Обзор древнерусской литературы и ее специфические особенности

3. Деление жанров древнерусской литературы на первичные и объединяющие. Иерархия.

   К первичным жанрам относятся: Житие, Слово, Поучение, Повесть, а также к ним относят погодную запись, летописный рассказ, летописное сказание и церковную легенду. Первичными эти жанры называются потому, что они служили строительным материалом для объединяющих жанров

   Первичные жанры также выступали в составе объединяющих жанров, какими являются летопись, хронограф, четьи-минеи, патерик.

   В Древней Руси не было руководств по написанию литературных произведений, не было в собственном смысле этих слов литературной критики и литературной науки. Мы можем лишь говорить об элементах того и другого. Каким же образом древнерусские книжники могли все же разобраться в великом множестве жанров и поджанров, находившихся к тому же в сложных иерархических взаимоотношениях между собой? Каким образом это многообразие не превращалось в хаос? Каковы были те ориентиры, которые помогали древнерусским книжникам легко находить нужный жанр для составления новых произведений и определять жанр уже написанных? Эти ориентиры были в основном внелитературного порядка. Они находились в бытовом укладе феодального общества и поэтому обладали в известной мере и бытовой же, «этикетной» принудительностью. Литературные жанры Древней Руси возникают не только как разновидности литературного творчества, но и как определенные явления древнерусского жизненного уклада, обихода, быта в самом широком смысле слова.  

    Иное  в русской средневековой литературе: жанры различаются по тому, для  чего они предназначены. Слова произносятся в церкви, и в зависимости от того, по каким дням они произносятся, можно различать отдельные их поджанры.

    Значимость, авторитетность литературы строилась на определенном иерархическом принципе. Иерархия церковных книг, как ее понимали в Древней Руси, изложена в предисловии митрополита Макария к Великим Четиим - Минеям (закончены ок. 1554). Памятники, составлявшие ядро традиционной книжности, расположены в строгом соответствии с их местом на иерархической лестнице.

    Ее  верхние ступени занимают наиболее почитаемые библейские книги с богословскими  толкованиями. На вершине книжной  иерархии находится Евангелие, вслед за которым идут Апостол и Псалтирь (которая в Древней Руси использовалась и как учебная книга – по ней учились читать).

    Далее следуют творения отцов церкви: сборники сочинений Иоанна Златоуста «Златоструй», «Маргарит», «Златоуст», произведения Василия Великого, слова Григория Богослова с толкованиями митрополита Никиты Ираклийского, «Пандекты» и «Тактикон» Никона Черногорца и др.

    Следующий уровень составляет ораторская проза  со своей жанровой подсистемой: 1) слова  пророческие, 2) апостольские, 3) святоотеческие, 4) праздничные, 5) похвальные.

    На  последней ступени находится  агиографическая литература с особой жанровой иерархией: 1) жития мученические, 2) преподобномученеческие, 3) патерики Азбучный, Иерусалимский, Египетский, Синайский, Скитский, Киево-Печерский, 4) жития русских святых, канонизированных соборами 1547 и 1549 гг.

    Жития святых также связаны с церковным  богослужением и монастырским обиходом. Мы можем различать жития минейные и проложные не по тому только, что первые включаются в четьи минеи, а вторые в прологи, но и по тому, что первые и вторые читаются в различной обстановке.

    Священное писание было в ходу в виде сборников  с указаниями, что и когда читать при богослужении. Не случайно, что  полный перевод Библии появился только в конце XV в. при Геннадии Новгородском.

    Ветхий  завет до конца XV в. был у нас  известен только в переработке для  церковного чтения (паримейники, палеи и пр.).

    Творения  отцов церкви также располагались  в сборниках по периодам церковного года (сборники «Златоструй», «Златая цепь», «Златоуст», «Торжественник» и др.).

    Кроме того, до нас дошли сборники церковных  служб, молитв, песен, житий святых (прологи, патерики, различных типов минеи), толкований на отдельные книги священного писания, изречений, церковных законов, а также кормчие, номоканоны, уставы, требники и т. д.— все в той или иной степени, определявшиеся в своем составе потребностями церковного обихода.

    Многие  виды церковных песнопений различались  не по форме и содержанию, а по тому, в какой церковной службе и в какой части этой службы они исполнялись. Другие виды — по тому, как они исполнялись (троичные гласы, трижды исполнявшиеся на утрене после шестопсалмия и ектений, антифоны, певшиеся попеременно на двух клиросах). Некоторые виды церковных песнопений назывались по тому, как положено было вести себя при их исполнении. Таковы седальны (при пении их начинали садиться), катавасия (последний стих, для которого певцы сходились на середину церкви).

