Правовые изменения в статусе лиц

Накоплявшаяся в течение многих поколений интерпретационная  традиция отлагалась постепенно в понтификальных записях – commentarii pontificum, которые  являлись таким образом зародышем юридической литературы. Но эти комментарии, равно как и другие дела коллегии, были закрыты для непосвященных ("jus civile reconditum in penetralibus pontificum" - "цивильное право сокрыто в святилищах понтификов"). Заботясь о сохранении своего влияния (а, может быть, и связанных с ним материальных выгод), понтифики ревниво оберегали эту тайну. С другой стороны, особенно с большим развитием оборота и деловых сношений, эта постоянная зависимость от понтификов создавала серьезные неудобства для деловых людей. Все настойчивее и настойчивее ощущалась потребность эмансипироваться от этих последних остатков жреческого влияния, секуляризировать эту последнюю область, еще остававшуюся в их руках.

И действительно, предание рассказывает нам, что приблизительно за 300 лет до Р. Х. (к тому же времени  относится и допущение плебеев  в коллегию понтификов – lex Qgulnia) некий  Кн. Флавий, сын вольноотпущенника  и писец известного демократического реформатора Аппия Клавдия Цека, похитил и обнародовал книгу  об исках и исковых формулах (legis actiones), которая и получила от его  имени название Jus Flavianum. Он же вслед за тем обнародовал и календарь, то есть расписание dies fasti и nefasti ("праздничных и будних дней" - в праздничные дни запрещалось отправление судопроизводства). За это благодарный народ избрал его в 304 г. в эдилы.

Несомненно, что  в изложенном рассказе действительность изукрашена. Как бы то ни было, но опубликование  наиболее практической части из понтификальных записей имело большое значение: оно, с одной стороны, уничтожило юридическую монополию жрецов, а  с другой стороны, дало толчок светскому  изучению права и повело к появлению  светской юриспруденции.

Рядом с развитием  цивильного права путем interpretatio идет и прямая законодательная деятельность народа. Период республики есть вообще эпоха оживленного законодательства, хотя большинство изданных в это  время законов касается публичного права и лишь сравнительно меньшая  часть посвящена регулированию  тех или иных отношений гражданского права. С отдельными законами этого  рода мы познакомимся впоследствии (в  истории гражданского права); здесь  же рассмотрим лишь общие формы республиканского законодательства.

Нормальным органом  законодательной власти в этом периоде  являются, как известно, народные собрания; поэтому и нормальной формой закона является lex, то есть постановление  комиций, а со времени lex Hortensia (закон  Гортензия; 287 г. до н. э.) – и plebiscitum.

Инициатива закона может исходить только от магистрата, имеющего jus cum popolo agindi (право обращения  к народу). Проект закона должен быть его инициатором-магистратом выставлен  на форум для всеобщего ознакомления, по крайней мере, за trinundinum (то есть за три недельных базарных дня, точнее – за 24 дня) до предполагаемого голосования. Это технически называется promulgare legem или regationem. В течение этого времени  проект уже не может быть изменен; в предупреждение тайных изменений (быть может, в последнюю минуту) lex Licinia Junia 62 г. предписала, чтобы одновременно с выставлением закона на форум копия  его представлялась в aerarium. В промежуток магистрат может созывать contiones для  разъяснения законопроекта и  для агитации в пользу его принятия. Убедившись в невозможности провести проект, магистрат может взять  его обратно. В день собрания проект еще раз читается перед народом, причем магистрат обращается к народу с обычной формулой "velitis jubeatis Quirites ut…" ("постановите и одобрите Квириты, чтобы…"). По внесении rogatio без всяких дебатов приступают к  голосованию, причем со времени lex Papiria tabellaria голосование производится посредством  опускания табличек.

Ввиду того, что  законопроекты могли быть приняты  или отвергнуты без всяких поправок и только целиком, возможны были случаи вплетения в законопроект статей разнородного содержания – в расчете  на то, что предложения безусловно желательные заставят принять и предложения сомнительные. Такие законы называются legеs saturae (например, legеs Licniae Sextiae, lex Aquilia). Этот порядок вещей, конечно, ненормальный, был отменен законом Caecilia Didia 98 г. ("ne quid per saturam ferretur" - Saturam – смесь, смешение; ne quid per saturam ferretur – "дабы ничто не вносилось [в качестве законопроекта] вперемежку").

