Мир накануне перехода к постиндустриальной цивилизации

Источник: Независимая  газета, 23.11. 1999. С.11.

Аналогичную позицию занял  Всемирный Совет Церквей (ВСЦ), подвергший беспощадной критике эгоистические  устремления Запада. Так, например, более 5 тысяч делегатов последней  Ассамблеи ВСЦ в Хараре (Зимбабве) призвали национальные правительства  вернуться к государственному регулированию  экономических и социальных процессов  и прекратить ограбление и без  того бедных стран третьего мира. А  в итоговом документе этой встречи  было отмечено, что «долговое бремя  есть рабство наших дней».

Весьма неоднозначное  влияние оказала глобализация на структуру, функции и конечные цели межгосударственных отношений. В апреле 1999 г. премьер-министр Великобритании Т. Блэр, находясь с официальным визитом  в Чикаго, выдвинул концепцию «гуманитарной интервенции, в соответствиии с которой гуманитарная катастрофа отныне не может считаться исключительно внутренним делом того или иного государства и что мировое сообщество не только вправе, но и обязано решительно вмешиваться в подобные гуманитарные кризисы с целью защиты прав человека.

Несмотря на вполне благодушные  намерения, подобная точка зрения может  привести к серьезным конфликтам в современном мире, что и было впоследствии доказано во время натовских  бомбардировок Югославии. Нет сомнения, что «гуманитарная интервенция» может и в дальнейшем стать  благовидным предлогом для расправы с неугодными США и НАТО режимами. И только возросший авторитет  кардинально реформированной ООН  может поставить предел произволу  в международных отношениях и  не допустить вооруженного вмешательства  стран Запада во внутренние дела других стран.

Вместе с переходом  от старого индустриального общества к обществу информационному, отягощенному непредсказуемыми и во многом бесконтрольными  последствиями глобализации, по-новому стала выглядеть и извечная проблема войны и мира. В последнем десятилетии  ХХ в. зародилась и стала быстро развиваться  так называемая «концепция войны  в четвертой сфере» – в киберпространстве, которая в значительной мере отличается от прежних войн на земле, на воде и  в воздухе. Разумеется, упомянутые выше процессы глобализации все сильнее  сказываются на модернизации и даже коренном пересмотре военной стратегии  ведущих держав мира, порождая невиданные ранее противоречия в сфере межгосударственных отношений. Одним из них, несомненно, является борьба наиболее развитых стран  за обладание стратегически важной информацией.

Понятие «информационного противоборства»  впервые появилось в середине 80-х гг., то есть на завершающем этапе  холодной войны и получило новое  развитие в 1991 г., после окончания  ближневосточной военной операции США «Буря в пустыне». Именно тогда  впервые были использованы новейшие информационные технологии как средство ведения боевых действий, что обеспечило американским военным невиданные ранее  преимущества.

В декабре 1992 г. этот термин был официально введен в директиву  министра обороны США, и с тех  пор страны Запада приступили к окончательному формированию концепции информационных войн. К концу 90-х гг. стали понятными  основные контуры этого нового явления. Информационное противоборство стало  трактоваться ведущими политиками как  открытое или скрытое целенаправленное информационное воздействие на противника с целью его дезинформации, дезориентации  и дестабилизации. Другим словами, это  уже не просто радиоэлектронная борьба, а прежде всего психологическая  и мировоззренческая интервенция  посредством глобальных компьютерных связей и использования информационных преимуществ. Такая концепция войны  может быть использована как стратегия  «управляемого хаоса», в основе которого лежат различного рода межэтнические  или межрелигиозные конфликты. Последние  события в Югославии показали, что страны Запада фактически уже  приступили к ее поэтапной реализации.

Таким образом, совокупность всех социально-экономических и  общественно-политических процессов  в странах Запада в 90-е гг. позволяют  выделить несколько ведущих факторов мирового развития и соответственно столько же основных противоречий современного мира:

Резкий сдвиг в сторону  однополярности и отчаянные попытки  не вошедших в элитное сообщество развитых стран противостоять этому  процессу и защитить спасительный для  них принцип многополярности.

Глобализация мировой  экономики обрела необратимый характер, но вместе с тем вызывает резкое противодействие тех, кто не вошел  в элитарный клуб "золотого миллиарда".

Усилилось ослабление национальных государств, что неизбежно вызвало  практически неконтролируемый рост националистических настроений, усугубляемый массовыми миграционными передвижениями из зоны слаборазвитого мира в сторону  Запада.

Поиски цивилизационной  идентичности стали более решительными и энергичными, что привело в  ряде случаев к радикальной смене  цивилизационной парадигмы (страны Восточной Европы).

