Анализ влияния приватизации в России на социально - экономическую жизнь страны

Таким образом, сделки кредитования Российской Федерации под залог акций  государственных предприятий могут  считаться притворными, поскольку  банки фактически „кредитовали" государство государственными же деньгами. Минфин России предварительно размещал на счетах банков — участников консорциума  средства в сумме, практически равной кредиту, а затем эти деньги передавались Правительству Российской Федерации  в качестве кредита под залог  акций наиболее привлекательных  предприятий. В результате банки, „кредитовавшие" государство, смогли непосредственно  либо через аффилированных лиц стать  собственниками находившихся у них  в залоге пакетов акций государственных  предприятий". Кроме того, вопреки  правилам проведения аукционов банки  не направляли кредитные средства на счёт в Центробанке, средства оставались в тех же коммерческих банках, но на специальных счетах.

В залоговых аукционах 1995-1996 гг. четко  проявился олигархический характер современной российской экономики: выигрывает тот, кто лучше умеет  договориться с правительством. Ряд  банков получил в траст госпакеты  акций в обмен на кредиты правительству, но победителем оказывался в некоторых  случаях не тот, кто предлагал  более выгодные условия сделки, а  тот, кто имел более тесные связи  с государственными структурами. Наиболее сильные позиции в первых же залоговых  аукционах занял ОНЭКСИМбанк, которому всегда (и, как выяснилось, совсем небезосновательно) приписывались неформальные связи с высшими эшелонами государственной администрации. Так, на залоговых аукционах 1995 г. ОНЭКСИМбанк в качестве представителя Госкомимущества одновременно выступал и организатором, и участником аукциона, что с юридической точки зрения являлось очевидным нонсенсом. Правовое несовершенство аукционов вызвало сильный общественный резонанс, вплоть до требований отмены их результатов.

Но даже близкий правительству  банк не мог реально рассчитывать на возврат залога, т.к. этих денег  у государства просто не было и  соответствующие расходы не были предусмотрены ни бюджетом 1996 г., ни тем более бюджетом 1997г. Была, правда, зыбкая перспектива вернуть выданные кредиты не деньгами, а государственными долговыми обязательствами на выгодных правительству условиях. К инвестициям в реальный сектор это, правда, никого подтолкнуть не могло.⁷

Главное, однако, не в этом. По уточненным условиям залоговых аукционов 1995г. залогодержатель, не получивший возврата кредита от заемщика (правительства) до 1.09.1996 г. (а первоначальный срок и  вовсе был до 1.01.1996 г.), имел право  продать предмет залога, т.е. госпакеты  акций. Именно для этого с ними и заключался в свое время договор  комиссии. Кредиты не возвращены, но банки не торопились продавать залоговые  пакеты. Примечательно, что президентские  указы, продлевающие сроки закрепления  госпакетов нефтяных компаний в федеральной  собственности, обратной силы иметь  не могут, т.к. не вправе распространяться на предмет уже состоявшихся гражданско-правовых отношений — залоговые пакеты. Слабое российское законодательство не позволяет однозначно квалифицировать  данные события как приватизацию, но и утверждать обратное тоже нет  оснований. Скорее всего, нежелание  банков продавать залоговые пакеты стало еще одним шагом в  сторону складывающейся в России тенденции к интеграции финансовых и производственных капиталов.

К 1997г. наметились два весьма важных процесса в сфере отношений собственности: во-первых, дальнейший передел прав собственности и более отчетливая консолидация структуры акционерных  капиталов, во-вторых, нормализация корпоративного управления компаниями в смысле отделения  профессионального управления (прерогатива  менеджеров) от прав собственности (прерогатива  акционеров).

Ясно, что структура капитала компаний, с которой они вышли из горнила  ваучерной приватизации, требует дальнейших переделов. В нормальной рыночной экономике с достаточной равновесностью переделы собственности реализуются главным образом на фондовых рынках. Для России это пока невозможно не только по причине неразвитости рынка капиталов, но главным образом из-за общего экономического неравновесия, особенно кризиса неплатежей. Собственность в России уже давно подвижна и подвержена перераспределению от неплательщиков в пользу кредиторов: многие должники расплачиваются либо напрямую акциями, либо используют акции в качестве обеспечения. А поскольку главными кредиторами в условиях всеобщего кризиса неплатежеспособности являются отрасли естественных монополий, то они и "подбирают под себя" имущество должников. С 1997г. акциями расплачивались и по долгам перед государством.

