Сознание

Иную модель строит Г. Маркузе, американский философ социолог. Он полагал, что более последовательно, нежели Э. Фромм, проводит взгляды Фрейда, считая, что культура – это не способ разрешения проблем человеческого бытия, а репрессивный аппарат, направленный против свободы человека, его самых разнообразных влечений и регулирующих их принципов удовольствия. Будущее виделось Г. Маркузе в создании новой контр – культуры, основанной на принципе наслаждения, дающей полный простор проявления инстинктов и влечений человека. Своих сторонников Маркузе видел в так называемых маргинальных группах (группах людей, утративших свою исходную социальную принадлежность и переместившихся в другой социальный слой). Анархическая, левацкая, экстремистская утопия Маркузе нашла свой круг сторонников среди люмпенов, безработных, гуманитарной интеллигенции и т.д. В целом учение Маркузе  знаменовало переход западного общества из сферы производства в сферу потребления и наступление сексуальной революции.

Таким образом, история развития идей З. Фрейда показала взаимосвязь духа человека и его бытия. Исследования такой глубины сферы как бессознательное так или иначе обернулись идеями реформации общества. Однако сфера бессознательного является не только источником  неосознанных влечений, порывов человека. Со сферой бессознательного связана реализация и прекрасного, великого свойства человека – творчества.

Подведем итоги. Во–первых, философы не изобретали то или иное понимание сознания: они воспроизводили реальную для определенной эпохи структуру человеческой духовности и реальное место сознания в ней. Во–вторых, структура духовного опыта во все времена была тесно связана со спецификой мировоззрения эпохи. Поэтому в зависимости от того, какое мировоззрение было господствующим – космоцентристское, теоцентристское, антропоцентристское, социоцентристское – менялось и понимание сознания. В-третьих, деформация внутреннего опыта людей имела устойчивую тенденцию к «снижению» уровня духовности.

И если во времена Плотина Бл. Августина в структуре внутреннего опыта приоритетным был уровень Божественной простоты, то в Новое время говорить о нем считалось неприличным. «Бог умер», а «высший уровень духовного опыта истощился. Сознание стало претендовать на то, чтобы не быть не функцией а реальностью, причем самой очевидной и достоверной. С развитием буржуазных отношений в структуре внутреннего опыта стали доминировать материальные интересы, и сознание стало не чем иным, как сознанием этих интересов. И, наконец, с усилением процессов эгалитаризации (фр. Egalite - равенство) и либерализации (лат. liberalis – свободный), а соответственно, с уменьшением контролирующего влияния общества на жизнь человека, в структуре духовного опыта стало доминировать бессознательное «Оно». Сознание превратилось в его служанку, оправдывая и обосновывая права инстинктов на господство. Менялись люди, их бытие, и вместе с ними изменялись механизмы формирования их сознания, его содержание.

Конец ХХ века знаменуется тем, что человечество вновь, как и во времена Парменида, сознало «безопорность» своего существования. Все «базовые опоры» - Бог, разум, социальность и т.д. – разрушены, что породило попытку искать основания бытия и сознания в общении людей, в их коммуникации. Но к концу ХХ века стало ясно, что коммуникативные цепочки разорваны, связь поколений, межпоколенное общение уничтожены; осталось какое – то неопределенное пространство, заполненное информацией, сообщениями, которые бродят по каналам коммуникации, не зная ни точного адресата, ни источника. Сознание «встраивается» в этот информационный поток, ловит информацию, пересказывает ее на языке современников, не понимая и не зная, кто, кому и с какой целью ее передал. Так толкуют сознание философы постмодерна, а литераторы этого направления демонстрируют такое сознание в своих произведениях: в них имена и даты стерты, стили и времена смешаны, текст представляет коллаж из анонимных цитат. Современные постмодернистские философы, писатели, эстеты толкуют сознание как поток речепроизводства и текстопроизводства, назначение которого состоит в том, чтобы случайные сигналы и послания ниоткуда выразить в языке и передать неизвестно куда и кому. Сознание отпускается  в свободный полет по информационному пространству, а его содержание начинает напоминать шизофренический бред. В ситуации ожидания случайной информации сознание отвыкает трудиться над созданием личности, перестает быть направленным на восприятие внутренних переживаний человека. Оно больше не «всматривается» в бездну духовного опыта личности, не включается в личную работу разрешения открытых им в этой бездне противоречий. Его главным состоянием становится «праздность души».

