Развитие жанра басни в мировой литературе

Из английских баснописцев  стоит особо отметить двоих. Р. Л'Эстранж написал пятьсот прозаических басен, впервые опубликованных в 1692 и потом неоднократно переиздававшихся. Сюжеты он заимствовал у своих предшественников, но размышления, которыми заканчивалась каждая басня, выражали его личные мнения (главным образом по политическим вопросам). В 1727 Д. Гей опубликовал пятьдесят басен в стихах, большей частью на оригинальные сюжеты. В Англии время от времени появлялись басни в форме памфлета, обычно анонимного. Они представляли собой политическую сатиру, примером которой может служить Эзоп в Танбридже. 18 в. подарил миру целую плеяду баснописцев. В Германии наибольшего успеха в этом жанре достиг Г.Э. Лессинг, чьи басни со вступительной статьей Исследование о басне вышли в свет в 1759.

В русской литературе было создано много басен – особенно в 18 – первой половине 19 вв., хотя и в средневековой Руси были известны и любимы как упоминавшиеся выше Стефанит и Ихнилат, так и басни Эзопа. Известно, что в 17 в. в России читали жизнеописание Эзопа, содержавшее множество замысловатых анекдотов и сопровождавшееся иллюстрациями. В 18 в. это жизнеописание уже издавалось в виде лубочной книги.

Однако настоящее развитие жанра басни произошло, естественно, в послепетровскую эпоху. Первым литератором 18 в., написавшим шесть  подражаний Эзопу, был Антиох Кантемир (1708–1744). В это же время В.К. Тредиаковский (1703–1769) издал Несколько Эзоповых басен для опытка гекзаметрами. После Кантемира и Тредиаковского басня стала одним из любимейших жанров поэтов 18в. Много басен было написано А.П.Сумароковым (1718–1777), который называл их баснями-притчами. Всего им было создано 334 басни, часть из которых являются вольным переводом Лафонтена, однако большинство – оригинальные произведения. Сумароков, подобно Лафонтену, раздвинул рамки басенной традиции, превратив свои произведения в живые бытовые сценки и разработав для них новую для русской литературы форму – вольный стих, созданный на основе разностопного ямба. Басни Сумарокова отличаются нарочитой грубостью языка, так как, в соответствии с классицистской иерархией басня относилась к низкому жанру, а, следовательно, требует соответствующей лексики.

Следующей ступенью в развитии русской басни стало творчество И.И. Хемницера (1745–1784). Он также переводил произведения Лафонтена и немецкого баснописца Геллерта. Кроме того, им было создано множество собственных басен, впервые изданных анонимно в 1779 под названием Басни и сказки NN в стихах. Имя автора обнародовали уже после его смерти, когда впервые в 1799 была издана книга Басни и сказки И.И. Хемницера. Хемницер еще следовал эстетике классицизма, но он постепенно отходил от традиционной басенной нравоучительности и, в духе развивавшегося во второй половине 18 в. сентиментализма, стремился быть в своих сочинениях чувствительным и ироничным. Вслед за Сумароковым он использовал разностопный стих, считавшийся наиболее подходящим для комических сочинений.

Басни И.И. Дмитриева (1760–1837) хотя и уступают в художественном отношении творениям Сумарокова или Хемницера, однако куда более новаторские, прежде всего по своему языку. Дмитриев – поэт-сентименталист, был близким другом Карамзина и разделял его взгляды на развитие русского литературного языка. Все сорок его басен были написаны в 1803–1804, когда карамзинская реформа языка уже приносила ощутимые плоды. Дмитриев отошел от классицистского деления жанров на высокие и низкие и стремился выработать новый подход. По его мнению, нужен был единый литературный язык, который мог бы использоваться в произведении любого жанра. Именно поэтому в своих баснях он использовал светскую разговорную речь, что по тем временам было исключительным новаторством. Реформаторский характер произведений Дмитриева сильно повлиял на последующих баснописцев. Его произведения были очень популярны. Он представил басни  просвещенному, образованному обществу, отличавшемуся вкусом и языком. Не меньшей известностью пользовались на рубеже 18 и 19 вв. басни А.Е. Измайлова (1779–1831), писавшего уже в ином стиле. Большая часть его басен – жанровые сценки. Их герои – чиновники, купцы, разночинцы. [2]

Триумф русской басни  связан с именем И. Крылова (1768-1844). В 1809 вышла первая книга его «Басен», которая покорила всю читающую Россию.