    В Древней Руси существовали разные виды апостола в зависимости от его употребления в церковном обиходе. Существовали и разные виды псалтири, также возникшие из потребностей церковного уклада:

    а) псалтирь с следованием, псалтирь с восследованием, псалтирь следованная,

    б) простая псалтирь, псалтирь малая, или псалтирь келейная,

    в) псалтирь гадательная.

    Служебный характер жанров выразительно демонстрируется  преобладанием евангелий апракос над евангелиями тетр. По подсчетам Н. В. Волкова, почти все списки дошедших до нас пергаменных евангелий (всего их в конце XIX в. было известно 139) во главе с Евангелием Остромировым 1057 г. представляют собой евангелия для служебных чтений — апракос, тогда как тетраевангелий сохранилось всего несколько, из них древнейшее — Галицкое 1144 r.

    Ясно  также, что употребление хронографов было иным, чем употребление летописи. Хронографы предназначались для неофициального, индивидуального чтения, и поэтому элементов беллетристичности, внешней занимательности, философских и общеисторических назиданий в них гораздо больше, чем в летописи. Когда летопись приближается к частному чтению, в ней усиливаются «хронографические» приемы изложения (в XV—XVII вв.). 

4. Краткая характеристика.

   Книгами св. Писания древнерусский читатель часто пользовался не в подлинном, целом виде, а в извлечениях, особого  рода сборниках. Так, в древнерусской  письменности в большом употреблении (списки идут с XII в.) были Паремейники — собрания извлечений из библейских книг, церковных чтений, употребляемых за утренними и вечерними богослужениями в воскресные и другие праздничные дни.

1. Паремии (греч. paroim…a, притчи), чтения из Библии, приуроченные к богослужебным чинопоследованиям Вечерни, Всенощного бдения и молебнов (напр., Богоявленское водоосвящение). Обычай читать Писание в Церкви ведет свое происхождение от синагогального богослужения. Первое свидетельство о таком чтении во время христ. богослужения принадлежит св. Иустину Мученику (ок.150). Великопостные паремии, читаемые за Литургией Преждеосвященных Даров (Быт, Притч, Исх, Иов), являются реликтом той эпохи, когда Великий Пост был периодом оглашения новообращенных. Епископ или пресвитер прочитывал для них важнейшие места Библии и давал к ним комментария. Паремии читаются, главным образом, под большие праздники и соответственно избирается их тематика. Почти все Паремийники состоят из ветхозаветных текстов; исключение составляет Всенощное бдение под праздник св.ап. Петра и Павла, когда читаются отрывки из 1 Петр. Как правило, Паримий бывает 3, однако в навечерие Рождества читается 13, а в Великую Субботу 15 паремий. Указатель паремийных чтений приложен к русскому переводу Библии, издаваемому Московским Патриархатом.

   Из  сборников, заменявших собою книги  св. Писания, особенно замечательны Палеи.

2. Палеи (от греч. “паленое”— древний) — историографические сочинения, повествующие о всемирной истории, в которых изложение собственно исторических событий сопровождается обширными толкованиями и комментариями богословского и церковно-догматического характера.

   Известно  несколько редакций П. Так называемая “Палея Толковая” излагает священную историю и историю Израиля и Иудеи до царствования Соломона с многочисленными богословскими комментариями и антииудейскими полемическими толкованиями. В ее составе рассказ о сотворении мира, включающий апокрифическое предание о противнике Бога — Сатанаиле и описание как реальных животных, так и фантастических существ — птицы алконоста, ехидны, феникса и т. д., рассказ о сотворении человека со сведениями об устройстве человеческого организма, история Адама и Евы, Авеля и Каина; затем следует повествование о потопе с описанием земель и стран, доставшихся в удел каждому из сыновей Ноя. В Палее библейское повествование о сотворении мира и истории человеческого рода является материалом для богословских рассуждений: раскрывается символическое значение ветхозаветных событий как прообраза будущих событий новозаветных, “историческое” повествование прерывается “естественнонаучными” экскурсами. Все это превращает Палею в своеобразную энциклопедию богословских знаний и средневековых представлений об устройстве мироздания, о животном мире, о свойствах человеческого организма и т. д.

   От  “Палеи Толковой” отличаются так  называемые “Хронографические палеи”. Первая их половина (большая — в  Пространной палее и меньшая  в Краткой) содержит текст, тематически  сходный с текстом “Палеи Толковой”, с рядом апокрифических сказаний о Ламехе, Мельхиседеке, Моисее, Соломоне и других персонажах ветхозаветных книг.

