Основные проблемы и особенности философии марксизма

Философские взгляды Ф. Энгельса

Если социальная философия марксизма  — творение главным образом Маркса, хотя и Энгельс внес в него свой вклад, то попытка построить всеобщую философию, охватывающую природу, общество и мышление (позже это было названо  диалектическим материализмом), была предпринята  Энгельсом. Эта философия излагается в его работах «Анти-Дюринг» (1876—1878) и «Диалектика природы» (1873—1886). Занявшись в 70-х гг. проблемами естествознания, Энгельс задался вопросом: действуют  ли в природе те же общие диалектические закономерности, которые им и Марксом  были зафиксированы в обществе? Он предложил свою интерпретацию гегелевской  философии, разделив ее на систему и  метод, выявляя противоречие между  «консервативной» системой и «революционным»  методом. Энгельс выразил свое отношение  к гегелевской философии и  ее роли в развитии диалектического  знания о природе, истории, человеческом познании и мышлении сначала в  «Анти-Дюринге», а затем в небольшой  обобщающей работе «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» (1886). Согласно Энгельсу, основной порок  всей прежней философии заключается в попытках решить неразрешимую задачу — построить завершенную систему абсолютных истин в условиях, когда развитие человеческих знаний не может завершиться. Требовать от философии разрешения всех противоречий — значит требовать, чтобы один философ сделал такое дело, которое под силу только всему человечеству в его поступательном развитии. И если человечество понимает это, подытоживает свою мысль Энгельс, то философии в старом смысле слова приходит конец. Однако, по Энгельсу, забыть о достижениях предшествующей философской традиции нельзя.

С диалектической точки зрения как  нет абсолютной истины, так и нет  абсолютного заблуждения. В прошлой  философии немало поучительного, считает  Энгельс, и это особенно касается такого великого творения, как «гегелевская философия, которая имела огромное влияние на духовное развитие нации. Ее надо было «снять» в ее собственном  смысле, т. е. ... уничтожить ее форму  и спасти добытое ею новое содержание». Поддерживая, с одной стороны, общие  антиспекулятивные настроения, Энгельс, с другой стороны, шел «против  течения», выступая в защиту гегелевской  диалектики.

Энгельс сознавал эвристическую ценность идей гегелевской «Науки логики». В  рукописи «Диалектика природы» (опубликованной впервые в 1925 г.) он опирался на нее, определяя три закона диалектики: закон взаимоперехода количества в  качество, закон взаимопроникновения  противоположностей и закон отрицания  отрицания. В целом диалектика представлена как наука о всеобщих законах  движения и развития природы, человеческого  общества и мышления. Энгельс стремился  решить задачу обобщения конкретно-научного знания. При этом он исходил из того, что науки открывают в природе  и обществе такие закономерности, которые могут быть охарактеризованы как диалектические. Для подтверждения  этого вывода Энгельс стремился  показать, что само развитие наук идет в направлении все большей их диалектизации или, иначе, что науки открывают в природе и обществе все больше таких закономерностей, которые могут быть охарактеризованы как диалектические. По мысли Энгельса, именно диалектика является для естествознания наиболее важной формой мышления; только диалектические подходы представляют аналог и, следовательно, метод объяснения для происходящих в природе процессов развития, всеобщих связей природы, для переходов от одной области исследования к другой. Поэтому философский материализм в его механистических версиях неизбежно будет вытеснен «современным» материализмом (так Энгельс называл диалектический материализм, как он его сам обосновывал). По убеждению Энгельса, марксистский материализм является по существу диалектическим. Поэтому философия, противопоставляющая себя современным наукам и возвышающаяся над ними, окажется отныне невостребованной. На примере естествознания Энгельс тем самым дал пример универсалистского толкования диалектики как ключа ко всем проблемам теории и практики. В его работах просматривался замысел построить путем обобщения некоторых данных конкретных наук общую картину развития природы от низших и простейших форм до высших и сложнейших, включая затем переход к человеку и обществу (об этом свидетельствуют тексты «Диалектики природы»). Однако этот замысел остался неосуществленным.

