Понятие судебной системы. Основные принципы правосудия

Хотя в  различных федеративных государствах модели организации судебной системы  могут отличаться весьма значительно, следует признать, что вопрос о  полномочиях по назначению судей является только одним из признаков, позволяющих решить вопрос о месте данного суда (или данного вида судов) в судебной системе федеративного государства. Представляется, что одним из наиболее характерных признаков суда субъекта Федерации является применение такими судами законодательства соответствующего субъекта.

Сторонники  различных подходов к организации  судебной системы России при обосновании  своей позиции апеллируют к тем  или иным нормам Конституции РФ, поэтому взвешенная оценка конституционных  принципов и норм, в соответствии с которыми должна быть выстроена судебная система в стране, приобретает чрезвычайную важность. Задача осложняется тем, что, как неоднократно указывалось в литературе, в Конституции РФ содержится ряд неясных, противоречивых норм. Положения Конституции РФ, определяющие основы организации судебной власти, также в ряде случаев оставляют возможность для их различного толкования.

Так, с одной  стороны, в Конституции РФ достаточно четко проводится различие как между  “судами” (ст. ст. 46-50, 118, 120, 123, 124, 126) и “федеральными судами” (ч. 3 ст. 128), так и между “судьями” (ст. 119-122) и “судьями федеральных судов” (ч. 2 ст. 128).

С другой стороны, не исключено различное понимание  тех положений Конституции РФ, в которых не уточняется, о каких судах и судьях идет речь. Так, статья 118 Конституции предписывает, что “судебная система Российской Федерации устанавливается Конституцией Российской Федерации и федеральным конституционным законом”. Но что означают слова “судебная система Российской Федерации” — совокупность всех судебных органов на территории страны либо же только систему судов собственно Федерации? В США сосуществование системы федеральных судов и систем судов штатов базируется на аналогичной, по существу, формулировке ст. III Конституции США: “Судебная власть Соединенных Штатов осуществляется Верховным судом и теми низшими судами, которые будут время от времени учреждаться Конгрессом”.

Объективных оснований для толкования применяемых  в Конституции РФ понятий “суд”  или “судья” только как “федеральный суд” и “федеральный судья” нет. Более того, такой подход (применительно к организации и деятельности судов субъектов Федерации) может привести к отрицанию таких важнейших принципов, как осуществление правосудия только судом, судебная защита прав и свобод, независимость, несменяемость и неприкосновенность судей. А ведь эти положения не только напрямую связаны с постулированием России как демократического правового государства и республиканской формой правления в ст. 1 Конституции РФ, но и относятся к общепризнанным принципам и нормам международного права. Представляется, что если иное специально не уточнено в тексте Конституции РФ, все статьи Конституции РФ, касающиеся “суда” и “судей”, в равной степени относятся и к федеральным судам (судьям) и к судам (судьям) субъектов Федерации.

Примечательно, что в Конституции РФ о судах  субъектов Федерации прямо не сказано ни слова. Можно предположить два объяснения этого, на первый взгляд, парадоксального факта: либо создание судов субъектов Федерации вообще не соответствует Конституции РФ, либо законодатель сознательно ушел от решения этих вопросов на конституционном уровне, поскольку реформирование судебной системы в то время только начиналось, да и реальное утверждение принципа федерализма в России произошло именно после принятия Конституции РФ.

С уверенностью можно заявить, что верно последнее, так как возможность и необходимость создания судов субъектов Федерации все-таки следует непосредственно из Конституции РФ, в первую очередь — из положений гл. 1 “Основы конституционного строя”, которые имеют определяющее значение, так как “Никакие другие положения настоящей Конституции не могут противоречить основам конституционного строя Российской Федерации” (ч. 2 ст. 16 Конституции РФ).

Из сопоставления  ст. 10 и ч. 2 ст. 11 Конституции РФ можно  сделать вывод, что поскольку  государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основе принципа разделения властей, а государственную власть в субъектах Федерации осуществляют образуемые ими органы государственной власти, в субъектах Федерации должны быть созданы, наряду с законодательными и исполнительными, также и органы судебной власти, то есть суды субъектов Федерации. Органы судебной власти субъектов Федерации при осуществлении своих полномочий самостоятельны, однако они входят в единую судебную систему России (ч. 3 ст. 5 Конституции РФ). Принципиально важным моментом является то, что органы судебной власти субъектов Федерации образуются непосредственно субъектами — без участия федеральных органов государственной власти. А.Н. Лебедев на основании толкования ст. 10 в системной связи с ч. 3 ст. 125 Конституции РФ обосновывает необходимость создания не просто судов субъектов Федерации, но системы таких судов (образование высших и иных органов судебной власти субъектов Федерации).