Третий этап приватизации получил наименование «точечного» в аналитических материалах Государственного НИИ системного анализа Счетной палаты РФ он называется также «этапом совершенствования правовых основ распоряжения государственной собственностью». Среди исследователей существуют некоторые расхождения относительно датировки его начальной фазы. Одни (в их числе Я. Ш. Паппэ) начальной вехой этого этапа называют конкурс по продаже блокирующего пакета акций телекоммуникационного холдинга Связьинвест, состоявшегося весной 1997г., и последовавшие за ним продажи контрольных пакетов акций Восточной и Тюменской нефтяных компаний. Другие предлагают считать такой вехой закон "О приватизации государственного имущества и об основах приватизации муниципального имущества РФ", подписанный президентом страны 21 июля 1997 года (вступил в силу 2 августа того же года) — один из последних крупных законодательных актов в своей области. Закон, во-первых, официально признал окончание массовой и безвозмездной приватизации, во-вторых, изъял большинство прежних льгот у трудовых коллективов и, в-третьих, расширил полномочия регионов, предоставив им право разрабатывать собственные варианты приватизационных схем. Этим же законом была отменена практика составления ежегодных плановых заданий на приватизацию. Но задача наполнения бюджета доходами от приватизации сохранялась. Ее выполнение теперь должны были обеспечивать главным образом единичные крупные сделки.

Тем самым зависимость доходной части бюджета от результатов  приватизации сохранялась. Поэтому некоторые исследователи считают нужным "продлить" денежный этап приватизации вплоть до августовского дефолта 1998 г. Третий же этап, по их мнению, наступает лишь в конце 1998 г., когда приватизация утрачивает значение важнейшего элемента экономических реформ, и на передний план выдвигаются проблемы корпоративного управления и реструктурирования приватизированных предприятий, рационального использования и повышения эффективности управления собственностью.

Глава 2 Анализ влияния  приватизации в России  на социально - экономическую  жизнь страны.

2.1. Ошибки проведения  приватизации и разгосударствления  собственности 90х годов.

                Приватизация в России была  необходимым элементом перехода  от социализма к рыночной экономике  и остается значимым элементом  экономической политики. Однако  очень важно, насколько она  выгодна обществу, с какими целями и в какой ситуации проводится. Оценка итогов прошедшей приватизации очень политизирована и мифологизирована, говорить о них почти не принято. Бизнесом и властью это воспринимается в штыки как попытка пересмотра итогов приватизации. Остается ощущение, что им есть что скрывать. Обсуждение будущей приватизации покрыто тайной, и все решения по ней принимаются правительством кулуарно.

             Логика и цели массовой приватизации.1992-1994гг. Первые законы как говорилось  уже, о приватизации появились  еще в 1991 г. В середине 1991 г.  был принят закон об именных  приватизационных счетах населения.  Но приватизация фактически не  была организована органами власти  – и российскими и союзными. Политики тогда занимались не  реформами, а борьбой друг с  другом.                                                                                     

            Время было катастрофически упущено,  и логика экономической реформы  оказалась взорвана. Так, в программе  «500 дней», принятой Россией, и  программе А.Г. Аганбегяна, принятой  союзными властями, предполагалось  сначала провести платную малую  приватизацию, которая оттянет значительную  часть «денежного навеса», а  только потом – либерализацию  цен. Сначала приватизация производственного  сектора (через акционирование), которая сократит излишки денежных  средств на счетах предприятий,  а затем – постепенная либерализация  их цен. В результате цены  должны были вырасти не так  сильно, и проблема макроэкономической  стабилизации существенно облегчена.             Новое российское правительство,  сформированное в конце 1991 г., решило применить для реформ  шоковую терапию, хорошо зарекомендовавшую  себя в Польше. Возможно, именно перемена ходов, смена последовательности «приватизация – либерализация – стабилизация» на обратную: «либерализация – стабилизация – приватизация», была главной ошибкой реформаторов. А фактически вышло даже еще хуже: «либерализация – приватизация – стабилизация». ⁸ Кстати, в Польше крупную приватизацию запустили только через 5 лет после «шоковой терапии», которая к тому же была намного эффективнее российской. Основная масса цен в России с начала 1992 г. была либерализована, и они сразу резко выросли. Остановить их рост не удавалось в течение всего 1993 г. – попытки сдержать их мерами денежной политики наталкивались на резкое сокращение производства и рост неплатежей. Дело дошло до невыплат зарплат людям ввиду отсутствия в банках наличных денег. И вот именно в ситуации максимального зажатия денежной массы и пика неплатежей, при незавершенной макроэкономической стабилизации российское правительство приступило к массовой приватизации. Худшего момента выбрать было просто невозможно: денег нет ни у кого, на что покупать предприятия и акции? Объяснить такой выбор можно, пожалуй, только политическими соображениями: общественное внимание переключалось со скачка цен, обесценивания сбережений и бессилия правительства достичь макроэкономической стабилизации на дележ государственной собственности. И эти политические цели были в основном достигнуты

            Законодательство о приватизации  оказалось запутанным, и правила  игры менялись по ходу дела. Сам процесс приватизации оказался  чрезвычайно сложен, одновременно  действовали: 

 – пять способов приватизации;                                                                                                              – приватизационные чеки (ваучеры);                                                                                                      – три варианта льгот трудовому коллективу при акционировании;                                                       – спецсхемы акционирования минимум для восьми отраслей (агропромышленного комплекса, лесопромышленных холдингов, нефтяной отрасли, «Газпрома», электроэнергетики, «Росатома», связи, угольной промышленности, возможно, были и другие);                                                                                                                                                              – при этом на каждом предприятии могло использоваться множество способов приватизации одновременно                                                                                                                            – а еще были бесплатная приватизация жилья, выделение земельных паев и др.

