Правовой нигилизм

       Играет  свою негативную роль и простое незнание права. Актуально звучат слова И.А. Ильина о том, что «народ, не знающий  законов своей страны, ведет внеправовую жизнь или довольствуется… неустойчивыми зачатками права… Народу необходимо и достойно знать законы, это входит в состав правовой жизни. Поэтому нелеп и опасен такой порядок, при котором народу недоступно знание права… Человеку, как существу духовному, невозможно жить на земле вне права»²⁰.

       Правовой  нигилизм имеет в нашей стране благодатнейшую почву, которая всегда давала и продолжает давать обильные всходы. Причем эта почва постоянно  удобряется, так что «неурожайных»  лет практически не было. Как раньше, живем в море беззакония, которое  подчас принимает характер национального  бедствия и наносит обществу огромный и невосполнимый ущерб.

       Корни же этого недуга уходят в далекое  прошлое. В специальной литературе отмечается, что юридические доктрины в России отражали широкий диапазон взглядов – «от правового нигилизма  до правового идеализма… Идея закона ассоциировалась скорее с главой государства, монархом, нежели с юридическими нормами. В общественном сознании прочно утвердилось понимание права  исключительно как приказа государственной  власти»²¹. Представление о праве как указаниях «начальства» настойчиво культивировались в народе – то, что исходит сверху, от властей, то и есть право. Но еще Л.Фейербах заметил: «В государстве, где все зависит от милости самодержца, каждое правило становится шаткими»²².

       Даже  такой ценитель и пропагандист права, как В.А. Кистяковский, в своей  известной статье в защиту права  пишет: «Право не может быть поставлено рядом с такими духовными ценностями, как научная истина, нравственное совершенство, религиозная святыня. Значение его более относительно»²³. Данное высказывание отводит праву отнюдь не первое и даже не второе место в общем культурном наследии человечества.

       Давно сказано: на Руси всегда правили люди, а не законы. Отсюда наплевательское  отношение к закону как свойство натуры русского обывателя. Расхожими  стали горькие слова Герцена  о том, что жить в России и не нарушать законов нельзя. «Русский, какого бы знания он ни был, обходит  или нарушает закон всюду, где  это можно сделать безнаказанно; совершенно так же поступает и  правительство»²⁴. С этим созвучно и мысль Салтыкова-Щедрина о том, что суровость российских законов смягчается необязательностью их исполнения.

       Известны  крайне отрицательные сужения Л.Н. Толстого о праве, который называл  его «гадким обманом властей». Так что несоблюдение законов  – устойчивая российская традиция. Все это, как пишет В.А. Кистяковский, дало повод одному из поэтов-юмористов  того времени сочинить следующие  стихи, вложенные в уста К.С. Аксакова:

       По  причинам органическим

       Мы  совсем не снабжены

       Здравым смыслом юридическим,

       Сим исчадьем сатаны.

       Широки  натуры русские, нашей правды идеал

       Не  влезает в формы узкие

       Юридических начал…

       К сожалению, мы не только не избавились от этого застарелого порока, но в полной мере унаследовали его, а  во многом «обогатили». На протяжении длительного времени право в  обществе «реального социализма» всячески умалялось, принижалось, в нем не видели истинно демократического и  общепризнанного краеугольного  института, высокой социальной и  культурной ценности. Право, скорее, терпели  как необходимое декоративное украшение, формальный атрибут, фасад, свойственные любому «благопристойному» государству. Ведь в сталинской Конституции и  некоторых других актах были внешне вполне демократические и гуманные нормы о правах и свободах личности, гарантиях ее неприкосновенности, участия  в общественный делах и т.д. Действовало  социальное законодательство.

       Но  в целом право считалось «неполноценной и даже ущербной формой социальной регуляции, лишь на время и лишь в  силу печальной необходимости, заимствованной у прежних эксплуататорских эпох»²⁵. Это было, по сути, лицемерно - маскирующее признание право авторитарным режимом, который не очень-то и нуждался в нем, так использовал в основном волюнтаристские методы правления.