Непревзойдённый знаток русской  речи, Крылов обратился ко всему  неисчерпаемому богатству языка, к  самым разнообразным разговорным  и профессиональным его формам и  оттенкам. Крылов не признаёт никакой украшенности, искусственности или нарочитости языка.

Басни Крылова – торжество  живой, разговорной народной речи. Ему  чужд тот языковой натурализм и грубоватость, которые отличали басни Сумарокова. Совершенство и непреходящая ценность басен Крылова в их удивительной словесной сочетаемости, музыкальной выверенности каждой фразы, живописности и выразительности. [17]

Басня стала  тем оптимальным жанром, который  позволил Крылову не только создать  объемный и многоразличный образ  русской действительности и национального  взгляда на вещи, но и сделать  этот совокупный образ доступным  для всех и каждого. По-народному  зоркий взгляд на вещи, осуществляемый, доступных терминах и увенчиваемый обобщением, которое непосредственно и неизбежно вытекает из обрисованной басенной ситуации, — основная примета творческого метода Крылова-баснописца. Такая важная эстетическая и мировоззренческая категория, как народность, в баснях Крылова овеществлена; это — «среда бытования» его художественных идей.

Творчество  Крылова, многими нитями связанное  с мировой басенной традицией, оставалось неповторимо оригинальным. Это особенно видно, если обратиться к Лафонтену, которому Крылов, как и его русские предшественники, был обязан и некоторыми сюжетами, и внешней архитектоникой басни, и разработкой отдельных деталей и т. п. Но Крылов, в отличие от Лафонтена, предоставляет каждому персонажу максимальную возможность высказаться по-своему. Он не столько указывает на тот или иной порок, сколько показывает его. Если у Лафонтена басня тяготела к лирическому стихотворению (элегии, эпиграмме и т. д.), то у Крылова басня перерастала в драматическую сценку. Драматургичность басен Крылова не только говорила о его личных творческих пристрастиях (известно, что он в глубине души считал себя большим драматическим писателем, не понятым, не оцененным по достоинству) — она стала удобной формой для реалистической объективации его авторской оценки в создаваемых им почти сценических положениях, когда порок с помощью смеха как бы сам себя дискредитирует.

Крылов высмеивал  лень, праздность, тщеславие, хвастовство, самомнение, невежество, лицемерие, жадность, трусость - все те отрицательные качества, которые особенно ненавистны народу. Баснописец бичует не только любителей поживиться за счет чужого труда, но также и всяческих лентяев и растяп. Эти образы сохраняют всю свою значимость и сатирическую заостренность и в наше время, ядовито осмеивая незадачливых растяп и бездельников, беззаботно относящихся к народному достоянию. Мелочи быта, характеры и в особенности специфическая яркость языковых красок делают басни Крылова произведениями реалистического искусства, хотя и ограниченного жанровыми рамками басни, являющейся одним из излюбленных жанров классицизма. Сохранив основообразующие, структурные особенности жанрового построения басни, ее дидактическую направленность, совмещение реального и аллегорического начала, моралистическую целеустремленность. Крылов вместе с тем преодолел ее абстрактный рационализм, ее схематичность. [12]

Начиная с середины – второй половины 19 в. жанр басни  встречается все реже как в  России, так и в Западной Европе. Нравоучительно-иронические повествования, аллегорические образы, мораль, завершающая рассказ, — все эти черты басенного жанра начинают казаться устаревшими. Сатирические и дидактические произведения облекаются в совершенно иные формы. Возродить жанр басни пытались советские поэты-сатирики, например, Демьян Бедный (1883 – 1945) или С.В. Михалков (р. 1913).

