Вина в гражданском праве

    Для виновного психического отношения  характерно сочетание интеллектуальных и волевых моментов, которое является определяющим при установлении форм вины, разграничении умысла и неосторожности. Для понимания сущности самой вины вариант сочетания значения не имеет - важно наличие самого психического отношения к противоправному деянию и его результату, в котором отражается пренебрежение или безразличие к интересам общества;

    4) негативное отношение правонарушителя  к интересам государства и  общества проявляется в выборе  противоправного варианта поведения.  Многие правоведы расценивают  выбор такого поведения как дефект (порок) воли правонарушителя и именно в этом видят суть вины. В частности, Г.К. Матвеев полагал, что правонарушением может считаться лишь такое противоправное действие лица, которое является результатом его порочной воли. Т.И. Илларионова также полагала, что психическое отношение при вине проявляется в отношении к избираемому варианту поведения и его последствиям и свидетельствует об определенном пороке воли. По мнению Е.В. Бутенко, выявление порочной воли в договоре само по себе достаточно для вывода о наличии вины. Он определяет вину как выраженную вовне умышленно или неосторожно такую волю должника, которая отлична от его воли, закрепленной в договоре.

    Но  не только воля правонарушителя определяет вину (скорее, воля является следствием отрицательного отношения к интересам общества). Вина представляет собой сложное явление, основанное на взаимосвязи всех психических процессов, в том числе и волевых. Негативное отношение вызвано эмоциями и чувствами, которые влияют на волю, обусловливают принятие решения, противоречащего интересам общества.

    Представляется, что осознанный выбор противоправного  варианта поведения нельзя рассматривать  как порок воли. Если у человека была объективная возможность выбирать, какое действие совершить в определенной ситуации, то дефект воли отсутствует. При этом из имеющихся вариантов правомерного и противоправного поведения правонарушитель сознательно и осознанно выбирает второй.

    В.Н. Кудрявцев справедливо отмечал, что «механизмы правомерного и противоправного поступков по форме состоят из одних и тех же психологических элементов, наполненных разным социальным и идеологическим содержанием. В обоих случаях в механизмах поведения отражается внешняя среда, в которой проявляется личность человека. Конечно, поведение правонарушителя можно расценивать как неадекватное, если иметь в виду, что с точки зрения общества он действует вопреки закону. Однако нельзя не видеть, что это поведение вполне соответствует тому субъективному значению, которое лицо придает данному событию в условиях ограниченности кругозора, особенностей социальной ориентации, взглядов, интересов виновного и т.д.»⁷;

    5) отношение общества к правонарушению  и субъекту, его совершившему, которым  выражается оценка неправомерного  поведения сознательного индивида с точки зрения реально существующих в конкретный исторический период и одобряемых большинством членов общества правил.

    Идея  «объективистской» («поведенческой») концепции вины заключается в том, что вина должна определяться через объективные, а не субъективные признаки. По мнению сторонников этой концепции (Б.И. Путинский, М.И. Брагинский, В.В. Витрянский, Е.А. Суханов), вина представляет собой непринятие мер по предотвращению неблагоприятных последствий своего поведения. Разумеется, право на существование имеет любая научная концепция вины. Но при игнорировании элементов психического отношения правонарушителя к своему противоправному поведению и его результату возникает опасность возврата к тому самому принципу объективного вменения, от которого долгие годы пытались отойти ученые, исследующие правовую ответственность. И первый шаг в этом направлении - размывание границы между противоправным поведением и виной. Вина неразрывно связана с другим обязательным условием правонарушения противоправностью поведения. Однако эта связь не должна расцениваться как отождествление. Вина характеризует лишь внутреннее психическое отношение правонарушителя к совершенному деянию. Само противоправное деяние и его последствия - это выраженный вовне объективный результат такого отношения.

    Приверженцы «объективистской» теории вины считают, что в определении понятия вины (ст. 401 ГК РФ) заложен именно объективный подход. При этом они ссылаются на абзац второй п. 1 данной статьи, где невиновность лица характеризуется как принятие всех мер, которые требовались от него по характеру обязательства и условиям оборота.

