Речевой образ политика

Результаты, достигнутые в рамках теории речевых актов, на определённом этапе развития прагматики оказались явно недостаточными для адекватного представления о единицах человеческого общения, их типах и возможных соотношениях в процессе коммуникации, так как речевые акты исследуются в изоляции от процессов реального общения, в частности не учитываются закономерности построения диалога [4, с. 103].

Итак, на основе вышеприведённых концепций речевого воздействия можно сделать следующий вывод: процессы речевого планирования и управления являются сложными когнитивными феноменами. Назначение коммуникативных стратегий состоит в достижении говорящим, в частности, политиком, оптимальным способом своей коммуникативной цели. Изучение механизмов речевого прогнозирования и контроля даёт возможность построения речевых стратегий и тактик при формировании образа политика.

Следует отметить, на основе проведённого нами дискурсивного анализа («Российская газета», «Комсомольская правда», «Известия»), что на прошедших выборах в президенты РФ (02.03.2008) преобладали кооперативные стратегии. Однако наряду с ними имели место быть и стратегии некооперации, хотя и в значительно меньшей степени. Привлекает внимание и тот факт, что «чёрный пиар» и откровенное «поливание друг друга грязью» на миновавших выборах отсутствовали. И этот факт не может не радовать, так как свидетельствует о повышении политической культуры.

Все вышеперечисленные  стратегии присущи институциональному дискурсу, в частности политическому, а реализуются они через языковую личность, которой мы и посвятим следующий раздел.

1.2. Определение языковой личности

Социальная сущность языка заключается в том, что  он существует, прежде всего, в языковом сознании – коллективном и индивидуальном. Соответственно языковой коллектив, с одной стороны, и индивидуум, с другой стороны, являются носителями культуры в языке. Коллектив как этнос или нация и индивидуум являются крайними точками на условной шкале языкового сознания [6, с. 7].

Носителем языкового  сознания является языковая личность, т.е. человек, существующий в языковом пространстве – в общении, в стереотипах поведения, зафиксированных в языке, в значениях языковых единиц и смыслов текстов. Изучение языковой личности в отечественной лингвистике по праву связано с именем Ю.Н. Караулова, который под языковой личностью понимает «совокупность способностей и характеристик человека, обуславливающих создание им речевых произведений (текстов)» [7, с. 3].

Изучая проблемы общения, исследователи сталкиваются с необходимостью рассматривать вопросы, связанные с говорящим, слушающим человеком как языковой личностью. Поскольку языковая личность проявляет себя, прежде всего, в общении, возникает и наименование коммуникативная личность [6].

 В процессе социализации человек приобретает а) языковую компетенцию как владение лексическими, грамматическими, фонетическими законами языка, он увеличивает свой словарь, упорядочивает нормы словоупотребления и грамматики, овладевает культурой речи, правилами стилистического выбора для построения (адекватного ситуации) высказывания и текста, таким образом приобретает б) коммуникативную компетенцию [19, с. 17]. Он набирает социально-культурный опыт, овладевает законами общения, принципами и правилами коммуникативных взаимодействий, стратегиями и тактиками ведения разговора, гибкой системой речевых и коммуникативных актов, то есть приобретает в) прагматическую компетенцию. Таким образом, развитую языковую личность характеризуют следующие умения и навыки:

1. Владение системой языка, его грамматическими и лексическими нормами.
2. Владение системой речи на текстовом и стилистическом уровне.
3. Владение социальными нормами употребления речевых произведений на уровне сферы общения, темы, стиля, жанра, речевого акта.
4. Владение построением сложных текстов (заявление, отчёт; сочинение, реферат; профессиональная, публицистическая, официально-деловая деятельность и т.д.) и восприятием сложных текстов.
5. Владение ролями говорящего и слушающего, социальными и психологическими ролями партнёрства в общении.
6. Владение прагматическими законами общения в разных кооперативных и конфликтных коммуникативных эпизодах (для выхода из последних).
7. Владение этическими и этикетными нормами статусных и ролевых позиций [19, с. 17].

 Как упоминалось, каждой языковой личности присущ свой лексикон, грамматикон, прагматикон [7].