Демьян Бедный (Ефим Алексеевич Придворов) начал печататься с 1899 года. Ярко пропагандировал идеи марксизма и политику большевиков. Его талант высоко ценил В.И. Ленин. Основная часть басен была создана Бедным в 1912-13 годах для большевистских газет «Звезда» и «Правда». Басня под пером Демьяна Бедного превратилась в злободневный политический фельетон (от фр. «листок»: художественно-публицистический жанр, небольшое произведение на злободневную тему, написанное в сатирическом тоне). Даже своим стихотворным переложением прозаических басен Эзопа поэт умело придавал совершенно неожиданную новизну и современность звучания. Например, написанная в 1916 году басня «Помощь» про Медведя, Кита и Слона была запрещена цензурой, так как воспринималась как намёк на взаимоотношения между Россией и Англией во время империалистической войны. Так же воспринималась и известная басня «Волк и Лев» про украденную овцу.

С.В.Михалков писал  басни главным образом для  детей, многие из них легли в основу сценариев мультипликационных фильмов. Большинство изданий басен С.Михалкова вышли с иллюстрациями мастеров советской графики. Особенно широко известны иллюстрации Е.Рачева и Кукрыниксов. Михалков продолжил традиции русской классической басни, подвергающей осмеянию непривлекательные черты в характере и поступках человека. [2]

 

3. Основные черты басни как литературного жанра

 

Басня- короткий прозаический или стихотворный рассказ, в котором действуют символические  персонажи, воплощающие различные человеческие типы и иллюстрирующие принципы морали либо практической целесообразности. Моральный урок либо содержится в самом повествовании, либо может быть прямо сформулирован в особом, отдельном от него рассуждении. Действующими лицами чаще всего являются животные, но иногда человеческие существа, боги или неодушевленные предметы. К басенной форме близка притча (парабола), однако, в отличие от басни, притча бытует внутри большого текста, а не самостоятельно. Жанр бестиария тоже имеет черты, сближающие его с басней. Короткие басни иногда называют апологами. Со времен античности и до наших дней басня служит образцом житейской мудрости, средством обучения и формой сатиры. На ранних ступенях человеческой цивилизации сказки о животных воспринимались буквально; басня как литературный жанр возникла лишь тогда, когда в животных стали видеть символы людских достоинств и пороков. [18]

Олицетворение — художественное средство, чаще всего  используемое баснописцами.

В басне обычно отсутствуют метафоры, ее язык прост, безыскусен, близок к разговорному: слова и выражения даются в их прямом, непосредственном значении, что способствует ясности и точности смысла. [20]

В басне органично  слиты свойства эпических произведений (сюжетность, наличие персонажей) и  некоторые особенности лирических произведений (ясно выраженные авторские оценки и эмоции). Однако о «лиризме» басен можно говорить только условно. Цель авторов басен не в том, чтобы выразить свой внутренний мир. Внимание баснописца приковано к внешнему миру, именно его он оценивает с позиций «должного» или «недолжного», «допустимого» или «недопустимого». В баснях отражаются нравственные и общественные идеалы их авторов. Сатирическое изображение басенных персонажей, насмешки и язвительность являются основой для обязательной морали. Она может быть прямым или слегка завуалированным поучением. [8]