    Такой взгляд совершенно обоснованно подвергается сомнению. В частности, отмечается, что так называемый объективный  критерий содержит и элементы субъективного. Внимательность и заботливость являются психологическими категориями, свидетельствующими об определенной степени активности психических процессов человека. Они находятся в плоскости субъективной реальности и относятся к его личным критериям. О.В. Дмитриева считает, что «внимательность и заботливость являются показателями определенной степени интеллектуальной и волевой активности»⁸. Кроме того, по мнению некоторых авторов, в абзаце втором п. 1 ст. 401 ГК РФ речь идет все же не о вине, а о невиновности. Причем о признании субъекта невиновным, что не позволяет отождествлять это положение с характеристикой самой невиновности. Признание невиновным - это лишь итоговый результат определенного исследовательского процесса.

    Определение понятия вины дано в абзаце первом п. 1 ст. 401 ГК РФ⁹, причем через ее формы (умысел и неосторожность), которые, безусловно, являются субъективными психологическими категориями (этого не отрицают и сторонники «объективистской» концепции вины). Умысел и неосторожность различаются по степени соотношения интеллектуального и волевого моментов психического отношения. Поэтому утверждение о том, что законодатель при создании ГК РФ отказался от понимания вины как психического отношения, представляется несколько категоричным и не находит подтверждения при анализе п. 1 ст. 401 ГК РФ.

    С позиции «объективистской» концепции вины ст. 401 ГК РФ является общей нормой о вине как об условии гражданско-правовой ответственности, независимо от ее вида. Определение понятия вины, предусмотренное данной статьей, распространяется как на договорную, так и на деликтную ответственность.

    Однако  это не соответствует истинному  положению вещей. Статья 401 расположена  в главе 25 «Ответственность за нарушение обязательств» ГК РФ, в нормах которой речь идет об ответственности за нарушение уже существующего обязательства. Деликтное обязательство возникает только в момент причинения вреда, а до этого оно не существует. Причинением вреда нарушаются, как правило, абсолютные правоотношения, обязательствами не являющиеся. Поэтому применение ст. 401 ГК РФ к случаям деликтной ответственности нельзя считать правомерным. Условия ответственности за причинение вреда указаны в другой норме - ст. 1064 ГК РФ, правда, в ней не дается определение понятия вины как условия деликтной ответственности, но нет и отсылки к п. 1 ст. 401 ГК РФ. В литературе высказано мнение, что, поскольку в законодательстве отсутствует определение понятия вины причинителя вреда, при привлечении его к ответственности нужно применять по аналогии п. 1 ст. 401 ГК РФ.

    Считаем, что договорная и деликтная ответственность существенно отличаются друг от друга. Различия наблюдаются в субъектном составе; условиях ответственности, в том числе ответственности без вины; основаниях освобождения от ответственности и уменьшения ее размера.

    Еще одной проблемой в исследовании вины в цивилистической науке становится уже упоминавшиеся вскользь выше попытки некоторых исследователей соотносить по разным основаниям и критериям вину в гражданском праве и уголовном, «подгоняя» при этом признаки первой под вторую.

    Юридическая ответственность по общему правилу  наступает лишь за виновное причинение вреда. Общая теория права в представлении  о вине исходит из общей формулы: «без вины нет ответственности».

    Как уже указывалось выше, в теории права вина определяется как психическое отношение лица к своему противоправному поведению и его результатам. Для признания лица виновным необходимо осознание им того, что его поведение нарушает охраняемые законом интересы другого лица, т.е. осознание общественно вредного характера своего поведения и возможности наступления отрицательных последствий.

    «Подобное понимание вины полностью укладываются в представление о вине в науке  уголовного права и соответствует  основным началам возложения уголовной  ответственности. При этом взгляд на вину как на общеотраслевую категорию разделяют большинство цивилистов. Однако именно такое субъективное понимание вины в последнее время вызывает все больше возражений среди исследователей гражданско-правовой ответственности»¹⁰.

    Критические точки зрения на понимание вины с позиции теории права (и, в частности, уголовного права) не в последнюю очередь связаны с представлением о том, что юридическое лицо, которое также является субъектом ответственности за причинение вреда, не может проявлять психического отношения к своему поведению и к его последствиям. В частности, Ю.Б. Фогельсон отмечает, что «воля и вина как психические проявления относятся к внутреннему миру участников оборота, а внутренний мир организации в праве не рассматривается»¹¹.