Принятый таким  порядком закон становился уже eo ipso jussus populi ("приказ народа") и тотчас же вступал в действие; какой-либо публикации закона не требовалось, но обыкновенно он записывался на деревянной или медной доске и выставлялся  на форуме, что технически называлось legem figere; сверх того, копия закона сдавалась на хранение в архив.

В своей редакции закон имеет обыкновенно три  существенные части: а) praescriptio – наименование магистрата, внесшего законопроект и  дающего этим свое имя самому закону; дата принявшего закон народного  собрания и название центурии или  трибы, подававшей голос первою; b) rogatio – то есть самый текст закона, и c) sanctio – указание тех последствий, которые повлечет за собой неисполнение закона.

По характеру  этой sanctio законы обычно разделяются  на следующие категории: а) если никаких  последствий закон не устанавливает, если, таким образом, sanctio отсутствует, то мы имеем lex imperfecta; b) если на случай нарушения  предписания (например, формы того или  иного юридического акта) самый акт  объявляется ничтожным, то мы будем  иметь lex perfecta, и с) если акт сохраняет  свою силу, но лишь назначается штраф  за нарушение закона, то закон будет lex minus quam perfecta.

Кроме закона, как  постановления народного собрания, мы встречаем еще в источниках ссылки и на некоторые senatusconsulta этого  периода, как на нечто, установившее ту или другую норму.

Ввиду того, что  сенат в период республики законодательной  власти не имел, эти senatusconsulta понимают, как инструкции сената магистратам, обладавшим юрисдикцией, причем предписания  инструкции приводились в действие властью этих последних. Как бы то ни было, но появление подобных senatusconsulta является показателем растущего  влияния сената и предвещает ту роль, которую он будет играть в следующий  период.

От legеs в настоящем смысле (leges rogatae) надо отличать так называемые leges datae. Под этим именем разумеются специальные права и привилегии, даваемые отдельным общинам римскими магистратами – полководцами при покорении известной территории. Но магистраты не имели законодательной власти, и такие постановления даются ими как бы по поручению народа и от имени последнего.

От всей обширной законодательной деятельности этого  периода в подлинном виде дошло  до нас только очень немногое, да и то лишь в отрывках – в виде случайно найденных обломков досок  с текстом закона, надписей и т. п. Важнейшими из этих остатков являются следующие:

1) Так называемая tabula Bantina, куски бронзовой доски,  найденные в 1790 г. на месте  древнего городка Бантия в  Лукании; они содержат отрывки  закона из времени Гракхов  о взятках (repetundae) на латинском  (одна сторона) и оскском (другая  сторона) языках.

2) 11 кусков медной  доски, найденные еще в XVI в.  и содержащие отрывки других  законов: на одной стороне –  lex repetundarum, вероятно – lex Acilia repetundarum (закон о взятках), из эпохи  Гракхов (Братья Гракхи – видные  политические деятели II до н.  э. Они стремились провести  серию законов, направленных на  земельный передел и изъятие  у крупных землевладельцев излишков  земли, занятой ими из общественного  фонда, с целью наделения ею безземельных крестьян. Они погибли, так и не сумев достигнуть своей цели.), а на другой стороне – lex agraria (аграрный закон), вероятно – lex Thoria agraria того же времени.

3) Отрывок из lex Cornelia (Суллы) de XX quaestoribus, найденный  также еще в XVI в. в Риме под развалинами храма Сатурна. Lex Cornelia de XX quaestoribus – этот закон увеличил количество квесторов до 20 человек и являлся частью программы правовой реформы, предпринятой Луцием Корнелием Суллой в 82 г. до н. э. для оздоровления римской государственной жизни. Этот комплекс мероприятий получил в историографии название "сулланская конституция" и проводился с позиций усиления олигархической государственности с целью ограничения демократических институтов, рассматривавшихся Суллой в качестве причины общественного кризиса. Сулла впервые в римской истории был провозглашен диктатором на неопределенный срок, и его диктатура стала провозвестницей последующей замены республиканского строя монархическим.

