Специфические психические расстройства в подростковом возрасте

Синдром метафизической интоксикации

Как особый психопатологический  феномен описал у юношей и обозначил  метафизической интоксикацией Th.Ziehen (1924).

Однако еще  в 1834 г. русский психиатр П. А. Бутковский сходные явления у юношей назвал «суемудрием».

Под метафизической интоксикацией подразумевается  довольно однообразная абстрактная  интеллектуальная активность, направленная на самостоятельное решение путем обдумывания «вечных проблем» - о смысле жизни, о предназначении человечества, об искоренении войн и т. п., поиск философ-ских истин, создание своих мировоззренческих систем, своих теоретических концепций перестройки общества, развития наук, своих эстетических и этических взглядов. Все это занимает важное место в жизни подростка, получает выраженную эмоциональную окраску, плохо поддается критической оценке, т. е. приобретает характер сверхценных идей.

Однако существенным является то, что описанная активность ограничивается размышлениями, рассуждениями, писанием сочинений. На обыденном поведении все эти идеи могут никак не сказываться. Мало того, попыток внедрить свои идеи в жизнь, испытать их на практике, заполучить приверженцев либо вообще не предпринимается, либо они прекращаются после первых неудач. Поэтому нам представляется неправомерным чрезмерно расширять понятие синдрома метафизической интоксикации, как это сделано Л. Б. Дубницким (1977), включая в него идеи изобретательства, над воплощением которых в жизнь активно трудятся, а также всякого рода интеллектуальные и эстетические увлечения литературой, историей, театром, религией, определенными философскими течениями и т. п. Все это хотя иногда и может приобретать патологический характер, но отличается от метафизической интоксикации тем, что всегда присутствуют активная деятельность и желание либо преуспеть в избранной области, либо насладиться самим процессом усвоения другими созданных духовных ценностей. Поэтому при патологических увлечениях, затрачивая много времени на «любимое дело», подростки могут оказаться весьма эрудированными в данной области.

Какого-либо отчетливого  психогенного фактора, толкнувшего  к метафизической интоксикации, обычно уловить не удается. Этот синдром  характерен для среднего и старшего подросткового возраста и, как правило, встречается у юношей.

Транзиторная  подростковая метафизическая интоксикация.

Известный английский психиатр Н. Maudsley (1870) писал, что юноша проходит через «приступ метафизики», как дитя переболевает корью. Однако следует заметить, что этот приступ «душевной кори» приходится встречать, как правило, лишь у подростков с психастенической и шизоидной акцентуациями характера. Транзиторная метафизическая интоксикация не мешает хорошо учиться, не препятствует удовлетворительной социальной адаптации и характеризуется благоприятным прогнозом. В послепубертатном периоде явления метафизической интоксикации постепенно блекнут и исчезают. Более интенсивной и стойкой метафизическая интоксикация может быть при шизоидной психопатии [Сухарева Г. Е., 1959].

Метафизическая  интоксикация при вялотекущей неврозоподобной  шизофрении. Развиваемые в этих случаях  «философские идеи» отличаются вычурностью, явной, но незаметной для самого подростка  противоречивостью, а то и нелепостью. Интеллектуальная деятельность здесь бывает совершенно непродуктивна, как бы на холостом ходу. Что-то читая и выписывая по многу часов, не могут ничего связно передать из прочитанного и записанного. Иногда особый интерес обнаруживается к «таинственным проблемам» - телепатии, парапсихологии оккультизму. Контактам с другими цивилизациями в космосе и т. п. Свои идеи иногда глубоко таят, опасаясь непонимания и насмешек. Сторонников или слушателей не ищут.

Несмотря на тяжелую дезадаптацию в подростковом возрасте, после 20-25 лет может наступить удовлетворительная компенсация. Иногда же полная непродуктивность делает больных неприспособленными к жизни.

Особенности психогенеза. Среднему и старшему подростковому  возрасту присущ процесс интенсивного развития абстрактного мышления, особенно выраженный при наличии психастенических и шизоидных черт. Это толкает к размышлениям, к познанию через рассуждения. В этом же периоде подросток осознает себя как личность. Свойственная возрасту, реакция эмансипации находит отражение в критической оценке господствующих идей и в стремлении занять свое самостоятельное, независимое место в создании духовных ценностей. Недостаток знаний и, особенно, жизненного опыта и вместе с тем страстное желание сказать свое слово рождает примитивные суждения о труднейших проблемах.