Тот факт, что  Конституция РФ предполагает создание судебных органов субъектов Федерации, подтверждается и логическим толкованием ст. 128 Конституции РФ — в противном случае излишним выглядит уточнение, что федеральным законом определяется порядок наделения полномочиями судей федеральных судов, а федеральным конституционным законом — порядок образования и деятельности федеральных судов.

Таким образом, исходя непосредственно из текста Конституции  РФ, можно сделать вывод, что судебная система России должна включать в  себя как федеральные суды, так  и суды субъектов Федерации. Однако, как было отмечено выше, представление о путях реализации права субъектов Федерации на создание собственных судов может быть различным.

ФКЗ “О судебной системе” во многом воспринял позицию  Верховного Суда РФ, впоследствии поддержанную Советом судей и III (внеочередным) Всероссийским съездом судей. Ее сформулировал на одном из круглых столов первый заместитель Председателя Верховного Суда РФ В.И. Радченко: “сохранить сложившуюся судебную систему, дополнив ее системой местных судов”. Такой подход выглядит достаточно обоснованным: ст. 118 а также п. “о” ст. 71 Конституции РФ относят вопросы установления судебной системы, судоустройства, гражданского и уголовного процесса к ведению Российской Федерации, поэтому в части организации своих судебных органов субъекты ограничены решениями, принятыми на федеральном уровне (в настоящее время, напомним, они вправе создавать конституционные (уставные) суды и учреждать должности мировых судей). Применительно к федеративной структуре России сложившуюся систему судов общей юрисдикции можно охарактеризовать, как весьма жестко централизованную.

Критические замечания в отношении указанного подхода, отраженного в ФКЗ “О судебной системе”, основаны на оценке соответствующих положений этого  закона, как противоречащих основам  конституционного строя, закрепленным в гл. 1 Конституции РФ. Так, Председатель Конституционного Суда Башкоторстана И.Ш. Муксинов отмечал, что ФКЗ “О судебной системе” “не считается ни с конституциями республик, ни с их законодательством о судоустройстве, лишает республики судебной ветви власти и, по существу, не признает разделения властей в республиках”. Что и говорить, обвинения весьма серьезные. При этом возникает закономерный вопрос: о каком “законодательстве республик о судоустройстве” идет речь, если п. “о” ст. 71 Конституции однозначно относит вопросы судоустройства к ведению Российской Федерации?

Дело в  том, что положения, характеризующие  судебные системы республик, содержатся во многих конституциях республик и  уставах краев, областей, что зачастую не соответствует федеральной Конституции и иным законам. При этом проблема значительно сложнее, чем это представляется некоторым правоведам, которые считают, что “первоочередная задача в устранении подобных расхождений — это приведение актов субъектов Федерации в соответствие с Федеральным конституционным законом”.

Настоящая проблема — а вопросы организации системы судов общей юрисдикции, в конечном счете, только одно из ее проявлений — заключается в том, что в современной России как среди ученых, так и среди политиков, сосуществуют несколько принципиально отличающихся взглядов на природу российского федерализма. Первая концепция оценивает Россию в качестве договорно-конституционной федерации, причем Федеративный договор и отдельные договоры между республиками и Российской Федерацией имеют определяющее значение, а Конституция РФ может быть источником правового статуса республики, если это предусмотрено в договоре. Такой подход четко прослеживается во многих публикациях, особенно в работах представителей государственных органов ряда республик.

Другой широко распространенный подход определяет Россию, как симметричную федерацию, статус субъектов в которой в соответствии с Конституцией РФ — равный, а сама Конституция РФ имеет безусловный примат над иными актами. Конституции республик и договоры между республиками и Россией в таком случае безусловно должны соответствовать Конституции РФ, особенно в части распределения полномочий, установленных ст. 71-73 Конституции РФ. ФКЗ “О судебной системе”, в его нынешнем виде, был принят именно в рамках такого подхода.

