Рыцарская литература Средневековья

      Рыцарь, miles, а в более позднее время caballarius — «конный воин», — человек, стоящий между «свободным» и «несвободным», между духовной особой и мирским человеком. Рыцарство стало подлинным феноменом Средневековья именно благодаря совершенно особому промежуточному общественному статусу. Рыцарь не является полностью свободным человеком, поскольку выполняет приказы своего господина — будь то король, командующий министериалом, или сеньор, отдающий приказ вассалу. Но рыцарь служит господину по доброй воле, самостоятельно принеся клятву вассальной верности. В силу своих обязанностей он носит оружие, и это отличает его не только от зависимых людей, но и от, многих свободных.

      Но  еще более интересно деление  по другому признаку. Воин — безусловно не особа духовного звания, поскольку  его профессия — военное дело. Но в средние века рыцарей не относили и к мирскому люду. При всем стремлении средневекового у сознания поделить весь мир на две части (Бог и  Дьявол, мирское и небесное, церковь  и миряне) воины выпадают из этой стройной и не лишенной внутренней логики системы. Как раз такое  деление и помогает уяснить сущность рыцарства в Средние века.

      Рыцарь  был ни много ни мало один из трёх столпов общества. Согласно идее троичности, люди в Средине века видели главной метафорой своего общества иерархическое единство трёх сословий – духовенства, рыцарства и работающего сословия. В идеальной метафоре предполагалось, что каждое из трёх служит двум другим в равной мере. Духовное лицо предстоит за рыцаря и крестьянина перед Богом, крестьянин кормит рыцаря и священника, а рыцарь защищает и священника и крестьянина. На деле, разумеется, положение вещей было далеко от подобной идиллии. Крестьян жестоко эксплуатировали, особенно к концу Средневековья, причём как рыцари, так и духовенство, крестьяне порой восставали и убивали и рыцарей и священников, а рыцари грабили монастыри. Но, тем не менее, в сознании и культуре того времени рыцарство – это, прежде всего, защита и служение. Защита слабых, тех, кто себя защитить не в состоянии, а служение – в первую очередь Богу, потом королю или сюзерену, как представителю Бога на земле, потом – Прекрасной Даме. Идейный мир вооружённого дворянства был проникнут рыцарскими идеалами. Да и сами религиозные представления подпадают под манящее очарование идеи рыцарства: бранный подвиг архангела Михаила был «первым из когда-либо явленных деяний воинской и рыцарской доблести». Архангел Михаил — родоначальник рыцарства; оно же, как «воинство земное и рыцарство человеческое»², являет собою земной образ ангельского воинства, окружающего престол Господень.

      Признавая духовное руководство церкви, господствующий класс светских феодалов — рыцарство  в широком смысле слова — выработал  к XIII веку сложный ритуал обычаев, манер, светских, придворных и военно-рыцарских  развлечений. Из последних в средние  века особенно большое распространение  получили так называемые рыцарские  турниры — публичные состязания рыцаря в уменье владеть оружием, отражавшие военную профессию феодала. 

      4. Культурное наследие рыцарской эпохи

         Культурное наследие рыцарства дошло до нас в основном в виде литературных произведений, меньше – изображений и музыки. В системе координат, где одна из осей – хронологическая, а вторая – ось «север-юг»,  можно выделить следующие крупные явления средневековой рыцарской культуры.

      4.1. Эпическая поэзия. «Шансон де жест», песни о деяниях.

      4.2. Испанское романсеро, «Захват Испании маврами», «Песнь о моём Сиде».

      4.3. Куртуазная поэзия. Провансальская поэзия трубадуров. Северофранцузские труверы.

      4.4. Рыцарский роман.

      4.5. Миннезанг.

     При рассмотрении можно увидеть, как начавшись на суровом севере, в империи Карла Великого и достигнув высочайшего рассвета под ослепительным южным небом Прованса рыцарская культура снова обратной волной и уже в новом качестве вернулась на север, чтобы исчезнуть и остаться навечно в культурном багаже человечества. 