         Население просто растерялось  в этом многообразии возможностей. А бизнес оказался в «мутной  воде», в которой выигрывали  те, кто скупал чеки у населения  за бутылку водки, и те, кто  мог пролоббировать свои интересы  в органах власти. Приватизация  не стала элементом организации  цивилизованного бизнеса. Впрочем,  реформаторы и не ставили такой  задачи. Они считали, что надо  только избавить государство  от собственности, а дальше  рынок сам все отрегулирует. Задачи  приватизации, понимаемые как избавление  государства от собственности,  были выполнены. Другая статистика реформаторов не интересовала. В своем докладе они обошлись почти без статистики. 

         Что на самом деле происходило  с отношениями собственности  в России? Увы, количественному  описанию с использованием имеющейся  статистики приватизационные процессы  почти не поддаются, видимо, их  можно оценивать только качественно.  Приватизация в России с конца  1992 г. активно двинулась, но  каким способом? Малая приватизация  пошла по советскому закону  об аренде. Если в 1992 г. таким  образом было выкуплено 32% предприятий, то в 1993 г. – 56% (в 1994 г. – снова 32%). Резко увеличилась доля коммерческого конкурса – самого непрозрачного из всех способов (35–52% в разные годы). Аукционы просто прекратились (19% – в 1992 г. и 1% – в 1994 г.). Стоит отметить, что конкуренция при этих продажах все же присутствовала – продажная цена превысила начальную в 1993 г. в 7,5 раза. Покупателем предприятий выступал в основном их трудовой коллектив (1992 г. – в 60% случаев, 1993 г. – в 70%).

            Можно констатировать почти полный  провал чековой приватизации. Людям  было выдано более 140 млн чеков. На 1 января 1994 г. в разной степени акционирования находилось около 20 тыс. предприятий, то есть предложение акций под чеки было более-менее подготовлено. Но процесс пошел совсем иначе, чем рассчитывали. На чековые аукционы за 13 месяцев попало только 7,7 тыс. предприятий (треть) и было выставлено только 20,8% их уставного капитала (по закону – 29%)⁹. Доля акций, пошедших на чековую приватизацию, даже не в разы, а на порядок ниже, чем было использовано для иных способов приватизации. Если на пике в январе 1993 г. на один ваучер (номинал 10 тыс. руб.) можно было купить на чековом аукционе 4 акции по 1 тыс. руб. (всего 40% от номинала, но это был рекорд), то в среднем за 1993 г. ваучер стоил всего 1,6 таких акций. Рыночный курс чека вырос за 1993 г. от трети номинала до 2 номиналов, т.е. в 6 раз, но заметно отстал от инфляции, которая составила за год более 9 раз. Самые «лакомые» куски госсобственности – нефтяные и прочие предприятия – были практически выведены из-под чековой приватизации. Главной проблемой чековой приватизации стал дефицит акций под чеки. Решить эту проблему реформаторам оказалось не под силу, и ваучер стоил не две «Волги» (как обещалось), а бутылку водки.

                Население почувствовало себя  обманутым. И не без основания:  значительные льготы получили  работники предприятий, а все  работники социальной сферы, пенсионеры, дети оказались в стороне от  дележа «пирога» гособственности, которая, по логике, должна принадлежать всем поровну. После скачка цен и обесценения сбережений это был новый мощный удар по общественному мнению. Парадокс, но бесплатную приватизацию квартир население восприняло как само собой разумеющуюся. В плюс реформаторам это не попало. Приватизация в сельском хозяйстве: после первичного распределения земельных паев началась их активная скупка за бесценок, как правило, директорами бывших колхозов и совхозов, либо взятие паев «в аренду» за мешок картошки в год. Социальные цели первого этапа приватизации достигнуты не были, люди не почувствовали себя новыми собственниками, они сочли себя в очередной раз обманутыми властями.

               Подавляющая доля акций при акционировании попала в руки трудовых коллективов, чего реформаторы явно старались избежать. 75% акционировавшихся предприятий выбрали второй вариант льгот с передачей контрольного пакета в пользу трудового коллектива – несмотря на фактически штрафные санкции: акции при этом варианте продавались с наценкой 1,7 к номиналу с оплатой их в течение 90 дней, хотя по другим вариантам льгот оплата шла в рассрочку до 3 лет, что в условиях высокой инфляции означало фактически бесплатную передачу.¹⁰