Ответственность за нарушение договорных обязательств

Таким образом, термин "убытки" во многом сходен с понятиями "потери", "ущерб", "вред". Говоря о соотношении  данных понятий, авторов определяют убытки как денежную оценку причиненного ущерба. Поддерживает данную точку зрения и В.А. Тархов. Другие авторы не признают разграничения убытков и имущественного вреда. В этой связи О. С. Иоффе полагает, что в отдельных случаях ущерба имуществу не причиняется, однако убытки присутствуют. О.В. Фомичева критикует данную точку зрения, справедливо замечая, что "под имуществом, а тем более "имущественной сферой" можно и нужно понимать не только наличное имущество в вещественной форме; то же можно сказать и относительно логического объема слова "ущерб".[10]

Представляет  интерес мнение С.Л. Дегтярева, который  пишет, что убытки по своему юридическому значению, установленному ст. 15 ГК, уже  понятия "вред", поскольку в  понятие "убытки" включаются только реальный ущерб и упущенная выгода, возмещаются они, как правило, при  наличии имущественных отношений  и в денежном выражении. Вред же может  быть причинен не только имуществу, но и личности гражданина, имуществу  или деловой репутации юридического лица. Вред возможно возместить в натуре путем предоставления вещи того же рода и качества, исправления повреждений, опровержения сведений, порочащих деловую  репутацию, и т. д., путем компенсации  гражданину морального вреда, а также  путем возмещения убытков гражданину или юридическому лицу"[100]. Понятие вред шире понятия убытки, которые представляют собой имущественный ущерб (вред) в денежном выражении.

Согласно  ст. 15 ГК РФ под убытками понимаются расходы, которые лицо, чье право  нарушено, произвело или должно будет  произвести для восстановления нарушенного  права, утрата или повреждение его  имущества (реальный ущерб), а также  неполученные доходы, которые это  лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право  не было нарушено (упущенная выгода).

Если  лицо, нарушившее право, получило вследствие этого доходы, лицо, право которого нарушено, вправе требовать возмещения, наряду с другими убытками, упущенной  выгоды в размере, не меньшем, чем  такие доходы.

Основная  цель возмещения убытков, согласно действующему законодательству, заключается в  восстановлении нарушенного права. Вследствие чего возмещение убытков  возможно лишь при наличии посягательства на субъективное право в форме  его нарушения. Объем возмещаемых  убытков составляют суммы реального  ущерба и упущенной выгоды.

Согласно  п. 10 Постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 01.07.96 № 6/8 "О  некоторых вопросах, связанных с  применением ч. 1 ГК РФ" возмещению подлежат также те расходы, которые  в данный момент не произведены, но подтверждены соответствующим расчетом. О.В.Фомичева определяет убытки как "особую финансово-экономическую фикцию", сущность которой состоит в "приравнивании  по своим правовым последствиям предполагаемых или желаемых событий (действий) к  аналогичным реальным событиям (действиям)".[9]

Убытки  не могут являться по своей правовой природе фикцией, так как размер понесенных убытков должен быть доказан  истцом и лишь в доказанном объеме подлежит возмещению. При отсутствии доказанного размера, например, упущенной  выгоды денежные суммы не взыскиваются. Связана данная ситуация с тем, что  возмещение убытков потерпевшему "не предполагает его обогащения вследствие правонарушения".

Возмещение  убытков по своей правовой природе  является формой гражданско-правовой ответственности. Кроме возмещения убытков законодательство предусматривает  иные формы гражданско-правовой ответственности: уплату неустойки, в том числе  процентов за пользование чужими денежными средствами (ст. 395 ГК РФ), потерю задатка. Однако возмещение убытков  является общим правилом наступления  гражданско-правовой ответственности; применяется данный способ во всех случаях, если иное не предусмотрено  законом или договором.

Таким образом, вопрос о возмещении убытков  принято рассматривать в рамках института гражданско-правовой ответственности.

Вопрос  о сущности гражданско-правовой ответственности  — один из спорных в науке гражданского права. Наиболее распространенной, традиционной точкой зрения является понимание ответственности  как реакции на правонарушение. Без правонарушения, согласно данной позиции, нет ответственности, она результат правонарушения. Существуют и иные точки зрения.