3. Однако по степени распространенности в русской книжности все редакции П. значительно уступают “Русскому хронографу”, который с начала XVI в. становится основным источником сведений о всемирной истории. Они читались вместо библейских книг Ветхого Завета, являясь одной из самых распространенных книг древней Руси. Это были весьма своеобразные библейско-апокрифические сборники, со множеством вставок экзегетических, полемических, по естествоведению, истории и т. д.
4. Шестодневы — в христианской средневековой литературе произведения, комментирующие библейский рассказ о сотворении мира за шесть дней Ш, созданные знаменитыми церковными писателями на рубеже поздней античности и раннего средневековья, представляли собой плод приращения выработанных наукой того времени знаний о мире к вере в Творца Природу авторы шестоднева рассматривают как “училище боговедения”, учат видеть чудесное в обыкновенном — “великую мудрость, скрытую в вещах самых маловажных” (Василий Великий) В шестодневе много всякого рода описаний и сведений из области естествознания, иногда баснословных и наивных, иногда очень точных и остроумных, а порой и весьма поэтичных. Это и разные теории о форме Земли, (причем сами авторы не сомневаются в ее шарообразности и считают языческой ложью учение о плоской или какой-либо иной форме Земли), и объяснение астрономических и атмосферных явлений, и описание устройства колосьев, виноградной лозы или лилии. И объяснение происхождения янтаря, и классификация пород рыб и пресмыкающихся и т. д. Хотя шестодневы и стараются объяснить природные явления и объекты с точки зрения современного им естествознания, это философско-богословские, экзегетические, а не естественнонаучные сочинения Авторы  стараются удивление, которое неизбежно вызывает мир и каждое из его явлений, направить к библейскому рассказу о шести днях творения, обратить это удивление в хвалу “великому Чудотворцу и Художнику”, Творцу мира.
5. Особый, совершенно самостоятельный вид древнерусских сборников представляли Физиологи, или Бестиарии, заключавшие в себе баснословные рассказы о животных, птицах и т. п.

   Физиолог — переводное природоведческое сочинение: книга о свойствах реальных и фантастических животных, птиц, деревьев, минералов с истолкованием их в символико-аллегорическом духе. Физиолог известен на Руси в двух редакциях. Одна из них возникла во II — III вв. в греческой александрийской литературе. В этой редакции, например, рассказ о лисице воплощает понятие хитрости: голодная, она притворяется бездыханной, а когда к ней слетаются птицы, то хватает их и съедает. Рассказ о неясыти (пеликане) раскрывает представление о чадолюбии, камень адамант (алмаз) уподобляется очищающей силе, равной Иисусу Христу, и т. д. Среди персонажей Физиолога — мифологические сирены и кентавры, птица феникс. Вторая редакция Физиолога (ее называют “византийской”) менее популярна на Руси, но была распространена у южных славян. В этой редакции преобладает назидательное начало: в статье о двурогой антилопе поясняется, что Бог дал человеку два завета — Ветхий и Новый; свойство дятла клевать “носом своим”, “где мякко древо”, сравнивается с поисками дьяволом слабостей в людях. Фантастическое омоложение ослепшего от старости орла уподобляется обращению грешника к церкви и т. д. Эти “сложные истолкования “Физиолога” не отразились на литературном стиле русского средневековья”, но символические образы Физиолога оставались постоянно в арсенале художественных средств древнерусских писателей и книжников вплоть до XVIII в. При переписке Ф. в рукописных сборниках XV — XVII вв. текст его иногда сопровождался красочными миниатюрами. 
 

6. Златоуст

   Особый  род древнерусских патристических сборников связывается с именем св. Иоанна Златоуста. Творения И. Златоустого († 407) уже в византийской литературе очень часто обращались в различных сборниках, извлечениях, катенах; важнейшие из таких сборников, с присоединением других, составленных в значительной доли самостоятельно, рано стали появляться и в общеславянской письменности, а равно и древнерусской. Уже болгарскому царю Симеону (892—927) принадлежало составление сборника слов Златоуста, перешедшего затем в Россию под названием «Златоструя». К той же древнейшей поре болгарской письменности относится составление другого сборника слов Иоанна Златоуста, так называемого «Учительного Евангелия». Другими сборниками слов Златоуста, пользовавшимися особенной распространенностью в нашей древней письменности, были Маргариты. Очень рано стали у нас появляться и самостоятельные, принадлежавшие русским «списателям», сборники из творений Иоанна Златоуста. Таковы изборники, назыв. «Златоустами». С древнерусскими «Златоустами» тесно связан другой тип сборников поучений Златоуста, так называемые «Измарагды». По-видимому, русского происхождения был и напоминающий «Златоусты» сборник, известный под назван. «Златая цепь».