Фридрих Ницше

Из сказанного следует  с достаточной ясностью, что «Антихрист», как, впрочем, и «Ecce Homo», т. е. две последние книги Ницше, требуют особенно осторожного и критического подхода. Элемент невменяемости и распада Я свил себе в этих сочинениях зловещее гнездо, и оттого говорить здесь об авторстве в обычном смысле слова следовало бы с большими оговорками; патологическое помрачение сознания, непрерывные гримасы бесноватости, транспарирующие едва ли не через каждую страницу и вынуждающие читателя уже не просто к философскому, но и к экзорцическому прочтению, и — что главное — вперемежку со спорадическими вспышками необыкновенно глубоких интуиций, так что правда и ложь часто нестерпимо соседствуют в пределах уже одного предложения, — всё это бросает густую тень сомнения на иллюзион так называемых авторских прав: позволительно при слишком явном и частом отсутствии собственно авторского Я говорить о присутствии иного авторства .

В сущности тема «Антихриста» у Ницше сводится без остатка к притче в теме «Павел»; так, должно быть, и решается тяжба о раздвоении. Разве этот текст, остающийся уникальным свидетельством душевного автовандализма, не воспроизводит «вечный факт» истории Савла, который, «дыша угрозами и убийством» (Деян. 9, 1), приближался-таки к Дамаску, чтобы на самом пороге прозрения споткнуться о собственную «сверхфилологичность» и откактиться от чаемого образа «сверхчеловека» в полувегетативное состояние «бесноватого из Гадарры», слишком поздно и уже не в мистериальном, а психиатрическом измерении возалкавшего быть «Распятым»?

«Всё мне позволительно, но не всё полезно; всё мне позволительно, но ничто не должно обладать мною (1 Коринф. 6,12; см. также 10,23) Вот случайная  подборка параллелей – слишком ницшеанских, чтобы быть замеченными автором  «Антихриста»: «Посему станем праздновать  не со старою закваскою, не с закваскою порока и лукавства, но с опресноками чистоты и истины» (1 Коринф. 5,8); «Будем петь духом, будем петь и умом» (1 Коринф. 14, 15); «Братия! Не будем дети умом: на злое будьте младенцы, а по уму будьте совершеннолетни» (1 Коринф. 14,20); «с оружием правды в правой и левой руке» (2 Коринф 6,7); «Мы неизвестны, но нас узнают; нас почитают умершими, но вот, мы живы; нас наказывают, но мы не умираем» (2 Коринф. 6,9); «К свободе призваны вы, братия!» (Гал. 5,13).

Ницше интерпретировал написание  «Антихриста» так: «(…)Если мы победим, власть на земле будет в наших руках и всеобщий мир тоже... 
Мы преодолели абсурдные границы между расами, нациями и классами: существует лишь 
иерархия личностей, но зато эта иерархическая лестница немыслимой длины. Вот Вам 
первая бумага всемирно-исторического значения: большая политика parexcellence.»

 Ecce Homo. Как становятся самим собой

 
      Ницше датировал появление книги  промежутком от 15 октября (днём своего рождения)до 4 ноября 1888 г., однако работа над текстом продолжалась в течение всего уже столь короткого срока отведённой ему сознательной жизни последний отрывок, принадлежащий к "Ecce Homo", датирован 2 января, т.е. днём, предществующим катастрофе. О приведении в порядок всего материала, разумеется, не могло быть и речи; этим занялся Архив в лице Э. Фёрстер-Ницше, сестры писателя, и П. Гаста. 
      Рукопись увидела свет в 1908 г. Спустя 53 года, в 1961 году, Э. Ф. Подаху путём тщательной работы в Архиве Ницше удалось восстановить полный текст в хронологической последовательности отрывков. Результаты оказались самыми неожиданными: выяснилось, что самой книги просто не существует и что речь идёт о серии многочисленных вариантов и параллелей, так и не дождавшихся последней авторской правки и композиции. Тем не менее, значимость этой публикации и относительная цельность традиционного издания позволяет всё-таки включить это сочинение в раздел книг Ницше, хотя и на самой грани, за которой начинается раздел чернового наследия.

