История физической культуры Древней Греции

  К концу  классической эпохи физическая культура Афин претерпела серьезные изменения, на первый план в системе двигательных упражнений вышли игры в мяч. В  «Горгии» Платона учитель физического  воспитания говорит о том, что  желает сделать граждан, прежде всего  красивыми, а уж затем сильными. При  учебных заведениях создавались  купальни, бани, бассейны. Появилась  постоянная должность мастера игр  в мяч. Те же, кого не удовлетворяли  элементы движений, содержащиеся в  орхестрике, могли брать частные  уроки у учителей драматического танца.

  Точку зрения древних греков на физическую культуру наиболее ясно выражали их философы, которые  считали, что «образ жизни свободного человека» немыслим без занятий  гимнастикой. «Было бы безобразием  по собственному незнанию состариться  так, — заявлял Сократ (469—399 гг. до н. э.), — чтобы даже не видеть по самому себе, каким способно быть человеческое тело в полноте своей красоты  и силы». Человека, не умеющего писать и плавать, они именовали недвусмысленно «телесным и умственным калекой». Однако критерии системы человеческих ценностей, получившие законченное  выражение в агонистике, в V веке до н. э. уже подвергались серьезным  сомнениям, а софистами были отвергнуты.

  1.6. Агонистика периода  расцвета полисов

  Расцвет рабовладельческих  городов VI—V вв. до н. э. отразился и  в развитии агонистики. Наряду с  Олимпийскими играми официальное признание  получили — под знаком общегреческого самосознания, а отчасти под воздействием устремлений тех или иных союзов городов — истмийские

  (586 г. до  н. э.). пифийские (582 г. до н.  э.), немейские (473 г. до н. э.), панафинейские (565 г. до н. э.), делосские игры и игры в  честь Дионисия, а также отмечавшие  изгнания персов элефтерийские  игры (479 г. до н. э.). Олимпийские  игры классического периода на  первый взгляд мало, чем отличались  от игр древнегреческой эпохи.  На алтаре пританейона (хранилище  олимпийского огня) по-прежнему горел  вечный огонь Гастии. Глашатаи, призывающие  принять участие в соревновании, по старым обычаям объезжали  раз в четыре года всю Грецию  и ее колонии. Женщин, как и  прежде, на Игры не допускали,  устанавливавшийся на время Игр  мир нарушался лишь в редких  случаях. Перед состязаниями соперники  участвовали в церемониях принятия  присяги и ритуального омовения, победителей увенчивали венком. Площадки и борцовские арены священного олимпийского парка примерно к 550 году до н. э. приобрели форму, известную по современным раскопкам. После победоносного завершения двух войн с персами в обстановке ликования, охватившего всю Грецию, был построен олимпийский храм Зевса.

  Однако, начиная  с этого времени панэллинские игры лишь внешне оставались продолжением ритуальных традиций прошлого, тогда  как по гуманистическому содержанию все дальше уходили от культа. Этот процесс внутренних преобразований лучше всего отражают надписи, выбитые  на пьедесталах каменных скульптур победителей, воздвигавшихся с конца VI в.

  В надписях на более ранних находках подчеркивался  лишь их характер как жертвоприношения. Скульптуры не имеют индивидуальных черт, и их нельзя даже отличить от изображения  того божества, которому приписывался данный успех на соревновании. Наиболее ранним примером этого типа является надпись середины VI в. о победителе немейского панкратиона:

  «Здесь  посвятил Аристид  богу Зевесу Хроносу  Четырехкратный триумф в панкратионе  Немейском».

  В конце VI в. до н. э. жертвенный характер скульптур  уступил место утверждению памяти победителя и описанию характерного момента данного вида спорта:

  «Это  красавца Милона фигура-красавица, который на Пифской  арене вырвал победу семь раз, не коснувшись коленом земли».

  Надпись на обнаруженном в Акрополе памятнике  середины V в. до н. э. свидетельствует  уже о таком подходе, при котором  роль жертвенной скульптуры сводится к подробному перечислению успехов, достигнутых в соревнованиях:

  «Каллий, Дидимиса сын, посвятил, сей подарок.

  Он  победил: дважды на пифийских, пять крат на истмийских

  Играх, четыре — немейских  и больших панафинейских».

  Скульптурный  портрет Аристодама (начало IV в. до н. э.) донес до нас чувства греческого спортсмена, свободного от поклонения богам и гордящегося своими достижениями. В надписи на его основании  проглядывает не только личность хвастающегося  своими подвигами атлета, но и сдвиги в оценке соотношения между различными физическими способностями:

  «Немея, Дельфы, Олимпия венчали  меня пятикратно: Всюду  победы добилась ловкость моя, а не сила. Фрассия  сын, элисский борец  Аристодам».