 Каждая языковая личность уникальна, у неё свой языковой и социальный тезаурус, своя система коммуникативных ценностей. Есть личности многословные и немногословные; правдивые и неправдивые; говорящие по теме и отклоняющиеся от неё; говорящие логично, убедительно, выразительно и не обладающие такими способностями; есть люди тактичные и бестактные; великодушные и бездушные; одобряющие и порицающие; скромные и нескромные; соглашающиеся и возражающие; испытывающие симпатию и антипатию к партнёру. Есть лидеры и шуты гороховые и т.д. и т.п. – и всё это выражается в высказываниях и текстах, обнаруживая в общении и дискурсные способности говорящих. Но несмотря на неповторимость каждой личности, речь любого говорящего подчинена законам как языка, так и рече- и текстообразования, упорядоченного использования стилистических и жанровых правил, норм социально-речевого поведения, поэтому возможно создание типологии языковых личностей, демонстрирующих социально-групповое поведение (молодой – пожилой, мужчина – женщина, высокообразованный – необразованный, житель города – деревни и др.) [19, c. 18]. Ясно, что общество заинтересовано в воспитании языковой личности высокого уровня. В последние время появляются исследования языковой личности учителя, журналиста, парламентария и так далее. Понятно, что с лингвистической проблемой языковой личности и социальной проблемой её воспитания связан весь комплекс дисциплин, о котором говорилось ранее.

Каждая языковая личность в общении наделена коммуникативными, социальными, психологическими ролями, совокупность которых создаёт варианты речевого поведения, воплощающиеся в бесконечном разнообразии высказываний и дискурсов текстов.

Коммуникативная роль определяется позицией участника общения. В коммуникации партнёры исполняют роль а) говорящего адресанта, б) слушающего (адресата), в) косвенного (вторичного) адресата как активного участника общения, г) наблюдателя как пассивного участника общения. Мена коммуникативных ролей говорящего («я») и адресата («ты») порождает диалог [19, c. 19].

Говорящий несёт в своей речи мотивы, цели, выражает определённые, эмоции, оценки, отношения, ожидание реакции адресата и многое другое плюс приспособление к адресату – по теме, стилю. Говорящему свойственна ориентировка на действительность, отражаемая в высказывании, ориентировка на обстановку официальности/неофициальности общения и выбор стилистического субкода, формирование речевого акта – с набором его социальных и психологических ролей [19]. И.П. Сусов основаниями для построения типологии языковой личности считает такие доминанты, как «наборы типовых речевых актов, речевых ходов, речевых приёмов, тактик, стратегий, характер реализации постулатов обращения, умение делать свой акт целесообразным, координировать свои речевые действия с речевыми действиями такого же или иного прагмалингвистического типа» [18, c. 201].

Слушающий имеет в  своём распоряжении по крайней мере шесть способов реагирования на тему диалога и речевые действия партнёра: согласующиеся реакции (напр., приветствие – приветствие); совпадение антиципаций партнёров (напр., упрёк – извинение); конкурирующая реакция (напр., упрёк – упрёк); отсроченная реакция (напр., упрёк – переспрос); корректирующая реакция («вы не совсем правы»); игнорирующая реакция [19, c. 19].

В зависимости от особенностей речевой деятельности выделяют три  типа политиков [6]:

1. государственный деятель;

2. демагог;

3. харизматический лидер.

Государственный деятель (1) апеллирует к рациональным и оценочным качествам публики. В основе успеха его речевой деятельности заложено стремление слушателя найти рациональное объяснение текущим процессам и проводимой политике. Крайним вариантом подобного рода вербальной деятельности может стать «навешивание политических ярлыков», призванное выполнять функцию классификации и упорядочения в видении социального мира.

Демагог (2) не имеет четко очерченных рамок в силу своей «принципиальной беспринципности». Единственной целью для него выступает овладение вниманием электората и для этого используются все возможные и доступные способы (поэтому речь политика-демагога может включать как высокопарные высказывания, так и сниженный стиль). Доминантой речевой деятельности такого типа политика является апелляция к эмоциям, чувствам, носящим нерассудочный характер.

Харизматический лидер (З) олицетворяет собой наиболее интересный тип речевой деятельности. Политик при этом делает ставку на чувства, свойственные большому количеству людей, которые в силу различных причин либо не могут, либо не хотят обнародовать их: ср. риторику Муссолини, Гитлера, использование ярких выражений, идей типа «национальный позор», «великий народ - великая страна» и т.п.

Как правило, в чистом виде ни один из вышеуказанных типов  не проявляется, но имеются доминирующие черты того или иного типа речевой деятельности политика, проявляющиеся в процессе политической коммуникации [6]. Так, в определенных ситуациях риторика государственного деятеля может приобретать и черты демагога (выборы), и черты харизматического лидера (изменение политического статуса). Политика как таковая реализуется только в единстве всех типов речи политических деятелей, детерминантой при этом выступает язык, проникающий во все сферы и уровни власти.

