Гражданская война глазами "красных" и "белых"

      В ноябре 1918г. пришедший к власти в Сибири А. В. Колчак начал с высылки и убийства эсеров. Вряд ли можно говорить о поддержке его политики в Сибири на Урале, если примерно из 400 тыс. красных партизан того времени 150 тыс. действовали против него.

       Не было исключением и правительство А.И. Деникина. На территории, захваченной генералом, полиция именовалась государственной стражей. К сентябрю 1919 г. ее численность достигала почти 78 тыс. человек. Отчеты Освага сообщали Деникину о грабежах, мародерстве. Именно при его командовании произошло 226 еврейских погромов, в результате которых погибло несколько тысяч человек.

       Белый террор оказался столь же бессмысленным для достижения поставленной цели, как и всякий другой. Советские историки подсчитали, что в 1917—1922 гг. погибли 15—16 млн. россиян, из них 1,3 млн. стали жертвами террора, бандитизма, погромов. Гражданская, братоубийственная война с миллионами человеческих жертв обернулась национальной трагедией. Красный и белый террор стали наиболее варварским методом борьбы за власть. Его результаты для прогресса страны поистине пагубны.

                              6. Д Е З Е Р Т И Р Ы: КРАСНЫЕ  И  БЕЛЫЕ

    Введение  всеобщей воинской обязанности в  Красной Армии вызвало мощную волну дезертирства. ЧКК пишет «Число дезертиров в 1919—1920 годах оценивается в три с лишним миллиона. В 1919 году было задержано и арестовано ВЧК и специальными комиссиями по борьбе с дезертирством около 500 тыс. человек; в 1920 году - от 700 до 800 тысяч. От полутора до двух миллионов дезертиров, в подавляющем большинстве крестьян, отлично знавших местность, смогли, тем не менее, избежать поимки» «Страдавшая от дезертирства Красная Армия, которая, хотя и считалась теоретически весьма многочисленной (от 3 до 5 миллионов человек), в действительности никогда не могла выставить более 500 тысяч вооруженных солдат». (Л.18, с.78)

    Дезертирство  действительно приобрело широкий  размах. Правда его необходимо разделить  на три разных группы. Еще в январе 1917 г. британский представитель Нокс сообщал о миллионе дезертиров в царской армии. «Эти люди живут в своих деревнях, власти их не беспокоят, их скрывают сельские общины, которым нужен их труд». Февральская революция вызвала новый всплеск дезертирства. С Февраля по ноябрь 1917 г. количество дезертиров составляло почти 200 000 ежемесячно, всего за этот период - около 1 518 тыс. человек. Французский посол М. Палеолог спустя полтора месяца после свершения февральской революции отмечал: «Анархия поднимается и разливается с неукротимой силой... В армии исчезла какая бы то ни было дисциплина... Исчисляют более чем в 1 200 000 человек количество дезертиров, рассыпавшихся по России» . ( Л.12, с. 221). Именно они и составили основу второй волны дезертиров.

    К моменту введения мобилизационного комплектования Красной Армии, по России уже бродило почти 2 млн. дезертиров, лишь относительно незначительное их число вернулось к труду. Основная часть, либо занималась грабежом и терроризировала население, либо шла в «зеленые» и воевала и против «белых» и против «красных».

    Третья  группа дезертиров, появилась благодаря  «белой» и «красной» мобилизации. Большинство крестьян откровенно не понимали политических лозунгов ни тех ни других. Так, в августе 1919 г. из Смоленской губернии писали: «У нас был приказ идти на военную службу, но в деревне говорят: «За что мы будем воевать, на кого, друг на друга и брат на брата?» (Л.12, с.223)

     Г. Раковский вспоминал о проблемах с комплектованием «Белой Армии»: «Крестьянство с необычайной стойкостью и упорством уклонялось от участия в гражданской войне. Суровые репрессии, драконовские приказы о мобилизации не могли парализовать массового, чуть ли не поголовного дезертирства из рядов «Русской армии» . ( Л.13, с.339)

     Дезертировали не только мобилизованные солдаты, но и офицеры, служащие…По словам Деникина: «Чувство долга в отношении отправления государственных повинностей проявлялось слабо. В частности дезертирство приняло широкое, повальное распространение. Если много было зеленых в плавнях Кубани, то не меньше «зеленых» в пиджаках и френчах наполняло улицы, собрания, кабаки городов и даже правительственные учреждения. Борьба с ними не имела никакого успеха». ( Л.7, с.77)

     Дезертирство было массовым явлением  и в казачьих войсках. «С  фронта началось повальное дезертирство, не преследуемое кубанской властью.  Дезертиры свободно проживали  в станицах, увеличивали собою кадры «зеленых» или, наконец, находили себе приют в екатеринодарских запасных частях – настоящей опричнине».