  Одновременно  с элементами культа отошли на задний план также аристократическая идеология  игр и нимб «богоизбранников»  у победителей. После одержанной над персами победы, под воздействием успехов афинской демократии Элис, проводивший олимпийские мероприятия, также стал демократическим городом-государством. В 420 г. до н. э. он был уже союзником  Афин. Не в последнюю очередь это  можно связывать с тем, что  за нарушение Спартой мира эллинские  судьи не только отстранили ее от игр, но и наложили штраф. Одного спартанца, который все же рискнул принять  участие в состязании колесниц, прикрываясь  цветами Фив, публично высекли. В  то же время, судя по отдельным признакам, аристократия не отказалась от тех  преимуществ, которые общество предоставляло  победителям состязаний. Начиная  с VI в. до н. э., за исключением бега с  оружием (520 г. до н. э.) и соревнований фанфаристов и глашатаев (408 г. до н. э.), программа пополнилась только бегами и скачками на конях и мулах. Это было связано, очевидно, с тем, что в этих видах не предписывалось управлять животными лично (!), а  венок, несмотря на это, полагался владельцу. Шансы богачей увеличивались  и из-за роста цен на лошадей.

  Олимпиада классического периода  была великим общегреческим  форумом. Именно здесь знаменитый софист Горгий разоблачил политику соглашательства с персами, проводившуюся Спартой (408 г. до н. э.). Здесь посланцы Митилены выступили перед собравшимися представителями всей Греции с жалобой на перегибы в политике Афин и потребовали предоставления автономии. Здесь был заключен «тридцатилетний мир» между Афинами и Спартой (445 г. до н. э.). Олимпийские игры не были свободны и от отзвуков классовой борьбы. Сицилийский историк Диодор записал, что выразитель демократических идей Лисий в 388 г. до н. э. настраивал зрителей против сиракузского тирана. В других случаях зрители устраивали демонстрации протеста против олигархов, кичащихся своей роскошью, и переделывали напоминающие о деспотии надписи на монументах в честь победителей. Многие важные договоры были заключены на Олимпийских играх, еще большее число было оглашено и высечено на камне. Торговцы вступали в различные сделки с прибывшими из дальних колоний. Некоторые сдавали здесь на хранение свои сокровища. Военачальники и властители участием в Олимпиадах поднимали престиж, богачи пожертвованиями шире распространяли славу о своей щедрости. Историки, философы, ораторы и драматурги считали главным показателем успеха в творчестве победу в «соревновании умов» на Олимпиаде.

  Количество  состязаний было доведено до двадцати, продолжительность игр до пяти дней (468 г. до н. э.), число спортивных судей  — до девяти (400 г. до н. э.). На играх  проявили себя такие таланты, что  о них с восхищением упоминали  греческие историки даже в III в. до н. э. (Гиппосфен, Милон, Полипам, Главкос, Диагор и др.).

  Сдвиги  в подготовке к  Олимпиадам проследить весьма трудно, так  как летописцев эта  сторона дела не интересовала и во многом была для них непонятной. Из имеющихся данных можно сделать вывод, что занятия в элисском гимнасии, предшествующие приобщению к культу, носили характер публичного тренировочного лагеря. При этом не настаивали на обязательном участии, удовлетворяясь клятвенным заверением кандидатов, что в предыдущие десять месяцев они придерживались правил. В то же время ясно, что тренеры классической Греции — гимнасты — на базе одной практики подняли методы обучения на высокий даже по современным понятиям уровень. Они умели различать типы телосложения, наиболее пригодные для того или иного вида спорта, и соответствующим образом ориентировали атлетов. Они продуманно применяли психологическую подготовку, сознавали взаимосвязь между диетой и достигнутыми показателями. У них имелись разработанные системы развития физической силы и выносливости (поднятие груза из положения на коленях, бег в воде различной глубины, применение мешков с песком и других отягощений), представления о важности отработки некоторых элементов техники. Более тщательное изучение их методов тренировки показывает, что греки находили пропорции и закономерности не только в музыкальных созвучиях, танце, движении небесных тел, архитектуре и скульптуре, но и в развитии спортивных показателей. Процесс подготовки делился на макроциклы (4 года) и микроциклы (4 дня). В первый день тетры, то есть микроцикла, велись подготовительные занятия, во второй нагрузка возрастала, в третий снижалась и в четвертый достигала уровня, необходимого для поддержания организма в форме. Одна тетра органически вытекала из предыдущей и готовила спортсмена к следующей. Признавались значение разучивания элементов упражнений, как по частям, так и в комплексе, преимущества дополняющих движений.