Вот что рассказывает о своеобразии этого жанра  В. Жуковский: «Действующими лицами в басне бывают обыкновенно или  животные, лишенные рассудка, или творения неодушевленные. Полагаю тому четыре главные причины. Первая: особенность характера, которою каждое животное отличено одно от другого. Басня есть мораль в действий; в ней общие понятия нравственности, извлекаемые из общежития, применяются, как сказано выше, к случаю частному и посредством сего применения делаются ощутительнее. Тот мир, который находим в басне, есть некоторым образом чистое зеркало, в котором отражается мир человеческий. Животные представляют в ней человека, но человека в некоторых только отношениях, с некоторыми свойствами, и каждое животное, имея при себе свой неотъемлемый постоянный характер, есть, так сказать, готовое и для каждого ясное изображение как человека, так и характера, ему принадлежащего. Вы заставляете действовать волка — я вижу кровожадного хищника; выводите на сцену лисицу — я вижу льстеца или обманщика, — и вы избавлены от труда прибегать к излишнему объяснению. Второе: перенося воображение читателя в новый мечтательный мир, вы доставляете ему удовольствие сравнивать вымышленное с существующим (которому первое служит подобием), а удовольствие сравнения делает и самую мораль привлекательною. Третье: басня есть нравственный урок, который с помощью скотов и вещей неодушевленных даете вы человеку; представляя ему в пример существа, отличные от него натурою и совершенно для него чуждые, вы щадите его самолюбие, вы заставляете его судить беспристрастно, и он нечувствительно произносит строгий приговор над самим собою. Четвертое: прелесть чудесного. На ту сцену, на которой привыкли мы видеть действующим человека, выводите вы могуществом поэзии такие творения, которые в существенности удалены от нее природою, — чудесность, столь же для нас приятная, как и в эпической поэме действие сверхъестественных сил, духов, сильфов, гномов и им подобных. Разительность чудесного сообщается некоторым образом и той морали, которая сокрыта под ним стихотворцем; а читатель, чтобы достигнуть до этой морали, согласен и самую чудесность принимать за естественное.» [5]

Схема басен  почти всегда одна и та же — четырехчастная: экспозиция, замысел, действие, неожиданный результат. Меняются только мотивировки в «замысле». Например, басня «Бедняк» Эзопа. Экспозицию в ней представляет фраза: «У бедняка была деревянная статуя бога». Далее излагается замысел. «Сделай меня богатым, — молился он ей, но молитвы его оставались напрасны, и он сделался еще беднее». Действие передано динамично: «Схватил он статую за ногу и ударил о стенку головой». Далее следует неожиданный результат: «Вдребезги разлетелась она, и из нее высыпалась горсть червонцев». Завершает басню комментирующая реплика-мораль: «Кто обращается с негодяем ласково — останется в убытке, кто поступает с ним грубо — в барыше». [16]

Можно было бы ожидать, что как мотивируется действие, так  будет мотивирован и его неожиданный  результат; но этого не происходит, потому что здесь мотив почти во всех баснях один и тот же: обуянный жадностью (тщеславием, жалостью и т. д.) персонаж забывает о самосохранении и за это платится. Вот почему схема басенного рассказа оказывается четырехчастной, а не более симметричной, пятичастной (экспозиция — мотивировка действия — действие — мотивировка результата — результат). [3, 265]

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава II. Анализ основных параметров вариативности текстов басен

2.1. Основные тенденции в развитии жанра басни

 

Несмотря на свою жанровую «стройность», басня  претерпела, на мой взгляд, значительные изменения со времён античности. Первоначально  басни были прозаическими, а со временем всё более популярными становятся басни в стихотворной форме. Такая форма придаёт этому «назидательному» произведению выразительность и лёгкость.

Басня может  быть написана прозой или стихами  и что в том и другом случае не требуется поэтический язык, но зато — отчетливая образность представляемого  факта, ясность, меткость выражений  и известная доля остроумия. Стихотворная форма басен может быть очень свободна; весьма длинные стихи могут идти вперемежку с коротенькими, состоящими даже из одного односложного слова.

И в самом  деле, мы знаем, что басня по происхождению своему двойственна, что ее дидактическая и описательная часть, иначе говоря, поэтическая и прозаическая, часто боролись друг с другом и в историческом развитии побеждала то одна, то другая. Так главным образом на византийской почве басня почти совершенно утеряла свой художественный характер и превратилась почти исключительно в морально-дидактическое произведение. Наоборот, на латинской почве она произрастила из себя басню поэтическую, стихотворную, хотя надо сказать, что все время мы имеем в басне два параллельных течения и басня прозаическая и поэтическая продолжают существовать все время как два разных литературных жанра. К прозаическим басням следует отнести басни Эзопа, Лессинга, Толстого и других. К басням поэтическим - Лафонтена, Крылова и их школы.