      4.1 Эпическая поэзия. «Шансон де жест», песни о деяниях

        В рыцарской среде создавались военные песни, прославлявшие подвиги рыцарей. В дальнейшем циклы военных песен превращались в целые поэмы. Действие (за крайне редкими исключениями) происходит в эпоху, которую называют каролингской; в отдельных случаях в рассказе можно даже узнать воспоминания о известных реальных событиях, случившихся VIII, IX и X веках. Небольшое число героев песней о деяниях с разной степенью вероятности отождествляются с историческими лицами тех же VIII—X веков, очень редко — более раннего или более позднего периода: так, Роланд, Гильом Короткий Нос, Жирар де Вьенн более или менее непосредственно восходят к личностям высоких должностных лиц империи времен Карла Великого или Людовика I; Ричард Старый из «Роланда» — это, возможно, один из герцогов Нормандских рубежа X—XI веков. Наиболее знаменитой из жест была «Песнь о Роланде», возникшая в Северной Франции в XI веке и окончательно отработанная в XII веке. Сюжетом ее были походы Карла Великого в Испанию, представленные в идеализированном виде. Третьей наиболее крупной поэмой, созданной в Германии в начале XIII века, была «Песнь о Нибелунгах», в которой сказочные элементы переплетались с раннесредневековыми историческими преданиями (Брунегильда, Аттила и др.) и рыцарским бытом более позднего времени (XII—XIII вв.).

      Хотя  ранние chansons de geste по преимуществу анонимны, в их текстах сохранилось около пятнадцати имен поэтов, которые претендовали на авторство соответствующих поэм. Считалось, что перу одного из них, Адене ле Руа, принадлежали три поэмы: «Детство Ожье Датчанина», «Большеногая Берта» и «Бев де Коммарши». Очевидно, поэты, сообщающие нам свои имена в определенных текстах, и являлись авторами этих текстов. Представляющие себя таким образом поэты, вероятно, принадлежали к аристократическим кругам, в которых жонглер пользовался известным уважением, и потому они вполне могли отважиться на саморекламу без опасений, что это сочтут наглостью. Авторы же множества других поэм, остающихся безымянными, могли быть выходцами из более скромных слоев, где поэзия считалась не настолько почтенным занятием, чтобы о нем можно было говорить с гордостью. 

      4.2 Испанское романсеро, «Захват Испании маврами», «Песнь о моём Сиде»

        Не все исследователи относят испанское романсеро к рыцарской культуре, по причине явно коллективного авторства и широкой популярности баллад, которые вполне можно считать народными. Однако по кругу рассматриваемых тем и действующих лиц «Романсеро» очень приближается к «Жестам», героями «Романсеро» тоже являются короли, прекрасные дамы и герои (рыцари). И к тому же форма «Романсеро» явно носит на себе отпечаток тесных связей Арагона и Кастилии с куртуазной культурой Прованса.

      В «Романсеро» выделяют три части.

      Романсы, посвящённые современности (посвящены  мрачным событиям современной им эпохи царствования Педро Жестокого, вроде убийства брата короля дона Фадрике в 1358 или его жены, королевы Бланки, в 1361)

      Псевдоисторические  хроники (о падении готского королевства  под ударами мавров в 711 году, основаны на традиции различных латинских, арабских и испанских хроник, получившей свое окончательное воплощение в «Сарацинской хронике» 1430 года)

      Героические романсы о Сиде – относятся  ко временам реконкисты – освобождения Испании от мавританского владычества.

      Особенно  интересны две последние группы. Романсы о падении готского королевства  настолько своеобразны и увлекательны, что много веков спустя в далёкой  от Испании России А. С. Пушкин поддался их обаянию и сделал стихотворное переложение нескольких из них на русский язык. 

      На  Испанию родную

      Призвал мавра Юлиан.

      Граф  за личную обиду

      Мстить  решился королю.

      Дочь  его Родрик похитил,

      Обесчестил  древний род;

      Вот за что отчизну  предал

      Раздраженный  Юлиан.

      Мавры хлынули потоком

      На  испанские брега.

      Царство готов миновалось,

      И с престола пал  Родрик.