Согласно  одной из них гражданско-правовая ответственность определяется как  обязанность. Так, В.А. Тархов считает, что "понятие юридической ответственности  может быть дано как регулируемой правом обязанности дать отчет в  своих действиях". В свою очередь  С.Н. Братусь понимал юридическую  ответственность как "исполнение обязанности на основе государственного или приравненного к нему общественного  принуждения". Как "особую обязанность  правонарушителя" рассматривает  ответственность и С.С. Алексеев, добавляя, что данная обязанность  выражается в претерпевании лишений "личного или имущественного порядка". Другие сторонники такой точки зрения полагают, что гражданско-правовую ответственность можно определить как обязанность лица нести предусмотренные  нормами права отрицательные (неблагоприятные) последствия за совершенное правонарушение, выражающиеся в лишении правонарушителя  имущественных благ в пользу потерпевшего.

Другая  группа авторов определяет ответственность  как санкцию "за правонарушение, вызывающую для нарушителя отрицательные  последствия в виде лишения субъективных гражданских прав либо возложения новых  или дополнительных гражданско-правовых обязанностей". Н.Д. Егоров характеризует  гражданско-правовую ответственность  как "санкцию, применяемую к правонарушителю  в виде возложения на него дополнительной гражданско-правовой обязанности или  лишения принадлежащего ему гражданского права". По нашему мнению, определение  ответственности, предложенное Н.Д. Егоровым, в большей мере соответствует  ее сущности.

На основании  изложенного следует сделать  вывод, что в науке гражданского права на данный момент отсутствует  понятие гражданско-правовой ответственности, которое устраивало бы большинство  авторов. Однако то, что возмещение убытков приводит к дополнительному  обременению имущественного положения  причинителя вреда, дает основание  отдельным авторам выделять репрессивную функцию гражданско-правовой ответственности. Н.С. Малеин утверждал: "Наказание  — это и есть ответственность".[7]

На наш  взгляд, нельзя полностью отрицать наличие и значение функции репрессии  гражданско-правовой ответственности. Данная функция связана с применением  мер принуждения к лицу, нарушившему  субъективное право.

В то же время основную роль играет компенсационная (восстановительная) функция ответственности. Подтверждением этому является ст. 15 ГК РФ, которая предусматривает, что  возмещение убытков — это расходы, направленные на восстановление нарушенного  права лица. Следует отметить, что  восстановление положения осуществляется за счет причинителя вреда, ущемляя  его интересы. Но первоочередной задачей  института гражданско-правовой ответственности  является не ущемление интересов  правонарушителя, а компенсация  имущественных потерь кредитора.

Как было отмечено, возмещение убытков осуществляется за счет должника и сопровождается дополнительным обременением имущественного положения последнего, как правило, выражающимся в возложении на него дополнительной имущественной обязанности. В связи с этим исполнение лицом  своих обязанностей, в том числе  по договору, не может признаваться юридической ответственностью, так  как не сопровождается возложением  на причинителя вреда дополнительных обременении имущественного характера.

Как утверждает О.В. Фомичева: "Исполнение обязанности  в любой ее форме не может быть отнесено к возмещению убытков, так  как отграничено признаком отсутствия правонарушения". Данное мнение является спорным. С одной стороны, действительно, даже принудительное исполнение лицом своей обязанности не является по своему характеру мерой гражданско-правовой ответственности, хотя может быть результатом правонарушения. Так, неисполнение должником обязанности передать вещь, определенную индивидуальными признаками, влечет, согласно ст. 398 ГК РФ, возможность для кредитора потребовать передачи ему данной вещи.

Данный  способ защиты может применяться  вследствие совершения правонарушения, но по своей природе это не мера гражданско-правовой ответственности, так как исполнение данной обязанности, хотя и принудительное, никоим образом  не обременяет должника по сравнению  с тем, как он должен был действовать  исходя из условий обязательства. Отсутствие имущественного обременения дополнительного  характера означает отсутствие ответственности. Аналогично решается вопрос истребования кредитором долга от неисправного должника.

В этой связи представляет интерес анализ п. 4 ст. 453 ГК РФ, согласно которому стороны  не вправе требовать возвращения  того, что было исполнено ими по обязательству до момента изменения  или расторжения договора, если иное не установлено законом или соглашением  сторон.

Закон лишь в отдельных случаях предусматривает  возврат исполненного до изменения  или расторжения договора (ст. 475, 480, 599 ГК РФ). В.А. Рахмилович полагает, что  данная ситуация является недостатком  ГК РФ.