  В соответствии с изменением вкусов более гуманным стало и определение победителя. На старте дистанций бега и конных состязаний были установлены полуавтоматические пускатели. В борьбе как победу засчитывали проведение трех бросков или других установленных приемов, в результате которых соперник оказывался на земле. В кулачном поединке или панкратионе разрешалось признавать поражение раскрытой ладонью, поднятием руки или похлопыванием противника по корпусу. Об относительном росте значения тактических и технических элементов при оценке результатов свидетельствуют записи о конных соревнованиях, надписи на скульптурах, прославляющие ловкость, а также описания победы Тимасифея над шестикратным олимпийским чемпионом Милоном. Однако эстетическая и этическая оценка победителей была уже отнюдь не столь однозначной. Начиная с V в. до н. э. для усиления интереса публики к зрелищной стороне дела кулачным бойцам разрешили повышать силу удара за счет кожаных узлов на пальцах. Однако атлетов, нанесших сопернику смертельные раны, элисские судьи изгоняли со стадиона, что одновременно означало аннулирование их победы. В то же время были примеры того, как подобных дисквалифицированных спортсменов — как это было в случае с Клеомедом и Диогнетом — дома провозглашали героями.

  Следует привести отрывок из элегии Ксенофана (570—480 гг. до н. э.), где мастерски раскрываются применявшиеся стимулы, не ограниченные символическим венком и установкой скульптуры победителя:

  «Тот, кто в беге проворном  иль в бою пятиборцев

  смог  добиться победы —  там, где Зевсова  роща,

  на  равнине Олимпа, у  Пифа, — в поединке борцов,

  или в схватках кулачных, иль в побоище  страшном,

  что недаром зовется  панкратион,

  тот пред городом всем еще более славным  предстанет:

  средь соперников может  получить он почетное место,

  что ни съест — все  оплатит казна,

  приз  бесценный тому может  дать государство,

  если  ж лошадь его победит  — это все он получит сполна». 

  1.7. Кризис классических  форм древнегреческой

  физической  культуры

  (IV в. до н. э.) 

  С конца V века до н. э. дальнейшему быстрому развитию греческого общества все сильнее  препятствуют узкие границы небольших  городов-государств, мешавшие свободному расцвету экономической жизни и  формированию необходимой политической структуры. Соотношения между городами-государствами не могли изменить даже внутренние резервы самого крупного полиса — Афин. В ходе пелопоннесских войн стало очевидным, что только с помощью внешних сил можно создать охватывающее всю территорию Эллады единое греческое государство, которое положило бы конец внутренней социальной борьбе, ведущей к уничтожению производительных сил.

  Одновременно  с кризисом производственных отношений  закономерно обострились также  противоречия, присущие традиционным формам физической культуры. Однако кризис античного рабовладения V—IV веков до н. э. носил лишь локальный и временный характер. Как мы увидим в дальнейшем, этот кризис поколебал те общественные силы и основы, на которых создавалась греческая физическая культура, но не лишил ее возможности для возрождения. Кризис классических форм, сопровождавшийся перемещением центров тяжести в рамках физической культуры и изменением подхода к ней, нельзя смешивать с тем процессом разрушения и распада ее содержания, который начался лишь в IV—V веках н. э.

  Признаки  изменений в физической культуре в Афинах обнаружились уже в V веке до ч. э. Именно тогда впервые оказалось  поколебленным господство главной  классовой базы олимпизма — аристократии, а вместе с ней и его калокагатической системы требований. Об Алкибиадесе, победившем в соревновании колесниц на 91-й Олимпиаде (416г. до н. э.), писали, что «он игнорировал гимнастические состязания, так как знал, что среди их участников было много атлетов низкого происхождения, являвшихся гражданами незначительных городов-государств и страдавших отсутствием культуры». Немногим позже Исократ (436—338 гг. до н. э.), отличавшийся антидемократическими взглядами и ироническим складом ума, критикуя свой собственный класс, заявлял уже, что «народ покончил с обычаем заниматься физическим воспитанием и музыкой. Он понял, что не достигнет с их помощью счастья, и поэтому счел, что эти занятия не прекрасны». На самом деле снижение значения физической подготовки было вызвано массовым распространением рабовладения, изменением отношения господствующего класса к труду, изменением методов ведения войны. Наряду с воинами тяжеловооруженной пехоты уже в V веке до н. э. возросла роль в военных действиях легковооруженных воинов и матросов, вербовавшихся из средних слоев общества. Начиная с IV века до н. э. пришел в упадок институт эфебии. Бремя ведения войны лежало в основном на плечах профессионалов-наемников. Более состоятельные слои в городах-государствах стали игнорировать утомительные тренировки по бегу и борьбе. Популярность среди молодежи начали завоевывать облегченные формы занятий физической культурой, ведущее место среди которых заняли выразительные движения. Однако даже, несмотря на это, посещаемость гимнасий падала. В области политики стремление к изоляции постепенно стало брать верх над тенденцией к объединению. Панэллинские игры, некогда символизировавшие свободу и сплоченность независимых городов-государств, в IV веке до н. э. становились лишь напоминанием о былом величии.