      Готы  пали не бесславно:

      Храбро  билися они,

      Долго мавры сомневались,

      Одолеет кто кого.

      А.С. Пушкин 

      Всего больше исторические романсы (более 200) воспевают знаменитого Сида.

      Первая  их серия описывает раннюю юность Сида в эпоху царствования Фердинанда Великого, затем мщение его за обиду, нанесённую отцу его гордым графом Лотано, смерть последнего от руки Сида и брак Сида с дочерью графа, Хименой.

      Из  этого эпизода Гильен де Кастро, а затем Корнель заимствовали сюжет своих трагедий о Сиде. Вторая серия романсов о Сиде описывает  участие народного героя в  осаде Заморы, ссору его с королём  Альфонсом VI, вступившим на престол  после смерти короля дона Санчо, и изгнание Сида из Кастилии. В последней серии описывается завоевание им города Валенсии, возвращение ему королевской милости, старость, смерть и погребение.

      Рыцарские романсы («Caballerescos»), как и исторические, полны национального духа, общего всем старинным испанским романсам. История национальных героев была всего ближе сердцу испанского народа и оставила мало места для поэтических вымыслов о прославленных героях других стран или фантастического мира рыцарства. Единственное исключение составляют испанские романсы, повествующие о Карле Великом и его сподвижниках. В конце VIII в. Карл Великий перешёл Пиренеи и взял Пампелуну и Сарагосу. Блеск имени великого императора слился в воображении испанского народа с фантастическим представлением о громких подвигах самих испанцев и породил целый ряд вымыслов. Лучшим рыцарским романсом считается «Сон графини Альды».

      Причём  многие исследователи считают, что  имя главной героини и имя  невесты Роланда в «песни о  Роланде» совпадают не случайно, а  эти образы преемственны. 

      4.3 Куртуазная поэзия. Провансальская поэзия трубадуров. Северофранцузские труверы.

       Укрепление королевской власти, рост богатеющих городов, крестовые походы, открывшие перед изумленным Западом диковинки Ближнего Востока, - все это в совокупности обусловило глубокую трансформацию феодальной культуры и возникновение новых форм искусства, которые принято называть куртуазными, т.е. придворными. В это время впервые в истории человечества культивируются идеалы духовной любви, возникает рыцарская лирическая поэзия и музыка. В Средние века поэзия стала королевой словесности, даже летописи облекались в стихотворную форму. Первые любовные рыцарские стихи были созданы в Провансе, на юге Франции, еще в конце XI в. А в XII-XIII вв. уже все города, все феодальные замки были охвачены новыми веяниями. Пышным цветом расцветает придворная рыцарская культура, блестящая, изысканная, нарядная.

      Оставаясь воином, рыцарь в то же время должен был обладать прекрасными манерами, быть приобщенным к культуре, поклоняться  Прекрасной Даме, являя собой образец  придворного этикета, именуемого куртуазией. Именно с культа «дамы сердца» - Прекрасной Дамы и началась куртуазная поэзия. Рыцари-поэты воспевали ее красоту и благородство, а знатные дамы весьма благосклонно относились к куртуазной поэзии, которая поднимала их на высокий пьедестал.

      Конечно, куртуазная любовь была не лишена условности, поскольку полностью подчинялась  придворному этикету. Дело в том, что Прекрасная Дама, воспеваемая  трубадурами в Южной Франции  и труверами в Северной Франции, миннезингерами в Германии и менестрелями в Англии, была, как правило, супругой сюзерена. А влюбленные рыцари оставались почтительными придворными. Куртуазные песни, льстя самолюбию дамы, одновременно окружали сиянием исключительности феодальный двор, среди которого она  царила.

      Куртуазную  любовь отличал ряд особенностей. Прежде всего, это была тайная любовь, поэт избегал называть свою даму по имени. Куртуазная любовь - любовь тонкая, изысканная, в отличие от чувственной, глупой любви. Она должна была выглядеть трепетным обожанием. Именно в такой призрачной любви находили высшую меру радости. Но не следует преувеличивать платонизм куртуазной любви, в лучших любовных песнях того времени звучит горячее человеческое чувство.