обязан заботиться о мире и человеке». Так он осознал свою ответственность, свой долг перед другими людьми.

     Как мы видим, многие из детских размышлений  и фантазий писателя воплотились много лет спустя в его произведении. 

     Король  Матиуш Первый: мир  взрослых и детей. 

     Это слова из предисловия Корчака: «Взрослые  не должны читать мою повесть, потому что в ней есть главы для  них неподходящие, они не поймут их и будут высмеивать».

     Как мы видим, сам Я. Корчак адресовал  свою книгу исключительно детям. Мы можем предположить, что в книге  говорится как о детях, так  и о взрослых. Возможно, последние  представлены в некотором смысле, не лестно. С другой стороны, писатель дает ключ к прочтению своей сказки-повести: не имея умея смотреть на некоторые вещи глазами ребенка, вы рискуете не понять того, что заключено в произведении.

     Повесть о маленьком короле Матиуше, конечно, сказка, забавная и грустная в одно и то же время. Но что совершенно реально в этой сказке – это ребенок, его внутренний мир, его взгляд на людей и на жизнь, его мысли и чувства. Ведь ребенок видит мир по-своему, многого не понимает, а многое понимает своеобразно. Матиуш чист, искренен, откровенен, ему чуждо лицемерие, он боится лжи, жаждет справедливости. В то же время в этой сказке даны типические детские характеры, и дети перестраивают жизнь согласно своим представлениям о правде и справедливости».

     В одном издании «Короля Матиуша  Первого» помещена детская фотография Януша Корчака с пояснением:

       «Когда я был такой, как на  этой фотографии, я сам хотел  совершить все, о чем тут  написано, но потом забыл, а  теперь стал уже стар. И нет  у меня ни времени, ни сил,  чтобы вести войну и ездить  к людоедам.

     А фотографию такую дал я потому, что важно то время, когда я хотел стать королем, а не то, когда я писал о короле Матиуше. И думаю, что лучше давать фотографии королей, путешественников и писателей, когда они не стали еще взрослыми и старыми, потому что в этом случае может показаться, что они всегда были умными и никогда не были маленькими.