В 80-х гг. XIX столетия идеи марксизма (сам термин тоже появляется в этот период) стали основой многих политических проектов в социалистических и социал-демократических  партиях. Превратившись в инструмент пропаганды и политической борьбы, многие идеи Маркса и Энгельса были идеологизированы. Они стали объектом вульгаризации. Энгельс негативно  оценил эти тенденции. Его тревоги  выразились в многочисленных письмах; наиболее содержательные моменты его  переписки получили впоследствии название «Писем об историческом материализме» (это письма, которые Энгельс написал в 90-е гг. молодым марксистам Ф. Мерингу, К. Шмидту, И. Боргиусу, И. Блоху и др.). Энгельс протестовал против сведения марксистского учения об обществе к одностороннему «экономическому материализму» и подчеркнул значение идеи о взаимовлиянии экономической основы, базиса общества и всех надстроечных форм (идеологии, права, религии, морали, политики и пр.). Впервые в марксизме отчетливо прозвучали аргументы в защиту концепции многофакторности исторического процесса, многомерности влияния элементов жизни общества на социальную эволюцию.

Первые последователи марксизма (конец XIX — начало XX в.)

Как значительная социально-философская  доктрина марксизм начинает впервые  восприниматься в конце XIX — начале XX в. Для самосознания и самоидентификации  марксизма немало сделали не только последователи Маркса и Энгельса — теоретики II Интернационала (К. Каутский, Р. Люксембург, Э. Бернштейн, М. Адлер, А. Лабриола, П. Лафарг, Ф. Меринг), но и  его критики (Б. Кроче, М. Вебер, В. Зомбарт, Т. Масарик). Многие философы и теоретики, не принадлежавшие к марксистским кругам, осваивали и использовали понятийный аппарат марксизма. В эти годы марксизм начал развиваться как  плюралистический, сочетающий разные точки зрения на проблемы, признанные кардинальными.

Социалистические теоретики, считавшие  себя последователями Маркса и Энгельса, уравняли теорию марксизма с идеологией революционного класса (или партии), восприняли теоретическое воззрение  как программу конкретных действий социал-демократического движения. Возникла особая форма восприятия марксизма  — сквозь призму политической прагматики. При этом из теоретического наследия Маркса и Энгельса отбирались те идеи, которые соответствовали политическим требованиям момента. Возникли серьезные  расхождения в понимании сути марксизма, и первые из них касались философии. Марксисты II Интернационала разделились. Одни считали, что марксизм покончил с философией, заменив ее наукой, основанной на конкретных исследованиях общества. Другие защищали свое убеждение в том, что марксизм обладает своей философией в виде диалектического и исторического материализма. Э. Бернштейн, М. Адлер, русские махисты (Н. В. Валентинов, П. С. Юшкевич, А. А. Богданов) размышляли о необходимости дополнения материалистического понимания истории аргументами других философских учений.

Среди теоретиков II Интернационала шли  споры о понимании самой сути марксизма. Первое расхождение касалось философии. Уже в середине 90-х  гг. XIX в. П. Б. Струве в России, К. Шмидт  и Э. Бернштейн в Германии поставили  вопрос о том, каковы, собственно, философские  основы марксизма, есть ли они вообще, можно ли считать конкретные положения  марксистского учения об обществе вытекающими  из общих философских принципов. У Маркса и Энгельса не было четко  сформулированной позиции по этим вопросам. Их же ученикам и последователям, поставившим  себе в качестве первой задачи распространение  марксистского учения, необходимо было прежде всего представить его  в систематической форме, а следовательно, и дать однозначные ответы на вопросы, оставшиеся открытыми.

В результате марксисты II Интернационала разделились на два основных лагеря. Одни, опираясь на некоторые высказывания Маркса и Энгельса (например, о «снятии  философии», о «конце философии истории»), заявили, что в марксизме нет  своей философии, а марксистское учение об обществе, хотя и было названо  историческим материализмом, на самом  деле — конкретная наука, основанная на конкретных исследованиях. Как считал Ф, Меринг, Маркс исключил философию  из числа наук, а духовный прогресс человечества связывал с открытиями в области истории и права. Существовала и другая точка зрения, согласно которой в марксизме  имеется собственная философия — философия диалектического и исторического материализма. И если, по мнению Меринга, марксизм покончил с философией, заменив ее наукой, то К. Каутский (один из теоретических авторитетов во II Интернационале) полагал, например, что марксистская наука об обществе может сочетаться с самыми разными философскими концепциями, потому что нет однозначной связи между философией и наукой. Среди тех, кто признавал самодостаточность марксистской философии, научный потенциал диалектического и исторического материализма (П. Лафарг, Г. В. Плеханов), господствовала тенденция к консолидации. Стремление показать философскую самостоятельность марксизма оборачивалась линией на идеологизацию, на установление жестких границ теоретического поиска, противопоставление идей марксизма всем остальным направлениям философско-социальной мысли. Тем не менее усилия по систематизации марксизма способствовали самоопределению марксистской философской мысли на рубеже XIX—XX вв.