М.И. Брагинский полагает, что "применение п. 4 ст. 453 ГК не исключает действия общих норм, посвященных обязательствам вследствие неосновательного обогащения. В специальной  отсылке к этим нормам в ст. 453 ГК нет необходимости, поскольку  правила гл. 60 "Обязательства вследствие неосновательного обогащения" носят  общий (генеральный) характер". С  данным мнением соглашается М.С. Каменецкая, которая замечает, что, "даже если ни законом, ни соглашением  не предусмотрено право лица требовать  возвращения исполненного им по обязательству  до момента расторжения договора, это лицо не лишается права истребовать ранее исполненное, если его контрагент неосновательно обогатился".

В данных случаях не следует руководствоваться  положениями гл. 60 о возврате неосновательного обогащения. Данный вывод может быть обоснован тем, что согласно положениям гл. 60 неосновательное обогащения имеет  место тогда, когда для получения  какого-либо имущества у приобретателя  не было законных оснований. В названных  случаях нормы гл. 60 применяться  не могут, так как на момент приобретения вещей, денег, иного имущества между  сторонами действовал гражданско-правовой договор. Расторжение договора не следует  смешивать с признанием сделки недействительной, в том числе по правовым последствиям. Недействительная сделка, согласно п. 1 ст. 167 ГК РФ, недействительна с момента  ее совершения. В отличие от этого  в соответствии с п. 2 ст. 453 ГК РФ в  случае расторжения договора обязательства  считаются прекращенными с момента  заключения соглашения сторон о расторжении  договора, а при расторжении договора в судебном порядке - с момента  вступления в силу решения суда о  расторжении договора. Таким образом, на наш взгляд, к отношениям по возврату исполненного по расторгнутому договору не могут применяться положения  гл. 60 о неосновательном обогащении.

Представляет  интерес мнение О.В. Фомичевой о  том, что "одним из вариантов решения  рассматриваемой проблемы явилось  бы признание стоимости соответствующего (ранее переданного) имущества величиной  убытков, что вовсе не требует  применения кондикции". По нашему мнению, данный вывод является спорным. Так, согласно п. 5 ст. 453, если основанием для  изменения или расторжения договора послужило существенное нарушение  договора одной из сторон, другая сторона  вправе требовать возмещения убытков, причиненных изменением или расторжением договора. То есть возмещение убытков  применяется при наличии существенного  нарушения условий договора одной  из сторон. Во всех остальных случаях  нельзя рассматривать исполненное  сторонами по расторгнутому договору как убытки. Убытки - это отрицательные имущественные последствия нарушения субъективного права лица, выраженные в денежной форме. В случаях, когда расторжение договора не явилось следствием нарушения права, нельзя рассматривать исполненное по договору как убытки.

Следует согласиться с мнением В.А. Рахмиловича  о том, что норма п. 4 ст. 453 является недостатком действующего законодательства и предусмотреть положение о  том, что по расторгнутому договору стороны обязуются вернуть друг другу уже исполненное, за исключением  случаев, когда стороны своим  соглашением не установят иное. Следует  отметить, что "акт расторжения  договора во французском праве имеет  обратную силу. Все полученное по расторгнутому  договору подлежит возврату в пользу каждой из сторон".

При рассмотрении такого способа защиты, как возмещение убытков, может возникнуть вопрос о  соотношении убытков и сумм неосновательного обогащения. Например, что представляют собой суммы, излишне выплаченные  стороной по договору. Данные суммы  не являются убытками. Возмещение убытков  является санкцией, применяемой к  неисправной стороне обязательства. В данной ситуации нет ничего подобного. Правомерно действующая сторона  переплатила другой стороне договора. О.Н. Садиков в этой связи пишет, что "п. 3 ст. 1103 ГК РФ ориентирует  нас на случаи, когда исполнение явно выходит за рамки содержания обязательства, хотя и связано с  ним". Возмещение убытков следует  отграничивать от сумм неосновательного обогащения.[2]

В соответствии со ст. 15 ГК РФ убытки состоят из реального  ущерба и упущенной выгоды. В сумму  реального ущерба входят произведенные  расходы или расходы, которые  необходимо будет произвести для  восстановления нарушенного права, а также утрата и повреждение  имущества. Что касается упущенной  выгоды, то она состоит из неполученных доходов, а также доходов, полученных контрагентом, нарушившим право.