Конечно, нужно учитывать, что такое понимание сознания, созданное в ХХ веке философствующей и эстетствующей элитой, отражает только тенденции в духовной культуре общества. Каждый конкретный индивид приобщается к этой тенденции по – своему, в разной степени. Люди потенциально (т.е. в возможности) являются свободными участниками своего духовного становления и созревания, что предполагает самостоятельную работу ума и души каждого. Но работа эта очень трудная, а потому не все ее выдерживают и на нее соглашаются. Тогда сознание начинает «работать» по облегченному варианту: оно или подчиняется власти бессознательных сил, не пытаясь их прояснить, или направляется свое внимание вовне, не задерживаясь внутри личного духовного опыта с его сомнениями и противоречиями.

По аналогии с первой группой интересов можно определить специфику других форм общественного сознания, их содержание. Так, вторая группа интересов находит свое выражение в такой форме общественного сознания, как политическое и правовое сознание. Третья группа интересов реализуется в нравственном сознании. Четвертая послужила основой формирования эстетического сознания. Пятая нашла свое воплощение в религиозном сознании. И, наконец, шестая группа интересов обусловила возникновение философии как формы общественного сознания.

Можно сказать, что многообразие форм общественного сознания связана, во – первых, с тем, какую роль играет та или иная сторона действительности в жизнедеятельности человека, а, во – вторых, с характером и направленностью интересов, выражающих зависимость удовлетворения потребностей от этих сфер объективной действительности. Все формы общественного сознания взаимосвязаны друг с другом. Все они представляют собой только различные аспекты сознания единой объективной действительности. Но отражая различные ее стороны, они сохраняют свою относительную самостоятельность.

3. Проблема идеального.

Важнейшим свойством индивидуального, да и общественного, сознания является

идеальность. Идеальное - характерная черта, главнейший признак сознания,

обусловленный социальной природой человека.

Сложность существа и состава идеального, разнообразие его детерминирующих

факторов, проявлений, функций в жизни и деятельности человека - все это (как и

многое другое) обусловило трудности его познания, широкое разнообразие

представлений философов о сущности идеального и его предназначении от различных

точек зрения внутри той или иной философской школы до глубоко дивергированных

направлений в рамках всей философии - материализма и идеализма (сам термин

"идеализм" в своем генезисе восходит к "идее" и "идеальному").

Иначе говоря, идеальное выступает как одна из вечных и в то же время всегда

актуальных проблем философии.

Несмотря на то что проблема идеального возникла еще в античную эпоху, по крайней

мере со времен Платона, в XX столетии после нескольких десятилетий забвения она

вновь заявила о своем существовании, став едва ли не новой. Бесспорная заслуга в ее возрождении принадлежит Э.В.Ильенкову.

Идеальное, с его точки зрения, не тождественно субъективной реальности, всему

тому, что имеется в индивидуальном сознании. Это не столько часть

индивидуального сознания, сколько компонент общественного сознания, к которому

приобщился индивид, это такие элементы общественной культуры, которые

непосредственно связаны с деятельностью индивида. Идеальное - это образы,

подлежащие опредмечиванию или духовной объективации. Идеальное широко

представлено в трудовой практической деятельности. От практики оно отличается

тем, что в нем самом нет ни одного атома вещества того предмета, который

подлежит созданию. Когда у инженера появляется идея новой машины, он создает при

этом не реальную, а идеальную машину. Идеальная форма - это форма вещи, но

существующая вне этой веши, в сознании человека, в виде его активной

жизнедеятельности. Идеальное - это то, чего в самой природе нет, но что

конструируется человеком в соответствии с его потребностями, интересами, целями,

что подлежит реализации на практике. Идеальное как форма человеческой

деятельности существует только в деятельности, а не в результатах, ибо

деятельность и есть это постоянное, длящееся "отрицание" наличных, чувственно

воспринимаемых форм вещей, их изменение, их "снятие" в новых формах. Когда

предмет создан, потребность общества в нем удовлетворена, а деятельность угасла

в ее продукте, - умерло и само идеальное. Идеальный образ, например, хлеба,

возникает в представлении голодного человека или пекаря, изготовляющего этот

хлеб; в голове сытого человека, занятого строительством дома, не возникает

идеальный хлеб. Но если взять общество в целом, в нем всегда наличествует и

идеальный хлеб, и идеальный дом, и любой идеальный предмет, с которым реально

имеет дело реальный человек в процессе производства и воспроизводства своей

материальной жизни.