       В то время не только никто не собирался  возводить в стране храм законности и права, но даже не знал, как это  делается – архитекторов не было. А.Я. Вышинский, мягко говоря, не оправдал таких надежд. Напротив, он создал храм беззакония.

       Вместе  с тем из право максимально  выжимали его карательные возможности  и немало «преуспели» в этом. Командно-бюрократическая  система не только не боролась с  правовым нигилизмом, но по-своему опиралась  на него, ибо он прекрасно вписывался в эту систему. О правовом нигилизме даже не говорили, как будто его не существовало. В этой двойственности, своеобразном политическом флирте – корни рассматриваемого явления. С одной стороны, право – рудимент и помеха, с другой – оно с полной отдачей использовалось как инструментально-принудительное средство.

       В период сталинщины процветал как  правовой нигилизм, так и правовой тоталитаризм. Ведь колесо репрессий  крутилось в юридических формах, разыгрывались «театрализованные» процессы со всеми их атрибутами, скрупулезно  соблюдались соответствующие нормы, инструкции. Право использовалось в  качестве «дубинки», с помощью которой, как известно, можно и нападать, и защищаться. Это значит, что  право, в зависимости от того, в  чьих оно руках, способно творить  как добро, так и зло. Это «палка о двух концах». Еще И.Кант заметил: «Право может служить как средством  ограничения произвола, так и  средством попрания свободы человека»²⁶.

       Выше  говорилось о том, что «перестроечные»  процессы, наряду с очистительной  миссией, послужили мощным катализатором  социально-правового нигилизма, который  был вызвал не только чисто внешними неурядицами этой ломки, но и более  глубокими (подспудными) причинами.

       В.А. Туманов отмечает, что, как только страна оказалась от тоталитарных методов  правления и попыталась встать на путь правового государства, как  только люди получили реальную возможность  пользоваться правами и свободами, так сразу же дал о себе знать  низкий уровень правовой культуры общества, десятилетия царившие в нем пренебрежение  к праву, его недооценка. Юридический нигилизм при востребованном праве оказался куда более заметным, чем при праве невостребованном²⁷.

       Сегодня главный источник рассматриваемого зла – кризисное состояние  российского общества. Социальная напряженность, экономические неурядицы, распад некогда  единого жизненного пространства, региональный сепаратизм, дезинтеграция, морально-психологическая  неустойчивость общества и многое другое не только не способствуют преодолению  правового нигилизма, но постоянно  воспроизводят и приумножают  его.

       Сложились идеальные условия для тех, кто  не в ладах с законом, у кого на первом плане эгоистический интерес. Расхлябанность, произвол, своеволие, игнорирование правовых и иных социальных норм достигли критической точки, за которой начинаются стихия, хаос, разлад. Потеря же управляемости, выход ситуации из-под контроля создает тягу к  «сильной руке», когда право вообще отодвигается в сторону. Люди испытывают страх, растерянность, отчаяние. Именно поэтому страна нуждается не только в социально-экономической и политической стабилизации, но и в правовом. Более  того, правовая стабилизация может  в немалой степени способствовать упрочению положения дел во всех других областях.

       Новая Конституция как раз и призвана была нормализовать обстановку, обеспечить эффективную деятельность всех государственных  и политических институтов. Проблема, однако, в том, что принятая на референдуме  Конституция имеет недостаточную (минимальную) легитимность и социальную базу, что затрудняет достижение на ее основе прочного гражданского мира и согласия.

       Данное  обстоятельство в значительной мере снижает моральный авторитет  и реальную силу Конституции. Юридически же жить по ней обязаны все. Налицо у определенной части населения  глубокий внутренний конфликт между  несогласием с предложенным проектом и внешней необходимостью соблюдения уже принятого Основного Закона. А это еще один источник правового  и нравственного нигилизма, ибо  психологическая раздвоенность  личности не позволяет ей сформировать четкую и активную социальную позицию  в отношении нынешнего статус-кво.

