Территориальные претензии Японии к России

      При Уно Сосукэ, который занимал пост министра иностранных дел в правительстве  Такэситы Нобору, в Гаймусё родилась новая концепция «продленного равновесия». Однако министры иностранных дел Японии не имели большого влияния на внешнюю политику страны по причине своего, как правило, недолгого пребывания на этом посту.

      В ходе визита министра иностранных дел  СССР Э.Шеварднадзе в Токио в  январе 1986 г. наметились некоторые изменения. В тот период Горбачев внес несколько существенных коррективов во внутреннюю и внешнюю политику и произнес свою историческую речь во Владивостоке в июле 1986 г. За кулисами Шеварднадзе смело предлагал «вернуться к 1956 г.», признав тем самым существование территориального вопроса и возможность возвращения Хабомаи и Шикотана. Однако Громыко раскритиковал позицию Шеварднадзе, и Горбачев также ее не поддержал.

      В 1987 г. пропасть, разделяющая два государства, стала еще шире. Готовившийся приезд Горбачева в Японию был отложен, и даже визиты министра иностранных дел СССР стали редкими событиями. В результате МИД Японии стал исповедовать подход «подождем и посмотрим».

      В 1989-1991 гг. в обеих странах начался  новый этап. Несмотря на то, что на высшем уровне отношения зашли в тупик, инициатива стала исходить из научных кругов, что представляло собой новое явление в советской политике. В июне-июле 1988 г. ряд ученых выступили со свежими идеями и взглядами на двусторонние отношения. К 1990 г. их позиция приобрела более определенный характер, ими были сформулированы арифметические теории от «двух плюс альфа» (Г. Кунадзе) до трех (В. Зайцев) и, в конечном счете, четырех островов (А. Загорский).

      Поражает  рост числа исследователей в обеих  странах, которые стали дополнять ведущую роль внешнеполитических ведомств, хотя и не могли подменить ее. Концепции и формулировки также изменились. К концу 1989 г. обе стороны продвинулись к достижению позитивного результата. Это было отложенной реакцией на радикальный сдвиг в восприятии на Западе и падение коммунистических режимов в государствах Восточной Европы, ознаменовавшее собой начало завершения холодной войны.

      С подачи Шеварднадзе, который в январе 1989 г. предложил Генеральному секретарю ЛДП Абэ контакты на уровне партий, со стороны Японии в игру вступила правящая партия в лице ЛДП. Новой политикой Абэ стало понижение роли «территориального вопроса» и расширение масштаба советско-японских отношений. В ходе своего разговора с Горбачевым в январе 1990 г. Абэ предложил решать «проблемы, вызывающие головную боль, с мудростью»¹⁹, что получило высокую оценку со стороны Горбачева.

      Такое разнообразие действующих лиц в  японской политике совпало с появлением новых политических деятелей в Советском Союзе. Б.Ельцин, возглавивший радикальную оппозицию в Верховном Совете, посетил Японию в январе 1990 г. и предложил «пятиэтапное решение». Хотя это и воспринималось как тактический маневр, по сути – стало манифестом новых политических сил, которые быстро набирали силу и к началу 1991 г. стали представлять реальную угрозу Горбачеву и советскому руководству.

      Несмотря  на неожиданную кончину Абэ, его  преемник Одзава Итиро унаследовал  подход предшественника к отношениям с Советским Союзом. В апреле 1990 г. его наставник, Канэмару Син, «осмелился» вести речь о возврате только двух островов. Одзава увязал территориальный вопрос с другими пунктами, такими как экономическое сотрудничество. В целом, данный план заключался в «экономическом сотрудничестве с Японией в ответ на политические инициативы советской стороны». Такой подход нашел прямое отражение в программе экономических реформ «500 дней» академика Шаталина, опубликованной летом 1990 г. К середине 1990 годов обе стороны начали выражать осторожный оптимизм – на фоне той очевидности, что холодная война в Азии стала сходить на нет.

      Однако  к осени 1990 г. политический климат в  Москве вновь изменился. Горбачев утратил  свое влияние. Эпоха КПСС закончилась, а пришедшая ей на смену президентская  система не функционировала должным  образом. Аналогичная тенденция прослеживалась и во внешней политике.