Бунт бедного большинства  мирового сообщества против несправедливого  миропорядка и показного благополучия стран «золотого миллиарда» пока еще находится под контролем, но может выйти из него в самое  ближайшее время.

Вряд ли приходится сомневаться  в том, что именно эти проблемы будут определять развитие мира в  течение всего ХХI века и решаться они будут будущими поколениями, однако основы для их решения закладываются  уже сейчас.

СТАНОВЛЕНИЕ ПОСТИНДУСТРИАЛЬНОГО  ОБЩЕСТВА

В течение последних  двух десятилетий ХХ в. в странах  Запада обозначились настолько существенные перемены в социально-экономической  и общественно политической жизни, что можно с полным основанием считать это время завершающей  фазой становления постиндустриального  общества. Несмотря на сохранившийся, а в ряде случаев и заметно  усилившийся циклический характер хозяйственного развития, то и дело вызывавший определенные экономические  и социальные трудности, в целом  преодоление наиболее болезненных  противоречий капиталистического общества можно считать завершенным. Во всяком случае они уже ничуть не угрожали стабильности западной цивилизации, что  было характерно для нее еще 20-30 лет  назад.

Во-первых, произошло  формирование устойчиво функционирующей  экономической системы, основанной на эффективном использовании новейших достижений научно-технической революции, что само по себе привело к стабилизации всех социальных процессов, резкому  уменьшению массовой безработицы в  наукоемких отраслях и почти полному  устранению вытекающей из нее социальной напряженности. В результате этого  в большинстве развитых стран  Запада установился долгожданный социальный мир, покоящийся на широко разветвленной  системе социального обеспечения  и неукоснительного соблюдения прав человека.

Вместе с тем  произошло радикальное обновление менталитета наемного работника  и завершилось формирование совершенно новой системы ценностей современного человека, в которой главное место  занимает уже не борьба за выживание, а стремление к более высокому качеству жизни. Таким образом, формирование и закрепление постматериалистической мотивации к высокоэффективному труду явилось важнейшим фактором перехода к постиндустриальному  обществу и одновременно его самым  значительным результатом.

Во-вторых, страны Запада одержали важную историческую победу над некогда могущественной мировой социалистической системой во главе с СССР, что означало для них не только обретение важных социально-экономических преимуществ, но и окончательное утверждение  своей гегемонии в однополярном мире. Любопытно, что страны Запада на деле обеспечили осуществление многих идеалов цивилизованного общества, которые в СССР и других социалистических странах широко декларировались, но не выполнялись.

В-третьих, последние  достижения научно-технической революции  и формирование основ постиндустриального  общества заметно изменили взгляд на экологию человечества и другие глобальные проблемы современности. Если в предыдущие годы экологическое движение неизбежно  вступало в противоречие с крупным  капиталом и отражавшими его  интересы национальными правительствами, то в последнее десятилетие ХХ в. внедрение природоохранных технологий стало одной из наиболее привлекательных  сфер инвестирования капитала и знаний. К сожалению, этот процесс затронул только страны Запада и почти не коснулся весьма обширных регионов развивающегося мира, включая, разумеется, и Россию.

Таким образом, постиндустриальное общество можно определить как общество, в экономике которого приоритетные задачи перешли в область производства услуг, информации и знания, оставив  производство материальных благ в основании  экономического базиса. При этом научные  исследования и организация системы  образования неизбежно приводят к повышению прежде всего качества жизни, а не просто материального  благосостояния. В таком обществе основной профессиональной группой  становятся технические специалисты, педагоги и ученые, занимающиеся прикладными  аспектами фундаментальных наук, а сам процесс внедрения нововведений все больше зависит от достижений теоретического знания и готовности национальных правительств тратить значительные средства, опираясь на широкую общественную поддержку населения.

Однако вряд ли было бы правильным и обоснованным назвать становление постиндустриального  общества процессом беспроблемным  и непротиворечивым. Одним из главных  противоречий нового общества является уже упоминавшаяся выше глобализация, непредсказуемые последствия которой  могут разрушить самые оптимистические  прогнозы. Можно упомянуть также  и проблемы личной свободы человека в западном обществе, конфликт личности с бюрократическим государством, невозможность полной самореализации человека в условиях существующего  разделения труда, усиление тенденций  паразитизма среди определенных слоев современного общества, увеличение степени эксплуатации иммигрантов  и несправедливые торгово-экономические  отношения с отсталой периферией мирового хозяйства.