       Между тем, как писал И.А. Ильин, «честным, законопослушным можно быть только по личной убежденности, в силу личного  решения. Без этого нет правосознания  и лояльности, и гражданин становится не опорой, а брешью в правопорядке»²⁸. Иначе говоря, важно, чтобы человек «свободною душой закон боготворил» (А.С. Пушкин). Именно поэтому следует различать законопослушание и законоуважение. Законопослушное поведение основано чаще всего на страхе, принуждении, в то время как законоуважение – на глубоком осознании необходимости следовать закону, праву. То есть это добровольная позиция инвалида, соблюдение им закона «не за страх, а за совесть».

       На  Конституцию у нас, мягко говоря, никто не молится, включая и первых лиц. Если она мешает, ее игнорируют. Соответственно нет и конституционной  законности, а есть конституционный  нигилизм, неуважение к главному Закону государства. Этот Закон сразу же после его принятия стал нарушаться всеми структурами власти. Нарушается и в настоящее время.

       Существует  мнение, что самый законопослушный  народ – англичане. Их склонность к скрупулезному соблюдению установленных  правил граничит с педантизмом. Мы же, к сожалению, прослыли как самая  незаконопослушная нация. Для многих из наших соотечественников ничего не стоит обойти закон, схитрить, словчить, нарушить запрет, не подчиниться предписанию, сплутовать. Этого почти не стесняются, этим нередко даже бравируют. Не выработано исторически благоговейного, почтительного отношения к закону, его святости и незыблемости, в том числе к высшему правовому акту – Конституции.

       Правовой  нигилизм – продукт социальных отношений, он обусловлен множеством причин и  следствий. В частности, он подпитывается  и такими реалиями наших дней, как  политиканство и циничный популизм лидеров всех рангов, борьба позиций  и амбиций, самолюбий и тщеславий. Дают о себе знать эгоизм и властолюбие  старой и новой бюрократии, некомпетентность и бестолковость чиновников. Последнее  – традиционно больное место  нашей государственности. Пушкинское «он чином от ума избавлен»  подтверждается на каждом шагу. Полузнайство, невежество, дилетантство разрушают  всякую правовую ткань, любые разумные юридические установления.

       О «гнете бездушной государственной  машины» говориться во втором президентском  Послании Федеральному Собранию. В  нем подчеркивается, что в последние  годы «бюрократический аппарат почувствовал свою бесконтрольность, пытается подчинить  своим корыстным интересам государственные  институты. По-прежнему сильна старая технология власти, основанная на политическом и идеологическом принуждении, по-прежнему велика роль случая и субъективизма  при принятии государственных решений. Как и раньше, преобладает директивное  управление, а не управление посредством  закона»²⁹.

       На  личном уровне правовой нигилизм выступает  в двух качествах: как состояние  умов, чувств, настроений и как образ  действий, линия поведения. последнее  – индикатор вредности и опасности  явления. Поступки – плоды помыслов, поэтому именно по поступкам можно  судить о реальном наличии и последствиях правового нигилизма. Он может быть активным и пассивным, стойким и  спонтанным, постоянным и ситуативным, проявляться в виде простого фрондерства, иметь личные причины, когда, скажем, гражданин недоволен судом только потому, что его осудили, а закон  плох потому, что предусмотрел наказание  за совершенное им деяние. Нигилизм возникает и как результат  неудовлетворенности субъекта своим  социально-правовым статусом, неадекватным, по его мнению, собственным потенциальным  возможностям.

       Не  последними причинами правого и  нравственного нигилизма, деформации правосознания являются изъяны в  следственно-прокурорской и судебной практике. Еще классики утверждали: есть два способа разложить нацию  – наказывать невиновных и не наказывать виновных. У нас допускается и  то и другое. Устранение этих уклонов  – один из путей формирования высокой  правовой культуры общества, чувства  законности и справедливости.