Книга "Ecce Homo" - это история жизни Ницше. Однако, эта "автобиография" была написана в стиле далеко отстоящим от жанра мемуаров: «с цинизмом, который станет всемирно-историческим, я рассказываю себе свою жизнь». Книга, уже своим заглавием являющаяся бесцеремоннейшим покушением на «Распятого», была задумана как прелюдия к "Антихристу", несмотря на то, что создавалась позже; своего рода паспорт («Выслушайте меня! ибо я такой-то и такой-то») к произведению после которого мир должен был содрогнутся в конвульсиях, ведь уже эта книга завершается раскатами грома и молний против всего, что есть христианского или христианско-заразного. Отсюда и вытекает уникальная форма исполнения книги, как настоящая амальгама жанров, где словно в котле смешаны и перекипячены жанры биографии, жизни, исповеди, мифа, трагедии, сатиры, дифирамба, пророчества, интимного дневника, философии и психоаналитического протокола. По существу Ницше использует здесь обнаженность исповеди как приманку для более контрастного и фотогеничного представления себя, как человека Рока.

В свете выше сказанного становится очевидным, что "Антихрист" и "Ecce Homo" - две последние книги Ницше, требуют особенно осторожного и критического подхода. Элемент невменяемости и распада Я свил себе в этих произведениях зловещее гнездо, и от того говорить здесь об авторстве в обычном смысле этого слова следовало бы с большими оговорками. Машина стиля! Машина, однажды заведенная, и набравшая такие обороты, что уже в любую секунду готова разлететься на куски.

Хотелось бы закончить  аккордом о самом Ницше, несколько  строк о его состоянии в  последние годы его жизни. Ницшевское безумие, точнее то, что в Ницше обернулось безумием, было преждевременной интуицией, интуицией, выступившей до срока. Его попытка стать Богом, обеззараженная от всяческой театралики и романтики и, следовательно, впервые ставшая возможностью, должна была называться: состояние души (философски: Души Мира) до сотворения мира. Иными словами: Единственный уясняет себе свое доподлинное достояние, противопоставляет себя миру идей как автор и господин их и дает случаю вступить в свои права, дабы потомки могли позже философствовать о необходимости своего бытия. Любителям Ницше и Достоевского следовало бы принять это к сведению и поразмыслить о том, сколь иные, ничуть не психиатрические, возможности могли бы скрываться в этом безумном лепете: "Я каждое имя в истории"…

Посмертные судьбы Ницше  – это судьбы систематического опошления  и оглупления идеи «сверхчеловека»  демократическим большинством. Попытка  стать Богом, ставшая на деле лишь криком моды и образцом для подражания бесчисленных кроликов, разыгрывалась  в жанре пародии; в конце концов речь шла о попытке с негодными средставми: коварная Богиня Музыка, захотевшая говорить не в тонах, а в словах, сорвала грандиозное мероприятие, успех которого мог быть спровоцирован чем угодно, только не… музыкой. Парадокс Ницше не в патологии его темы, а в её исключительной нормальности; не оттого он отказался от профессуры и предпочёл ей творение мира, что был болен, а оттого, что искал абсолютного здоровья. Ставка на музыку оказалась губительной; решаясь на то, на что решился он, не держатся музыки, совсем напротив: затыкают уши воском и привязывают себя к мачте сознания, чтобы не уйти с головой в чарующую гравитацию тристановского болота. Спесивые «кролики», которые хозяйничают в философии Ницше, оттого не ведают никаких трудностей в её усвоении, что не утруждают себя вовсе поиском единственного надлежащего шифра к разгадке его срыва. О шифре он обмолвился сам, нечаянно выдав собственную тайну, — ещё в первой юношеской своей книге о трагедии: в том самом — захватывающе исповедальном — отрывке, где речь идёт о “демоне” Сократа, убийцы трагедии, — демоне, велевшем Сократу слушаться музыки. Трагедия умерла, но трагедия возродится, и символом этого возрождения был бы отдавшийся музыке Сократ — ненавистный диалектик, который обменял бы всю оружницу своих аргументов на внезапное чудо — запеть... И ещё одно юношеское признание о какой-то книге — в сущности, о всех своих будущих книгах: “По сути дела, это музыка, случайно записанная не нотами, а словами” (Письмо к Софии Ричль от 2 июля 1868 г. – Br., 2, 298).

Прибавить к этому нечего. Но какой случайностью можно было бы объяснить странный факт, что  меньше всего в этой музыке была услышана сама музыка и больше всего  — насильственно отторгнутые  от неё и уже не отвечающие за самих себя слова!

Список используемой литературы.

Фридрих Ницше/ пер. «Попурри»/ Минск: Харвест, 2009г

Ницше Фридрих/ Избранные произведения/ Издательство «Просвящение» 1993г

Фридрих Ницше Сочинение  в 2-х томах / Под ред. К. А. Свасьян / Издательство «Мысль», Москва 1990 г.

История одного поражения/ Свасьян К.А./ Издательство «Ноян Топан», Ереван, 1999

Мой Ницше/ Игорь Эбаноидзе/

Письма Фридриха Ницше/ И. А. Ибаноидзе/ Культурная революция, 2007г