     «Многочисленное одесское офицерство не спешило на фронт. Новая мобилизация не прошла: «по получении обмундирования и вооружения большая часть разбегалась, унося с собой все полученное», На севере России Чайковский сообщал союзникам, «что лишь трое офицеров из 300, которых он ожидал, подчинились приказу о мобилизации».

     В Красной Армии, особенно на первом этапе гражданской войны ситуация была аналогичной, после объявления мобилизации на призывные пункты явилось всего около 20% военнообязанных. Дезертировали и уже мобилизованные, так на примере Южного фронта, ко второй половине 1919 г. дезертиры и отставшие составляли 14%.

    Но дезертирство было только частью проблемы, мобилизованные по наблюдениям генерала Марушевского делились на «две категории: старых солдат, «уже прошедших школу разложения в революционный период» и новобранцев, которые были лучшими элементами т. е. люди, «с еще неразложенной нравственностью». В. Марушевский делился личным опытом от посещения одной из частей: «Лица солдат были озлоблены, болезненны и неопрятны. Длинные волосы, небрежно одетые головные уборы, невычищенная обувь. Все это бросалось в глаза старому офицеру, и видна была громадная работа, которую надо было сделать, чтобы взять солдат в руки. Все эти мелочи имеют громадное значение и вовсе не надо было быть Шерлоком Холмсом, чтобы определить…, что дисциплины в части нет». Матросы в то время шлялись «без полосаток, что составляло особый революционный «шик», с драгоценными камнями на голой шее». (

    Схожесть  проблемы, привела к тому, что  меры по борьбе с дезертирством и  отсутствием дисциплины у большевиков и Белого движения не отличаются большим разнообразием самая распространенная и наиболее широко применяемая – расстрел:

    Большевики ( красные) : Троцкий приказывал: «... Дезертирство – расстрел, нарушение дисциплины – расстрел. Одним из важнейших принципов воспитания нашей армии является неоставление без наказания ни одного проступка. Репрессии должны следовать немедленно».(Л.14, с.232) Троцкий применял методы времен Чингисхана и Римских легионов, расстреливая за самовольное отступление каждого десятого. А ведь одним из первых постановлений Советской власти смертная казнь была отменена. Возмущению Ленина по этому поводу не было предела. Каменев оправдывался, что был отменен введенный Керенским закон о смертной казни для дезертиров - солдат. – Вздор, отвечал Ленин – «Как же можно совершить революцию без расстрелов? Неужели же вы думаете справиться со всеми врагами, обезоружив себя? Какие еще есть меры репрессии? Тюремное заключение? Кто ему придает значение во время гражданской войны, когда каждая сторона надеется победить? - Ошибка, - повторял он, - недопустимая слабость, пацифистская иллюзия». ( Л.16, с.171)

    Через четыре месяца декретом СНК "Социалистическое отечество в опасности" смертная казнь была восстановлена. Троцкий  говорил: «Нельзя строить армию  без репрессий. Нельзя вести массы  на смерть не имея в арсенале командования смертной казни. До тех пор пока, гордые своей техникой, злые бесхвостые обезьяны, именуемые людьми будут строить армии и воевать, командование будет ставить солдат между возможной смертью впереди и неизбежной позади».

   «Белая  армия»: Генерал Деникин почти дословно повторял Ленина :«… судебные уставы не обладают в военное время решительно никакими реальными способами репрессий, кроме смертной казни».  «Мы писали суровые законы, в которых смертная казнь была обычным наказанием!»- вспоминал А. Деникин.( Л.7, с.223)

     Другие меры наказания в условиях гражданской войны приводили к прямо противоположным, ожидаемым, эффектам. Например, П. Скоморохов сообщал генерал-губернатору Северной области генералу Миллеру по поводу восстановления в белой армии в виде наказания пыток и порки: «Раздевание донага и порка — порка до остервенения, до сладострастия. Неистовый крик и бред истязаемых и похотливое хихиканье истязателей. Окровавленных и истерзанных, одних выводят, других вытаскивают. Сильнее и стремительнее электрического тока весть разносится по всему фронту. Среди солдат, утопающих в неизвестности, страхе и сомнениях, живущих вследствие этого не сознанием, а только нервами, власть разрастается и ширится и претворяется в форму озлобленности - стихийной ненависти». (Л.18, с.221)

     В условиях гражданской войны расстрел оказался наиболее действенным средством. Шульгин писал об одном из лучших белых генералов: «А.М. Драгомиров человек очень добрый. Но у него бывают припадки гнева. Так было и сейчас, - в октябре 1918 года он говорил, - «Мне иногда кажется, что нужно расстрелять половину армии, чтобы спасти остальную»... В 1920 он добавлял «Мое мнение такое. Вслед за войсками должны двигаться (отборные) отряды, скажем, «особого назначения»... Но трагедия в том, откуда набрать этих «отборных». ( Л.18, с.223)