      По  мере того, как «суверенные республики» объявляли о своей независимости, крах СССР становился все более возможным, а отношения Горбачева с Ельциным – все более сложными. Горбачеву приходилось бороться с двумя оппозиционными силами: растущей «советской чиновничьей» оппозицией из его собственного окружения и «республиканской демократической» оппозицией.

      Наиболее характерным примером увеличения числа действующих лиц с японской стороны является визит Одзавы в Москву (в марте 1991 г.). В ходе поездки Одзава напрямую предложил «внушительную экономическую помощь в обмен на острова», что вызвало прямо-таки противоположный эффект.

      Официальный визит Горбачева в Японию в  апреле был важным, но менее значимым, чем ожидалось. Горбачев действительно обратился к истории государств; он передал списки японских военнопленных и других узников, которые умерли в Сибири, а также пообещал ввести безвизовый режим посещения Северных территорий их бывшими жителями. Стороны условились продолжить переговоры по мирному договору с использованием «позитивных элементов предыдущих договоренностей», а также открыто обсудили применимость Декларации 1956 г. и соотношение между Курилами и «четырьмя островами».

      Таково  было положение дел до того, как  после неудавшейся попытки переворота в августе 1991 г. президенты России, Украины и Белоруссии в декабре 1991 г. в одностороннем порядке объявили о роспуске Советского Союза.

2. «Проблема северных территорий» и ее современное состояние
1. Проблема Южных Курил – основа территориальных претензий Японии

к России

      Проведенное выше исследование наглядно показывает, что проблема Южных Курил – одна из ключевых во взаимоотношениях России и Японии. После поражения России в войне 1904-1905 гг. по Портсмутскому мирному договору, навязанному России прежде всего США и Англией, острова Итуруп, Кунашир, Шикотан, Хабомаи и половина острова Сахалин отошли к Японии. В 1945 году после разгрома Квантунской армии в Маньчжурии, японских гарнизонов на Итурупе Кунашире, Шикотане и Хабомаи они вновь перешли под юрисдикцию России.

      В апреле 1945 года был принят Устав  ООН²⁰, который предписывал коллективные меры против любого агрессора (ст. 107 Устава ООН). Он допускал изъятие территорий государств, воевавших против союзников. В случае противоречий между действовавшими договорами и Уставом ООН преимущественную силу имел Устав ООН. Устав был одобрен Японией в 1956 году. Отсюда можно сделать вывод, что притязания Японии на северные территории не имеют под собой юридической силы.

      Иначе говоря, «ключевые» территориальные претензии Японии к России оказываются, как ни странно, основанными не на международном праве, а на внутренних японских законах. В подтверждение такого вывода, например, А. Чичкин²¹, акцентирует внимание на том, что «как известно, японская сторона с 1953 года официально считает Южные Курилы не составной частью Курильского архипелага, а так называемыми «Северными территориями», входящим в состав префектуры Хоккайдо. И что их территориальная принадлежность не была, якобы, обозначена в Сан-францисском мирном договоре с Японией 1951 года (вступил в действие с 1952 года)».

      Между тем, правительство Японии еще в  начале 1947 года сообщило военной администрации США, что оно признает новую советско-японскую границу на всем ее протяжении. Это тогда же официально подтвердил американский главком Дуглас Макартур. К концу 1947 года эту границу, в том числе морские ее участки, обе стороны полностью демаркировали, причем в Токио тогда вовсе не отделяли Южные Курилы от всей Курильской гряды – то есть от «Курумусэкотана» (японское название всех Курил), как она официально именовалась в Японии до начала 1950-х годов. И именно на основе взаимной демаркации новых границ в 1947 году была создана Сахалинская область, включающая весь Курильский архипелаг.

      Что же касается Сан-Францисского мирного договора, в нем четко определено, что Япония «отказывается от всех прав, правооснований и претензий на Курильские острова…», а также от южной части Сахалина с прилегающими к ней островами. При этом «Курумусэкотан» был целостными административным районом Японии до 2 сентября 1945 года (то есть до ее капитуляции). И никакого отдельного южнокурильского района в составе Японии никогда не было.

      Тем не менее, проблема Южных Курил или так называемых «северных территорий» и сегодня неразрывно связана с проблемой заключения мирного договора между Россией и Японией.