По образному  выражению немецкого психиатра  Н. Schule (1880), такой подросток с «зенитом человеческих чувствований» и «детским кругозором» напоминает «голову гиганта на туловище ребенка». 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Поведенческие расстройства

Существовавшая  на протяжении многих лет неоднозначность  ситуации в области оценки отклоняющегося поведения человека, в определении  его границ, проявлений, в причислении  к психической патологии или  условной норме привела к тому, что эту сферу психической жизни индивида и научно-практического раздела ученые стали обходить стороной.

Психиатры, которые  до появления психологии девиантного  поведения занимались изучением  исключительно патологической психической  деятельности, вначале посчитали  эту область знаний малозначимой в сопоставлении с учением о психозах, заполонивших психиатрическую науку и практику. В сравнении с шизофренией гемблинг (увлечение азартными играми) рассматривался как "озорство", не требующее внимания специалиста и тем более терапии.

По мере естественного сужения сфер влияния психиатрии за счет становления клинической психологии и отнесения к ее ведению значительной части, так называемой малой психиатрии "большая психиатрия" начала экспансию в смежные научные области. Девиантные формы поведения, которые ранее расценивались ею как не существенные и малозначимые, стали рассматриваться, как важные в плане предрасполо-женности к тяжелым психическим заболеваниям и были названы донозологическими (предболезненными) формами психических расстройств. Именно расстройств, а не психологических феноменов. Современная мировая психиатрия раскрыла себя в новой международной классификации. Из прежней классификации психических заболеваний (т.е. нозологических форм) она превратилась в классификацию психических и поведенческих расстройств (т.е. симптомов). С одной стороны, подобную метаморфозу можно приветствовать, поскольку, наконец, психиатрия стала перемещаться с ортодоксальных на феноменологические позиции; с другой - включение в сферу деятельности психиатрии так называемых поведенческих расстройств, которые автоматически стали как бы симптомами (ведь медицина занимается патологией и изучать здоровье не вполне подготовлена), следует признать по меньшей мере спорным. Сегодня, основываясь на новой классификации, врач-психиатр имеет возможность ставить такие диагнозы, как: ковыряние в носу и сосание пальца, речь взахлеб и кусание ногтей. Но диагносту не предоставлены медицинские критерии для разграничения, к примеру, поведенческого расстройства в виде "ковыряния в носу" и привычки "ковырять в носу". Особо следует отметить тот факт, что врачу-психиатру не предписывается, как прежде, использовать научные термины. Достаточно простой констатации факта, облеченной в форму обыденных выражений. Попытки ортодоксальной психологии в противовес психиатрии заняться изучением поведенческих девиаций и организацией помощи людям с подобными отклонениями также следует признать неудачными. Причина неудач кроется в стремлении априорно развести психологию и психопатологию девиантного поведения, заранее разделить психические и поведенческие расстройства, с одной стороны, и отклонения, с другой. Как следствие, предлагалось приписать психиатрии сферу психопатологии девиантного поведения, а психологии - условной нормы. Обратим внимание на парадокс, что проблема как раз и заключается в диагностике и в последующем в способах оказания помощи. Нельзя решить лишь на основании внешних клинических признаков отклонения поведения, болен девиант психически или нет. Нельзя составить реестр однозначно психопатологических или стопроцентно психологически обусловленных девиаций. Попытки разделить психологию и психопатологию девиантного поведения до того, как проанализирован конкретный случай и определены мотивы выбора человеком подобного стиля поведения, являются, по сути, нонсенсом. Да к тому же ортодоксальная психология не имеет инструмента для научно обоснованной диагностики и коррекции наблюдающихся особенностей поведения. Она предполагает, что диагностическая парадигма должна быть следующей: вначале психиатры должны отвергнуть "свою патологию", а затем психологи анализируют случай и оказывают психологическую помощь страждущему.

В настоящем  сообщении приводится один из взглядов на решение проблемы анализа и  дифференциации поведенческих расстройств  от девиантных форм поведения, который не претендует на исключительность и бесспорность.