Относительно марксистского учения об обществе, обозначенного как исторический материализм или материалистическое понимание истории, среди теоретиков II Интернационала практически не существовало разногласий. Хотя шли споры о  том, считать ли эту концепцию  философией или наукой, практически  все признавали первичность экономики, диалектику производительных сил и  производственных отношений; отдавая  дань экономическому детерминизму, акцентировали  вторичность права, политики, государства, идеологии и пр. Разница состояла в том, что одни теоретики (Г. В. Плеханов, например) видели в историческом материализме развитие философского материалистического  монизма, а другие (К. Каутский) —  удачное применение закономерностей  эволюции в живой природе, открытых биологами, к анализу истории. Однако споры о том, является ли исторический материализм философией или наукой, не были чисто умозрительными. Вставал  вопрос: на что следует ориентироваться  в теоретическом марксистском поиске — на конкретные науки или на философию? В условиях, когда философские постулаты превращаются в идеологию, акцент на значимости истин философии в противовес научным может послужить инструментом для утверждения любых «вечных истин». А их существование, как известно, последовательно отрицали как Маркс, так и Энгельс. Против абсолютизации истин марксистской философии одним из первых в те годы выступил А. Лабриола. Он воспринял марксистскую философию, прежде всего как философию практики, неразрывно связанную с интеллектуальной практикой человечества и культурой общества. Лабриола видел в марксистской философии мыслительную установку, а не собрание истин, готовых к применению. Хотя эти идеи и не получили широкого признания среди марксистских теоретиков II Интернационала, они оказались востребованными в дискуссиях о марксизме в XX в.

Уже в конце 90-х гг. споры о  наличии собственной философии  в марксизме стали одним из аспектов полемики между ортодоксальным и ревизионистским направлением в социал-демократической теории. Э. Бернштейн предложил пересмотреть ряд положений марксистской теории, не соответствующих реалиям капитализма. Заблуждения Маркса и Энгельса в  вопросах о концентрации капитала, близости революционных катаклизмов  в Европе, тотальном обнищании  пролетарских масс Бернштейн связывал с тем, что в основании марксизма  положены идеи диалектики, философские  аргументы. Он характеризовал диалектику как предательский элемент в  марксизме, превративший научную гипотезу в спекулятивную конструкцию, и  предлагал использовать в социально-политических теориях установки неокантианства, позитивизма.

Эпоху II Интернационала исследователи  характеризовали по-разному: для  одних это был «золотой век» марксизма, для других — период его деградации.

2. Западный марксизм

Эволюция западного марксизма

«Западный марксизм» (часто отождествляется  с «неомарксизмом») — это термин, обозначающий ту ветвь марксизма, которая  так или иначе противопоставила себя «восточному марксизму», или  марксизму-ленинизму. Выступая одновременно и против капитализма, и против советской  модели социализма, западные марксисты  находились, как правило, вне коммунистического  и рабочего движения и разрабатывали  марксистскую теорию, и особенно философию, на свой страх и риск.

У истоков западного марксизма  стояли Антонио Грамши (1891-1937), Дьёрдь Лукач (1885-1971), Карл Корш (1886— 1961). Эти  теоретики не приняли философских  тезисов II Интернационала, разошлись  затем и с той интерпретацией марксизма, которая сложилась в  Советском Союзе под названием  марксизм-ленинизм. Суть расхождения  в философском плане (оно имело  и политический характер) заключалась  в несогласии с объективистской, натуралистической трактовкой марксистского  учения об обществе, т. е. с представлением о том, что в обществе все зависит  от объективных экономических законов, действующих наподобие законов  природы и детерминирующих человеческую деятельность и мышление.