Отличие деятельности человека от деятельности животного состоит в том, что ни

одна форма этой деятельности, ни одна способность не наследуется вместе с

анатомической материальной организацией его тела. Эти формы деятельности

(деятельные способности) передаются здесь только опосредованно - через формы

предметов, созданных человеком для человека.

К идеальному, отмечает Э. В. Ильенков, относятся нравственно-моральные нормы,

регулирующие бытовую жизнедеятельность людей, правовые установления, формы

государственно-политической организации жизни, ритуально-узаконенные схемы

деятельности во всех ее сферах, обязательные для всех правила жизни, жесткие

цеховые регламенты и т.п., вплоть до логических нормативов рассуждения. Все эти

структурные формы и схемы общественного сознания противостоят индивидуальному

сознанию в качестве особой, внутри себя организованной действительности, в

качестве внешних форм его детерминации. "Идеальность" предстает как форма

сознания и воли, как закон, управляющий сознанием и волей человека, как

объективно-принудительная схема сознательно-волевой деятельности.

Общественное сознание выступает как исторически сложившаяся и исторически

развивающаяся система независимых от индивидуального сознания форм и схем

"объективного духа", "коллективного духа", "коллективного разума" человечества

(непосредственно "народа" с его своеобразной духовной культурой). Человек

обретает идеальное ("идеальный" план жизнедеятельности) только и исключительно в

ходе приобщения к исторически развившимся формам общественной жизнедеятельности,

только вместе с социальным планом существования, только вместе с культурой.

"Идеальность" и есть не что иное, как аспект культуры, ее измерение,

определенность, свойство.

По отношению к психике, к психической деятельности мозга это такой же

объективный компонент, как горы и деревья, как Луна и звездное небо. Вследствие

этого объективная реальность "идеальных форм" - это не досужая выдумка

злокозненных идеалистов, как это кажется псевдоматериалистам, признающим, с

одной стороны, "внешний мир", а с другой - только "сознающий мозг" (или

"сознание как свойство и функцию мозга"). Это реальный факт.

В голове, понимаемой натуралистически, т.е. так, как ее рассматривает биохимик,

анатом, физиолог высшей нервной деятельности, никакого "идеального" нет, не было

и никогда не будет. Что там есть, так это единственно материальные "механизмы",

своей сложнейшей динамикой обеспечивающие деятельность человека вообще, и в том

числе деятельность в идеальном плане, в соответствии с "идеальным планом".

Вне человека и помимо человека никакого "идеального" нет. Но человек при этом

понимается, что подчеркивает Э. В. Ильенков, не как отдельный индивид с его

мозгом, а как реальная совокупность реальных людей, совместно осуществляющих

свою специфически-человеческую жизнедеятельность, как "совокупность всех

общественных отношений", складывающихся между людьми вокруг общего дела, вокруг

процесса общественного производства их жизни. Идеальное и существует только

"внутри" человека, понимаемого таким образом.

Другой подход к проблеме идеального представлен наиболее полно работами Д. И.

Дубровского. Существо этого направления - в неразрывной связи идеального с

индивидным уровнем субъекта, с психикой человека.

Д. И. Дубровский считает неверным положение, будто идеальное есть принципиально

внеличностное и надличностное отношение, реализуемое не в человеческой голове, а

в самой социальной предметности. Несостоятельно представление, будто идеальное

абсолютно независимо от мозга, от его состояний. Необоснованным является, с его

точки зрения, и отождествление идеального с мыслительным, с рациональными

схемами, нормативами, исключительно с теми духовными явлениями, которые обладают

достоинством всеобщности и необходимости; неверно, будто идеальное несовместимо

со случайным, единичным (он обращает при этом внимание на внезапные интуитивные

поэтические или теоретические озарения, являющиеся "случайными", сугубо

индивидуальными). С его точки зрения, неувязка получается, когда идеальное

связывается главным образом с опредмеченными результатами деятельности (здесь Д.