С нашей точки  зрения, современная психология девиантного  поведения - это междисциплинарная  область научного знания, изучающая  механизмы возникновения, формирования, динамики и исходов отклоняющегося от разнообразных норм поведения, а также способы и методы их коррекции и терапии. Данная дисциплина находится на стыке клинической психологии и психиатрии и для ее освоения требуются знания и навыки из этих научных областей. Психология девиантного (отклоняющегося) поведения в данном контексте представляет собой типичный пример научной области, в которой знания, полученные учеными различных специальностей, до настоящего времени не привели к становлению отдельной научной дисциплины. Причиной тому является столкновение мнений между ортодоксально психологическим и ортодоксально психиатрическим взглядами на отклоняющееся от нормативного поведение. Отнюдь не риторическими остаются вопросы о том, следует ли относить девиации поведения к патологии (т.е. к признакам психических расстройств и заболеваний, обозначаемых как симптомы, синдромы) или же они должны быть признаны крайними вариантами нормы; являются ли девиации поведения этапами психопатологических нарушений (т.е. донозологическими психическими расстройствами) или между поведенческими болезненными расстройствами и девиантными формами поведения лежит пропасть; каковы причины (психогенез) отклоняющихся форм поведения: нарушения мозговой деятельности, навыков адаптивного поведения или социальных ожиданий; какие меры необходимы для восстановления адекватного поведения (если это возможно в принципе): психофармакологическая терапия или психологическая коррекция.

До последнего времени отмечалась тенденция дистанцировать проблемы, изучаемые в рамках психологии девиантного поведения, от проблем смежных дисциплин, что приводило и приводит к одностороннему, пристрастному взгляду на сложные теоретические и практические вопросы отклоняющегося от общепринятых стандартов поведения. Наиболее распространенной является попытка противопоставить психологию и психопатологию девиантного поведения, четко разделить проблемы здоровой и больной психической деятельности, что, видимо, должно быть признано ошибочным. Следствием данного подхода являются попытки выделения девиаций "в рамках психической нормы" и при психопатологических расстройствах, последние из которых предлагается обозначить иным термином (не девиацией). Ярким примером может служить неудачная попытка разделить такую проблему девиантного поведения, как употребление наркотических веществ, на собственно психологическую (когда существует лишь психологическая зависимость от наркотика) и медицинскую (в случае "злоупотребления" наркотиком, формирования физической зависимости и заболевания - наркомании).

Приведенный широко распространенный подход, основанный на ортодоксальных принципах, не позволяет, с одной стороны, всесторонне объективно и беспристрастно анализировать механизмы психогенеза, т.е. психические процессы, ответственные за формирование девиаций, с другой - он не дает возможности оказывать адекватную и эффективную помощь. Консерватизм данной позиции отражается в поиске альтернативы ответственности за формирование и исход девиации.

Предметом изучения психологии девиантного поведения  являются отклоняющиеся от разнообразных норм ситуационные реакции, психические состояния, а также развития личности, приводящие к дезадаптации человека в обществе и/или нарушению самоактуализации и принятия себя в силу выработанных неадекватных паттернов поведения. Существенным параметром девиантного поведения выступает отклонение в ту или иную сторону с различной интенсивностью и в силу разнообразных причин от поведения, которое признается нормальным и не отклоняющимся вне зависимости от наличия или отсутствия психопатологических расстройств (см. схему). 
 

К характеристикам  нормального (нормативного) и гармоничного поведения относятся: сбалансированность психических процессов (на уровне свойств  темперамента), адаптивность и самоактуализация (на уровне характерологических особенностей) и духовность, ответственность и совестливость (на личностном уровне). Так же, как норма поведения базируется на этих трех составляющих индивидуальности, так и аномалии и девиации основываются на их изменениях, отклонениях и нарушениях. Таким образом, девиантное поведение человека можно обозначить как систему поступков или отдельные поступки, противоречащие принятым в обществе нормам и проявляющиеся в виде несбалансированности психических процессов, неадаптивности, нарушении процесса самоактуализации или в виде уклонения от нравственного и эстетического контроля за собственным поведением.

Выделяется несколько  подходов к оценке поведенческой  нормы, патологии и девиаций: социальный, психологический, психиатрический, этнокультуральный, возрастной, гендерный, профессиональный и феноменологический.

Социальный подход базируется на представлении об общественной опасности или безопасности поведения  человека. В соответствии с ним  к девиантному относят любое  поведение, которое явно или потенциально является опасным для общества, окружающих человека людей. Упор делается на социально одобряемые стандарты поведения, бесконфликтность, конформизм, подчинение личных интересов общественным. При анализе отклоняющегося поведения социальный подход ориентирован на внешние формы адаптации и игнорирует индивидуально-личностную гармоничность, "приспособленность к самому себе", принятие себя и отсутствие так называемых психологических комплексов и внутриличностных конфликтов.