Но бесконечно больше мы знаем о законодательстве республиканской эпохи из сообщений  различных римских писателей.

4  jus gentium

К описанным  правовым системам - jus civile и jus honorarium - в период республики присоединяется еще третья система - jus gentium, по своей юридической природе, впрочем, почти равная jus honorarium, но отличная от него по сфере своего действия.

Как jus civile, так  и jus honorarium простирались только на римских  граждан, на cives Romani. Но во второй половине республики, когда Рим делается центром  всемирной торговли, туда стекаются  массы неграждан, перегринов. Завязываются разнообразные деловые отношения  с этими перегринами и между  этими перегринами. Вместе с этим возникает потребность нормировать  эти отношения. И вот римляне  создают для них особую магистратуру - praetor peregrinus. Он так же, как и praetor urbanus, при вступлении в должность издает эдикт, в котором определяет правила своей юрисдикции, и этот эдикт делается основой особого гражданского правопорядка, действующего для отношений римлян с перегринами и перегринов между собой. Нормы этого правопорядка заимствуются из общих обычаев международного торгового оборота, то есть из обычаев, слагающихся в торговле, в которой принимают участие деловые люди разных стран и национальностей. Таким образом, по своему материальному содержанию это есть право общенародное, почему римляне и называют его jus gentium[299].

Предназначенное первоначально только для сношений перегринов, jus gentium, отличавшееся большею  свободой и гибкостью, приобрело  мало-помалу большое влияние и  на собственно римское право. Многие положения его перешли потом - то путем обычая или закона, то путем преторского эдикта - в оборот между самими римскими гражданами, вытеснив институты специфически римские. Jus gentium было лабораторией, в которой перерабатывались разнообразные нормы различных народов античного мира, сталкивавшиеся между собой на международном рынке, в одно интернациональное целое, для того, чтобы затем переработать и самое римское право в духе той же интернациональности.

Когда впоследствии (после закона Каракаллы[300]) все жители Римской империи были наделены правами гражданства и вследствие этого перегрины, как таковые, исчезли, вместе с ними исчезла и надобность в особой системе jus gentium. Но к тому времени указанная задача была уже выполнена, ибо уже все материальное содержание этой системы было перенесено в чисто римское право.

Но, кроме этого  положительного значения, jus gentium имеет  у римских юристов еще иной смысл. Уже самое происхождение jus gentium должно было наводить римских юристов  на мысль, что существует некоторое  общее для всех народов право, состоящее из правил, признаваемых одинаково всеми, например, родство, почитание родителей, реакция против причиненного зла и т.д. Совокупность этих общепризнаваемых норм они также называли jus gentium, независимо от их реального действия in concreto.

Задаваясь, далее, вопросом о происхождении такой  общности известных правил у различных  народов, они полагали, что причиной ее является самая природа человека, а иногда даже природа всех животных ("quod natura omnia animalia docuit"). С этой точки  зрения, они называли такое право, диктуемое самой природой, естественным правом или jus naturale. Оно есть, по определению  Цицерона, некоторое вечное право - "aeternum quiddam, quod universum mundum regeret imperandi prohiben-dique sapientia"[301], закон, который рождается "simul cum mente divina" и есть "ratio recta summi Jovis"[302].

Само собою разумеется, что jus gentium в только что указанном втором значении и jus naturale являются не какой-либо новой положительной системой норм наравне с jus civile, jus honorarium и jus gentium в обороте перегринов, а лишь первыми попытками юридической мысли в области философии права.

Наконец, нередко  в качестве источника права римские  юристы приводят aequitas, справедливость. Римское понятие об aequitas пытаются иногда определить как принцип равенства  всех перед законом[303]. Несомненно, эта идея входит в понятие aequitas, но не одна она. Как и наше понятие справедливости, римская aequitas представляла из себя нечто охватывающее в одних общих скобках принципы разнообразного характера - принципы морали, социальной политики и т.д. Но точно так же, как и наша справедливость, римская aequitas не являлась источником права в положительном смысле, наравне с законом, обычаем или преторским эдиктом.