В наиболее полной форме все эти трудности переходного  периода нашли отражение в  альтернативных формах социального  протеста, поисках нового качества жизни, основанного на нематериальных принципах, а также в ставшей  чрезвычайно модной на Западе культурологической концепции постмодернизма. Люди стали  больше внимания уделять своей жизни, ее полноте и насыщенности, моральным  ценностям и принципам взаимопомощи. С этой целью они стремятся  разорвать порочный круг массового  производства и массового потребления, пытаются бороться с различными проявлениями стандартизации и унификации, чтобы  не только сохранить свою индивидуальность и реализовать природные задатки, но и придать своей жизни более  осмысленный и содержательный характер.

Возникший на волне  массовых социальных трансформаций  конца 60-х гг. постмодернизм своевременно обозначил все болевые точки  не только старого индустриального  строя, но и новые язвы зарождающегося постиндустриального общества. Однако к началу 90-х гг. это модное течение  стало постепенно ослабевать, уступая  место новым реалиям социально-экономической  и культурной жизни в странах  Запада. Постмодернизм выполнил предначертанную  ему роль формализации и артикуляции  еще не вполне освоенных массами  новых идей и ушел в базис западного  менталитета, уступив первенство напористой и всепроникающей реальности. Другими  словами, потенциал саморазвития нового общества стал настолько очевиден, что содержание самого термина постмодернизм  стало выхолощенным, а на смену  ему пришли новые понятия –  общество постиндустриальное, постэкономическое, информационное, технотронное и т.д.

Одним из наиболее явных проявлений духовного смятения западного общества перед лицом  невиданных перемен является заметный упадок интереса к христианству как  ведущей религии западной цивилизации. Прежнее «классическое» общество опиралось  на давние традиции христианства, в  котором каждый находил соответствующее  место и оправдание своему существованию. Связанная с мировой религией цивилизационная идентичность в  пространстве и времени обеспечивала западным народам реальное единство и преемственность поколений. Новое  постиндустриальное общество по-новому поставило перед ними старые проблемы духовного спасения, добра и зла, истины и лжи, справедливости и насилия, преданности и солидарности. При  этом оказалось, что в утверждении  всех этих ценностей вовсе необязательно  обращаться к христианству в той  или иной его форме.

Последние социологические  исследования показывают, что роль церкви в последнем десятилетии  ХХ в. в развитых странах Запада заметно  снизилась, уступив место либо откровенному атеизму, либо слабо прикрытому безразличию  к вопросам веры. Так, например, регулярно  соблюдают все христианские обряды и посещают церковь только 58% жителей  США, 17% французов, 33% немцев, 11% жителей  Финляндии, Дании и стран Восточной  Европы. Исключением является лишь Польша, Италия и Испания, где религиозность  населения по-прежнему остается самой  высокой в Европе – 70--80%, и где  принадлежность к католицизму ассоциируется  с национальной идентичностью. Другими  словами, сохранение традиционного  влияния религии наблюдается  прежде всего в тех странах, где  высока степень национализма и происходит закрепление национальных приоритетов  как внутри страны, так и за ее пределами. В Северной Ирландии, к  примеру, уровень доверия к католической церкви вырос с 70% в начале 80-х  гг. до 80% в 90-е гг. и продолжает неуклонно  расти, что объясняется прежде всего  невероятно сложными проблемами межнационального общения между католиками и протестантами.

С середины 90-х гг. обозначилось еще одно противоречие современного западного мира. Переход  к завершающей фазе постиндустриального  общества на Западе сопровождался увеличением  разрыва с теми странами, которые  все еще находились либо на стадии индустриального развития (НИС), либо вообще пребывали на стадии патриархального  или полупатриархального общества. Иными словами, усилилось противоречие между так называемым «золотым миллиардом»  Запада и остальными «голодными»  миллиардами Азии, Африки и Латинской  Америки. Не мудрствуя лукаво, развитые страны предложили им концепцию глобализации как средства избавления от нищеты и голода, но вплоть до настоящего времени  она работает исключительно в  интересах Запада, оставляя на произвол судьбы отсталую периферию мирового хозяйства. Нет надобности доказывать, что от разрешения этого противоречия в ХХ1 в. будет зависеть не только жизнь миллиардов людей в развивающихся  странах, но и сама судьба постиндустриального  общества на Западе.

СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ  АМЕРИКИ.

Соединенные Штаты вступили в 90-е гг. под руководством Республиканской  партии (РП), представитель которой  Д. Буш победил на президентских  выборах 1988 г. кандидата от Демократической  партии (ДП) М. Дукакиса. Несмотря на поражение, демократам удалось увеличить свое представительство в Сенате и  Палате представителей американского  Конгресса, что позволило им в  течение нескольких лет оказывать  заметное влияние на политику республиканцев. Именно во многом благодаря нажиму демократов, президент США объявил  об окончании холодной войны и  о готовности установить нормальные отношений с СССР (декабрь 1989 г.).