Итак, языковая личность в условиях общения рассматривается  как коммуникативная личность – обобщённый образ носителя культурно-языковых и коммуникативно-деятельностных ценностей, знаний, установок и поведенческих реакций. Применительно к коммуникативной личности можно выделить ценностный, познавательный и поведенческий планы этого общения [6].

Ценностный план коммуникативной  личности содержит этические и утилитарные нормы поведения, свойственные определённому этносу в определённый период. Познавательный (когнитивный) план коммуникативной личности выявляется путём анализа картины мира, свойственной ей [6]. Но нас больше интересует поведенческий план коммуникативной личности, на котором и остановимся подробнее.

Поведенческий аспект языковой личности

Поведенческие характеристики языковой личности – это совокупность вербальных и невербальных индексов, определяющих языковую личность как  индивидуума или как тип [6, c. 54]. В самом широком плане, говоря о человеке в аспекте его коммуникативного поведения, мы имеем в виду прагмалингвистические параметры языковой личности, т.е. рассматриваем общение как деятельность, имеющую мотивы, цели, стратегии и способы их реализации.

Прагмалингвистика представляет собой совокупность теорий и концепций, которые относятся к речи, реальному общению, а не языковым единицам и правилам их комбинаторики. В прагмалингвистике детально разработаны теории коммуникативных постулатов, речевых актов, манипулятивного воздействия, невербального общения. Традиционная лингвистическая семантика сориентирована на освещение значения языковой единицы, в прагмалингвистике акцент сделан на целостном смысле этих единиц, выводимом как из значения, так и из ситуации общения [6, с. 54].

Прагмалингвистические характеристики общения нельзя осветить, не обратившись к рассмотрению манипуляций, поскольку этот вид  воздействия представляет собой «двойную игру», два сценария поведения: на поверхностном уровне манипулирующий пытается убедить манипулируемого в своём добром отношении к нему, в то время как на самом деле манипулирующий преследует свои сугубо корыстные цели, раскрытие которых поставило бы его перед адресатом в невыгодном свете [6, с. 80]. Не всякая двойная игра есть манипуляция. Можно выделить два типа расхождений между внешним и внутренним отношением отправителя речи к адресату: 1) внешнее положительное и внутреннее отрицательное – различные виды манипуляций, обман, лесть, подхалимаж, ирония; 2) внешнее отрицательное и внутреннее положительное – игра, шутки, вынужденная демонстрация отрицательного отношения в силу корпоративной дисциплины или других обстоятельств [6, с. 80]. Манипуляции уделяется значительно больше внимания в лингвистических и психологических исследованиях, поскольку её результаты, к сожалению, более значимы для общения, чем последствия розыгрышей [6, с. 80].

Манипуляции – различного рода уловки в дискурсе, имеющие целью обманным путём убедить адресата встать на позиции отправителя речи, несмотря на несостоятельность фактического и/или логического обоснования вопроса [6, с. 80]. Манипуляция является одним из способов намеренного воздействия на адресата и противопоставляется воздействию посредством аргументации, посредствам авторитета и посредством физической и психической силы. Специфика манипуляции состоит в том, что этот приём воздействия относится к средствам принципиально косвенного общения: если говорящий скажет, что его сообщение имеет манипулятивную цель, то произойдёт «иллокутивное самоубийство», коммуникация примет несерьёзный характер [6].

Манипуляционные уловки в дискурсе представляют собой совокупность разнородных приёмов социально осуждаемого воздействия на адресата. Принципиально важным является вопрос о разграничении двух типов адресатов в манипулятивном дискурсе: адресата-оппонента и адресата-публики. В определённой ситуации эти два типа могут нейтрализоваться. Например, если речь идёт о торговле и продавец пытается убедить покупателя сделать покупку, мы сталкиваемся с рекламным дискурсом, в котором адресат соединяет в себе качества оппонента и публики, при этом оппонент должен превратиться в пропонента, и сделать определённое действие – купить товар [6].

В политическом дискурсе происходит противопоставление оппонента и публики, задача манипулятора состоит в том, чтобы одержать верх над оппонентом и завоевать симпатию публики. Как показывают исследования, аргументация в политическом дискурсе в значительной мере является манипулятивной и иррациональной [9, c. 77]. Исследования Р. Водак показывают, что адресаты с высоким образовательным статусом хотят и могут понимать юридические тексты и тексты радионовостей, переформулирование этих текстов с элементами упрощения ведёт к их более полному пониманию для данной группы респондентов, в то время как недостаточно образованные адресаты воспринимают тексты небытового характера с малой степенью понимания, при этом переформулирование таких текстов практически не меняет степень понимания со стороны соответствующих адресатов [9, c. 81].