      Первый  шаг на пути решения проблемы мирного  договора и территориального размежевания стран был сделан (при всем различии сегодняшних оценок) в ходе визита Президента России Б.Н. Ельцина в Токио в октябре 1993 года. В Токийской декларации, подписанной в ходе визита, были впервые сформулированы основные принципы дальнейших переговоров по заключению мирного договора: Президент Российской Федерации и премьер-министр Японии, придерживаясь общего понимания о необходимости преодоления в двусторонних отношениях тяжелого наследия прошлого, провели серьезные переговоры по вопросу о принадлежности островов Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи. Стороны соглашаются в том, что следует продолжать переговоры с целью скорейшего заключения мирного договора путем решения указанного вопроса, исходя из исторических и юридических фактов, а также принципов законности и справедливости, и таким образом полностью нормализовать двусторонние отношения. В этой связи правительство Российской Федерации и правительство Японии подтверждают, что российская Федерация является государством продолжателем СССР и что все договоры и другие договоренности между Советским Союзом и Японией продолжают применяться в отношениях между российской Федерацией и Японией.

      Итак, в Токийской (1993 г.) декларации о российско-японских отношениях говорится о том, что Россия – продолжатель СССР и все соглашения, подписанные между СССР и Японией, будут признаны как Россией, так и Японией. Было также зафиксировано стремление сторон решить вопрос о территориальной принадлежности четырех южных островов Курильской гряды, что в Японии было расценено, как успех и, в определенной степени, породило надежды на решение вопроса в пользу Токио²².

      Значительное внимание проблеме мирного договора было уделено на встрече Б.Н. Ельцина и Р. Хасимото в Красноярске (12 ноября 1997 года). Руководители стран отметили необходимость заключения мирного договора между странами и договорились приложить все усилия для того, чтобы заключить мирный договор к 2000 году на основе Токийской декларации.

      Новое измерение переговоры по мирному  договору получили на встрече Б.Н. Ельцина и Р. Хасимото в апреле 1998 года. Президент России и премьер-министр Японии дали указание ускорить переговорный процесс. При этом с японской стороны было выдвинуто конкретное предложение по пограничному размежеванию, идущее в русле японской официальной позиции. Российская сторона зарезервировала за собой право дать ответ на это предложение в ходе следующей встречи на высшем уровне.

      Серьезное внимание проблеме мирного договора было уделено в Московской декларации об установлении созидательного партнерства, подписанной 13 ноября 1998 года президентом России Б.Н. Ельциным и премьер-министром Японии К. Обути. В ходе встречи на высшем уровне в Москве Президент России передал премьер-министру Японии ответ на каванское предложение (в японском курортном местечке Кавана) японской стороны. Ответ открыл возможность для продолжения работы по поиску взаимоприемлемого решения проблемы пограничного размежевания в обстановке всестороннего сближения России и Японии, включая углубление связей и контактов в районе Южных Курил. С учетом этого Президент России и премьер-министр Японии зафиксировали в Московской декларации указание правительствам двух стран активизировать переговоры о заключении мирного договора. Было поручено создать подкомиссии по пограничному размежеванию и по совместной хозяйственной деятельности на островах в рамках возглавляемой министрами иностранных дел совместной комиссии по вопросам заключения мирного договора.

      Переговоры  по мирному договору, включая аспект пограничного размежевания, продолжались в 1999 году (в феврале в Токио и в мае – в Москве). Российская сторона руководствовалась на переговорах своей принципиальной позицией, состоящей в том, что решение проблемы пограничного размежевания с Японией должно быть взаимоприемлемым, не наносить ущерба суверенитету и территориальной целостности России, пользоваться пониманием и поддержкой общественности обеих стран и быть одобренным законодательными органами России и Японии. При этом российская сторона выразила мнение о том, что речь должна идти не просто о мирном договоре, а о более широком, отвечающем современным реалиям документе Договоре о мире, дружбе и сотрудничестве. Российская сторона предлагала обозначить в Договоре о мире, дружбе и сотрудничестве принципиальную направленность дальнейшей совместной работы по выходу на решение проблемы пограничного размежевания (значительная активизация контактов в районе Южных Курил, дальнейшее всестороннее сближение двух стран), а непосредственно саму линию границы между Россией и Японией зафиксировать в отдельном документе в будущем, когда будет выработана устраивающая обе стороны формула урегулирования территориальной проблемы.