Вероятно, на сегодняшний момент проблема соотношения  правовых систем федерального центра и субъектов Федерации не имеет  однозначного решения. А.Н. Лебедев  отмечает, что “За четыре года после  принятия действующей Конституции  РФ сложилась парадоксальная ситуация, когда почти все основные законы субъектов РФ в той или иной степени противоречат, либо не соответствуют Конституции РФ”. При этом четкая и логическая политика федеральных властей, направленная на устранение этих противоречий, до недавнего времени отсутствовала. Следует признать, что центральная власть долгое время не была готова поднимать эти вопросы, хотя ряд ученых, в том числе Б.Н. Топорнин, А.Г. Хабибулин, совершенно справедливо обращали внимание на порочность такой позиции органов государственной власти России.

Органы власти ряда субъектов Федерации, в первую очередь — национальных республик, напротив, весьма жестко обозначают свою приверженность концепции договорной формы федерации. М. Шаймиев прямо заявляет, что “Татарстан не позволит в одностороннем порядке менять свой статус, мы ни на йоту не отступим от того, что записано в Договоре”.

Таким образом, несмотря на то, что ФКЗ “О судебной системе” действует уже три года, вопрос о разграничении полномочий в сфере судебной власти между Российской Федерацией и ее субъектами не получил окончательного разрешения. Основания для критической оценки существующей системы имеются и у руководителей субъектов Федерации, и у органов государственной власти России.

Определенные  этим законом границы создания органов судебной власти субъектов Федерации — мировые судьи и конституционные (уставные) суды — могут показаться слишком узкими для некоторых из них. С учреждением мировых судей субъекты Федерации все равно не получают возможность сформировать свою систему судов, поскольку решения мировых судей обжалуются в вышестоящий федеральный суд; кроме того, подсудность дел мировым судьям определяется в основном федеральными законами, поэтому применение мировыми судьями законодательства субъектов сведено к минимуму.

В настоящее  время стремление федеральных властей  обеспечить приведение законодательных  актов субъектов, в том числе  по вопросам судоустройства, в соответствие с федеральным законодательством, сформулирована достаточно четко. Вопрос создания собственной судебной системы для большинства субъектов Федерации сейчас также не очень актуален. Вряд ли возможно повторение ситуации с созданием конституционных судов в субъектах Федерации, значительная часть которых была создана субъектами еще до принятия ФКЗ “О судебной системе”, закрепившего status quo в отношении этих судов.

В то же время, на основании ст. 72 и 73 Конституции  РФ судам субъектов Федерации  в принципе может принадлежать более  значительный объем компетенции, чем  это предусмотрено в настоящее время. Представляется, что достаточно сложному федеративному устройству России в большей степени соответствует “смешанная” модель организации судебной системы, ярким примером которой может служить судоустройство Канады.

Как уже  было сказано, в силу положений ст.ст. 71 и 118 Конституции РФ, относящих вопросы судоустройства а также уголовного, гражданского и арбитражного процесса к компетенции Российской Федерации, только федеральное законодательство должно задавать те правовые рамки, в которых возможно развитие судов субъектов Федерации.

Определенная  попытка отойти от жестко централизованной модели организации системы судов  общей юрисдикции была сделана разработчиками проекта Закона “О судах общей  юрисдикции в Российской Федерации”. Заложенный в первоначальной редакции этого законопроекта подход предусматривавал возможность создания судебной системы субъектов Федерации наряду с сохранением существующей системы судов общей юрисдикции, как федеральных судов. Однако в ходе дальнейшей работы над законопроектом законодатель отказался от столь радикальных изменений в системе судов общей юрисдикции.

Кратко резюмируя  вышеизложенное, следует отметить:

• Конституция РФ предполагает существование двух уровней судов общей юрисдикции: федеральных судов и судов субъектов Федерации;
• ФКЗ “О судебной системе” предусматривает наиболее жесткую, централизованную организационную модель системы судов общей юрисдикции, поскольку к судам субъектов Федерации отнесены только мировые судьи, решения которых обжалуются в федеральные районные суды.

Такой подход не является единственно возможным  способом организации системы судов  общей юрисдикции. В зависимости  от развития политических процессов  в Российском государстве и обществе одним из направлений развития системы  судов общей юрисдикции может стать ее формирование по смешанной, “асимметричной” модели.