В противовес экономическому детерминизму Лукач и Корш старались обосновать роль исторического субъекта (вслед  за Марксом и Энгельсом этим субъектом  они считали пролетариат). Они  разрабатывали марксизм как философию  активного практического действия, органически включающего в себя фактор сознания, мышления. Подход к  обществу с точки зрения взаимодействия основных противоположностей — субъективного  и объективного, человеческого и  вещного — для Лукача и есть диалектика, представляющая собой и  метод мышления о мире, и способ участия в его преобразовании. Такой диалектики нет в природе, а потому Лукач отвергал диалектику природы Энгельса, тем более что приравнивание общества к природе ведет к объективистскому детерминизму, которого Лукач стремился избежать. Грамши выступал против той систематизации, которая закрепилась в советской философии. С его точки зрения, не должно быть разделения на диалектический и исторический материализм; вся марксистская философия социальна и исторична, потому что она не претендует на всеобщие абсолютные истины, признавая себя — как и всякую философию — частью общества, частью идеологической надстройки на определенном этапе ее развития. Такое понимание философии Грамши обозначал как «историцизм», «тождество философии и истории». Развитие общества не может быть понято только сквозь призму экономики, или политики, или идеологии; только из их взаимодействия можно объяснить общественное развитие и стать его активным участником.

Существенную роль в становлении  западного марксизма играла франкфуртская  школа, к которой относятся Макс Хоркхаймер (1895—1973), Теодор В. Адорно (1903—1969), Герберт Маркузе (1898—1979), Эрих Фромм (1900—1980) в начале своего творческого  пути. Это одно из влиятельных течений  в западном марксизме. Сложившись еще  в 20-е тт. вокруг Института социальных исследований во Франкфурте-на-Майне, эта школа стала чрезвычайно  популярной в 60—70-е гг. Франкфуртцы  задались вопросом: почему человечество, вместо того чтобы прийти к истинно  человеческому состоянию, погружается  в пучину нового варварства — войн, фашизма, стихии массового общества позднеиндустриального капитализма. Почему же присущее Просвещению стремление к разуму, свободе, человечности обернулось в XX в. своей противоположностью?

В поисках ответа на этот вопрос Хоркхаймер и Адорно используют и марксистские и немарксистские понятия (в частности, из психоанализа). При этом, в отличие  от классического марксизма, они  переносят центр тяжести своей  критики с проблемы эксплуатации на проблему господства, понимаемую весьма широко. Суть дела, считают они, в том, что философский и политический проект Просвещения — построение общества в соответствии с идеалами разума, будучи по сути проектом буржуазным, с самого начала был обременен роковым для него стремлением к господству — к господству над природой и другими людьми. Эти два типа господства, с их точки зрения, взаимосвязаны, и именно они, поставив себе на службу разум, превратили его в неразумие, а свободу — в порабощение. В конечном же итоге они привели к античеловеческой идеологии и практике фашизма, попытавшегося установить абсолютное, тоталитарное господство.

«Критическая теория» направлена против позитивизма, технократизма, оценивая их с точки зрения их социальной функции, сводящейся к апологетике  такого общества, в котором отчужденный  человек подчинен вещам и вещным отношениям. Эта теория не принимает  упрощенной картины социальной действительности как «естественной» данности, показывает производный характер такой модели мира, ее несоответствие присущим индивидам  разумности, свободе, сознанию цели.

С философской точки зрения интерес  представляет разработанная Адорно концепция «негативной диалектики», направленная на пресечение тоталитарных тенденций в обществе. Адорно противопоставляет  эту концепцию всей прежней философии, считая, что стремление к абсолютному, тождеству, системе именно таким  тенденциям благоприятствует. Для него неприемлема и гегелевская диалектика с ее триадой движения от тезиса к антитезису и синтезу. Синтез как  отрицание отрицания — всего  лишь более тонкая форма оправдания существующего. Философия, по Адорно, должна быть критикой, т. е. воплощать в себе дух вечного отрицания. Философия  в идеале — это антиавторитарное и антитоталитарное знание, которое  отрицает любые тенденции замкнуться в системе, воплотиться в вещном мире («овеществиться»), стать орудием  манипуляции, господства человека над  человеком. «Негативная диалектика»  Адорно — предостережение против универсалистских, тоталитаристских претензий любых схематик и технологий.