5 значение  преторского  права.

В 367 г. до н.э. учреждаются  должности двух магистратов: претора (urbanis — городского) и курульного эдила. Первый имел полномочия по судебным делам, субъектами которых были римские  граждане, он был высшим должностным  лицом (после консула, однако не починялся  ему, ибо магистраты не вмешивались  в дела друг друга) и, обладая правом imperium, созывал народные собрания, представлял  законопроекты, издавал эдикты и  интердикты, имевшие обязательную силу. Второй магистрат осуществлял надзор за рынками. Оба магистрата сыграли  выдающуюся роль в развитии римского права. Особенно велики заслуги преторов, поэтому созданная этими двумя  магистратами система права, противостоящая цивильному праву, именуется преторским правом. Эдикт издавался претором при вступлении в должность; в  качестве программы его деятельности и действовал до окончания им полномочий (1 год). Такой эдикт называется постоянным, в отличие от эдикта для конкретного  случая. Поскольку вновь вступивший в должность претор сохранял нормы  прежнего эдикта, соответствовавшие  жизненным условиям, со временем сложился определенный их массив, переходящий  из эдикта в эдикт, а в случае необходимости  он дополнял эдикт новыми нормами. Первоначально  деятельность преторов сводится к проведению в жизнь принципов цивильного права посредством восполнения  его пробелов. Лишь впоследствии усложняющийся  оборот привел преторов к необходимости  радикального корректирования цивильного права. Разумеется, претор, да и никто  другой, не был наделен правом изменять или отменять источники цивильного права: законы и сенатусконсульты, кроме самих органов, их издававших. Но в соответствии со своим должностным положением он мог разрешить конкретную правовую ситуацию вопреки норме цивильного права, существование которой как бы не замечалось. Затем эта рассмотренная претором ситуация включалась в эдикт, сначала в постоянную, а затем — и в переходящую часть. В результате норма цивильного права становилась «мертвой», не «работала» или, как говорили, превращалась в «голое право». Несоблюдение формальностей, установленных квиритским правом (действий, сопровождающих акт манципации)» делает недействительным передачу собственности покупатель не становится цивильным собственником вещи, он беззащитен от действий третьих лиц», а также от действий продавца по истребованию вещи назад. Если продавец обратится в суд с соответствующим иском, то в традиционном понимании иск будет удовлетворен, ибо квиритское право — на стороне истца. Но претор, чутко реагируя на новые тенденции в обществе, соответствующей формулой откажет продавцу в иске и тем самым создаст новый способ приобретения права собственности — традицию, которой мы пользуемся и ныне. Покупатель, не ставший цивильным собственником вследствие несоблюдения формальностей, становится обладателем вещи и находится под защитой преторского эдикта. Соответствующая же норма квиритского права превращается в «голое право». Сделка, совершенная под влиянием обмана или угрозы, по цивильному праву была действительной. Претор, исходя из принципа справедливости, признает такую сделку ничтожной, что закрепляется соответствующим образом на будущее. Так преторский эдикт, утверждая средства защиты насущных интересов, вопреки цивильному праву, создавал новые нормы права, новые термины и понятия, новые институты. Имея в виду мобильность преторского права, немедленно реагировавшего на запросы жизни, Марциан назвал его «живым голосом цивильного права». Четко обозначился путь решения правовых проблем, возникших вследствие несоответствия средств цивильного права темпам экономического развития Римского государства. Но предстояло решать и проблему, вызревшую из другой особенности - цивильного права: его узко национального действия, охватывавшего только отношения между римскими гражданами. Рим, став центром мировой торговли, значительно расширил деловое пространство. В торговый оборот оказались втянутыми многие народы, на которых цивильное право не распространялось. Выход был найден в учреждении в 242 г. до н. э. новой магистратуры: претора (иностранцев), получившего такие же полномочия, какие имел городской претор, с той разницей, что юрисдикция претора распространялась на" отношения между иностранцами, а также между иностранцами и римлянами.