    В то же время сторонники субъективного понимания вины отмечают, что психическое отношение лица к своему противоправному поведению в равной мере применимо как к гражданам, так и к юридическим лицам. «Вина последних иначе и не может проявиться, как только через виновное поведение работников соответствующей организации при исполнении ими своих трудовых (служебных) обязанностей...»¹². Это объясняется тем, что действие организации всегда проявляется в действии его работников.

    Аналогичная ответственность предусматривалась  еще в римском праве, однако там она выражалась в ответственности хозяина и трактовалась как вина в подборе персонала (culpa in eligendo). Так, например, хозяин корабля, гостиницы или постоялого двора нес ответственность в случае, если кто-либо из его служащих совершал воровство или наносил имущественный ущерб пассажиру или постояльцу.

    Подобный  случай ответственности отмечал  и Г.Ф. Шершеневич. «Существовавший  на тот момент закон исходил из того, что господа и верители ответствуют  за вред и убытки, причиненные их слугами и поверенными при исполнении их поручений, сообразно с приказанием или полномочием»¹³. В данном случае Г.Ф. Шершеневич указывает на то, что «ответственность господина за неправомерное действие слуги, совершенное согласно данному приказанию, основывается на вине самого хозяина. Например, хозяин приказывает своему кучеру быстро ехать по многолюдной улице, и в результате оказывается раздавленным человек. В основании такой ответственности за помощников может быть также положено предположение недостаточного внимания при выборе сотрудников».

    Подобный  взгляд, что вина юридического лица выражается в невнимательном выборе работника, разделял М.М. Агарков. Однако, очевидно, если рассмотреть ситуацию от противного, то можно сделать  вывод о том, что, если при найме работника юридическое лицо проявило должную внимательность, но его действия тем не менее привели к возникновению вреда, юридическое лицо должно быть освобождено от ответственности. По мнению Е.А. Суханова, несостоятельность подобного положения очевидна.

    Одна из наиболее распространенных точек зрения относительно сущности юридического лица была высказана в свое время Савиньи. Согласно этой точке зрения юридическое лицо представляет собой правовую «фикцию»: законодатель в практических целях признает за юридическими лицами свойства человеческой личности, олицетворяет их и, такими образом, создает вымышленного субъекта права, существующего лишь в качестве абстрактного понятия. Фактически юридическое лицо - это коллективный субъект, состоящий из отдельных личностей, в деятельности которых проявляется деятельность юридического лица. Именно такое понимание юридического лица позволяет сторонникам субъективного понимания вины делать вывод о том, что психическое отношение юридического лица проявляется в психическом отношении к противоправному действию отдельного работника.

    Рассмотренные точки зрения высказывались авторами в попытке обосновать вину юридического лица в том виде, в котором вина понимается в уголовном праве. Неопределенности в понимании сущности вины в гражданском праве в немалой степени способствует отсутствие в законодательстве легального определения вины, которая должна учитываться при возложении деликтной ответственности. В.М. Болдинов, в частности, отмечает, что обращение советских цивилистов при определении понятия вины к дефинициям уголовного закона было закономерно вызвано тем, что законодатель последовательно отказывался дать легальное определение вины и указать признаки форм виновности в гражданском праве.

    Однако  принципиальное отличие целей и  функций гражданско-правовой и уголовной ответственности привносит определенные особенности в понимание вины в гражданском праве. Для возложения уголовной ответственности в первую очередь необходимо определение степени общественной опасности преступника, и для этого, безусловно, необходимо уяснение, каково же его психическое отношение к совершенному преступлению и его последствиям. В то же время гражданскую ответственность относят к правовосстановительной ответственности, целью которой в первую очередь является не покарание и перевоспитание правонарушителя, а восстановление незаконно нарушенного права. Таким образом, при применении мер гражданско-правовой ответственности нас в первую очередь должен интересовать сам причиненный вред и также то, принял ли правонарушитель объективно возможные меры, чтобы не допустить причинение вреда, а не каково было его субъективное, психическое отношение к своему поведению.