   Другой  «белый» генерал Марушевский, командующий  войсками Северной области, давал реальные примеры подобной практики. В образцовые роты он назначал по 10—12 офицеров, «дабы  не только взводы, но даже часть отделений была в офицерских руках» при ротах создавались пулеметные взводы «куда зачислены были лишь отборные, верные люди, на которых, в случае нужды, можно было опереться». Но даже в этих ротах солдаты взбунтовались, когда им приказали выступать на фронт. Восстание было подавлено. Генерал потребовал выдать зачинщиков, «а ежели роты таковых выдавать не будут - взять каждого десятого… и расстрелять на месте.» ( л.18, с.222)  Тридцать зачинщиков было выдано и немедленно без суда расстреляно.

    Но, армия не может состоять из одних дезертиров, которых силой принудили воевать. Такая армия будет просто небоеспособной. Главком вооруженных сил республики И. Вацетис писал об этом в докладе Ленину (январь 1919 г.): «Дисциплина в Красной Армии основана на жестоких наказаниях, в особенности на расстрелах, но если мы этим, несомненно, и достигли результатов, то только результатов, а не дисциплины разумной, осмысленной, толкающей на инициативу… Достигнутое механическое внимание, основанное лишь на страхе перед наказанием, ни в коем случае не может быть названо воинской дисциплиной…» ( Л.18, с.234) Вацетис делал вывод: «Если долго будет продолжаться дисциплина, основанная на смертной казни, то наша армия не даст нам гарантии устойчивости». Троцкий в связи с этим указывал, что расстрелы без разбирательства в трибунале и судебного приговора следует прекращать. 
 

             7. ВОЖДИ ГРАЖДАНСКОЙ   ВОЙНЫ : КРАСНЫЕ И БЕЛЫЕ

          Вождями мы называем тех, кто ведет за собой людские массы, берет на себя ответственность за происходящее. Вождь и полководец - не одно и то же. Ленин не был полководцем, но он, несомненно, - один из вождей Гражданской войны, один из тех, кто ее развязал. А вот, скажем, Ворошилов был одним из видных военных руководителей Гражданской войны, но не был одним из ее вождей. Хотя известную картину "Сталин и Ворошилов на прогулке в Кремле" и называли в народе "Два вождя после дождя", Ворошилов был исполнителем воли вождей - Ленина и Троцкого. А, например, какой-нибудь Сергей Лазо (в масштабах Гражданской войны фигура не слишком крупная) - по меркам Дальнего Востока был очень даже вождем.

        В российской гражданской войне участвовали не две стороны - красные и белые, а много больше. У всех были свои вожди, а при малом масштабе - вожаки. Многие из них известны сегодня лишь профессиональным историкам, но они были. Без вождей не происходят восстания, не свергается предыдущая и не утверждается новая власть. Без вождей, считается, массы не понимают, кого им ненавидеть и к какой путеводной звезде стремиться.

       Революции и гражданские войны - это время вождей. В спокойном, устоявшемся, демократическом государстве вожди не нужны. Есть вертикаль власти, она обновляется путем выборов и назначений, вождям в ней нет места, вожди появляются в периоды потрясений. Сперва их много, потом остается один. Одна страна - один вождь. Причем, на всех языках они назывались именно вождями. По-итальянски ducce, по-немецки fuhrer, по-испански caudilio по-румынски kondukator и так далее. Но до того как в государстве утвердится один вождь, вождей обычно несколько. А если в стране гражданская война, то вождей десятки. В условиях же такой огромной страны, как Российская империя, в условиях многополюсной гражданской войны счет вождей идет уже чуть ли не на сотни.

      Тема вождей в Гражданской войне представляется весьма любопытной сразу с нескольких точек зрения. Прежде всего, тот тип лидерства, который возник в годы Гражданской войны в России, был неизвестен, по крайней мере, со времен Пугачева. Причем это касается и красных, и белых, и тем более, конечно, зеленых. То есть, по сути дела, мы столкнулись с типом лидерства, который вроде бы ушел уже в прошлое. Но это было.

       Тогдашние лидеры - это скорее атаманы, нежели профессиональные военачальники, несмотря на то, что они могли иметь соответствующие подготовку и соответствующие воинские звания высших офицеров или даже генералов. Это люди, выдвинутые этой самой необычной обстановкой. В то же время, если брать проблему вождизма в годы Гражданской войны, то у красных и белых были принципиальные различия в руководстве этим самым воинством. В чем заключалось это различие? У красных руководство замыкалось на ЦК большевистской партии.