Политический портрет Людовика XI

Сына-дофина вверили заботам Катрин де л'Иль-Бушар. Такой выбор «няни» был сделан не случайно. Катрин, женщина умная и рассудительная, была в то время женой Пьера де Жиака – «силовика» короны и фаворита Карла. Овдовев в 1427 году, она впоследствии вышла замуж за главу клана и очень влиятельного графа, кстати, ориентировавшегося на Бургундию, Жоржа де ла Тремуй. Что для Карла VII было , безусловно, выгодно, поддерживая тем самым, через сына, баланс сил в государственном совете и борьбе группировок.

Однако  суровое и драматичное крушение союзов (в 1433 г. де ла Тремуйя выводят  из королевского совета и арестовывают – явная победа анжуйской партии) вынуждает короля перевезти Людовика к его матери Марии Анжуйской, тоже полностью посвятившей себя борьбе за влияние в политической игре кланов. Так Людовик XI, сын короля, уже в юном возрасте стал залогом в борьбе честолюбий и противоборстве кланов.

Как и  подобало наследнику престола, женили Людовика рано, в 13 лет, исходя, безусловно, из государственных интересов, утверждая тем самым союзы. Главным, пожалуй, направлением во внутренней политике Франции являлось наискорейшее отвоевание провинций, «всё ещё» находящихся в руках англичан.

Ценой больших территориальных уступок  в 1419 году король подписывает договор в Аррасе, который развязывает ему руки для достижения главной цели – победы над англичанами. Шотландия, как союзник, подходила на эту роль как нельзя лучше.

Карл VII отправляет посольство в Шотландию, чтобы попросить для дофина руки принцессы Маргариты. В 1436 году её привозят во Францию, где свадьбу двух детей отпраздновали, согласно весьма мрачной легенде, без всякой пышности и в абсолютной тайне.

Этот  момент жизни Людовика XI можно считать дебютом на исторической сцене. С ранних лет, принимая участие в государственных делах и военных кампаниях, будущий король был наделён не только властью, но и ответственностью перед отцом, который давал юному дофину порой далеко не детские поручения. Всё это воспитало в Людовике XI качества, характерные для настоящего руководителя, в руках которого сосредоточена абсолютная власть короля.

Король  позволял дофину разделять вместе с  ним как почести, так и обязанности. Но и один, остававшись без опеки отца, дофин неоднократно проявлял себя. Он отвоевал крепости в Велэ, оставшиеся ещё в руках англичан. Чуть позже он овладел Шато – Ландоном, английским редутом, «усмирив» защитников суровой рукой. Современники Людовика пишут, что более он не был столь жестоким, стараясь руководствоваться скорее справедливостью.

В 1439 году Карл VII возлагает на сына серьезную задачу, назначая его своим главным наместником в Лангедоке, вверяя ему всю полноту власти в этом крае, включая также и назначение чиновников и сбор налогов. Здесь Людовик на деле мог проявить себя и развернуться в полную силу. Он сам назначил себе советников и военачальников. Он решил проблему разбойников и воров на дорогах.

 Наместничество  в Лангедоке вполне могло удовлетворить амбиции 16-летнего дофина и могло бы стать отличным началом его карьеры, но через три месяца Карл снимает его с должности и переназначает наместником в Пуату, где его полномочия были куда скромнее, чем в Лангедоке.

Мятеж (Прагерия).

В 1440 году дофин примкнул к партии недовольных королём, возглавляемой герцогом Бурбонским. Вследствие тайных переговоров к мятежу «Прагерия» присоединились также д’Алансон, Дюнуа (побочный сын герцога Орлеанского), маршал де Лафайет, а также некоторые военачальники и чиновники, недовольные своими должностями.

Что же подтолкнуло Людовика XI пойти против отца? Политические амбиции или же семейная ссора?

Здесь необходимо рассматривать обстоятельства, связанные с поведением короля по отношению к дофину. Карл  VII, глубоко  уважая династический закон, никогда не предпринимал серьёзных действий против взбунтовавшегося Людовика, ведь последний был его единственным сыном. Считаем, что конфликт произошёл скорее всего на уровне разделения полномочий. Король явно не желал, чтобы одно из крупнейших княжеств было под началом члена королевской семьи. Это было явной угрозой для единоличной королевской власти и целостности королевского домена. Карл знал к чему привела такая политика, введенная еще Людовиком VIII (завещание от 1225 года: Артуа, Анжу, Пуату, Овернь), которую после смерти повторил Иоанн Добрый (Анжу, Берри, Бургундия), что привело к столкновениям между принцами крови, сговору с англичанами и ко всем тем последствиям, с которыми самому королю приходилось считаться. Это стало весьма недальновидной политикой. В Конце концов, обширные уделы под началом принцев крови превратились в наследственные удела, которые впоследствии стали почти независимыми княжествами, порой превосходящие по силе и численности армии королевский домен. Неудивительно, что Карл VII, все свое царствование собиравший по крупицам свой королевский домен не спешил предоставить дофину широких полномочий и самостоятельности.

Однако  мятеж против короля не был удачным. Он походил больше на сговор, на настоящую  коалицию. Карл VII легкой рукой послал свои войска на мятежников и вскоре, одержав лёгкие победы, король уже осаждал Кюссе, где находился в бегах Людовик  XI. Не имея другого выхода, дофин сдался на милость отца. Людовику было даровано прощение, ибо он «явился к королю с подобающим смирением».

Для усмирения  амбиций молодого дофина Карл VII жалует ему управление Дофине.

После Прагерии, в 1440 году Людовик, склоненный силой и принужденный волей отца, не мог утешиться тем небольшим, что получил за свою покорность. Он продолжал тайно поддерживать принцев крови и вельмож, строить новые планы своего восшествия на престол. Карл VII, конечно, не мог не знать об этом и более того, такое поведение дофина держало в напряжении сторонников короля. Тяжелая атмосфера царила во дворе: поговаривали о заговорах, о подкупе людей и об отравлениях.

Согласно  историкам – современникам тех  событий, разрыв отца и сына был связан с раскрытием заговора против Пьера  де Брезе (фаворита короля), организованного  дофином. В итоге Людовик был  изгнан со двора и бежал в Дофине.

Разрыв  между Карлом VII и Людовиком был  вызван, по большей части, двумя событиями. В 1445 году умирает жена Людовика Маргарита  Шотландская, так и не подарив  наследника. Находясь почти всё время  в разъездах, Людовику эта веселая, умная, любившая литературу и искусства женщина казалась, наверное, чуждой. Тем более, что выбор жены был продиктован волей Карла  VII, который ей всячески покровительствовал. Во всяком случае, Людовик стал свободным как от брачных уз, так и от отца. Теперь он мог заключать династический союз в своих собственных интересах, тем более, что он подумывал о наследнике.

В свете  такого развития событий, разрыв с королем  приходился даже, кстати, и его можно было использовать с пользой.

Что же касается второй причины разрыва отца с сыном, так ею послужило весьма значительное событие: 28 декабря 1446 года Мария Анжуйская родила Карлу VII второго сына, что в свою очередь означало следующее: отныне, имея второго наследника престола, король мог проявить большую твердость и большие требования в отношении дофина. 

Первое  изгнание: Дофине (1447 – 1456).

15 января 1447 года Людовик вступает в  свои полноправные владения в  Дофине. Прежде до него дофины здесь не останавливались так надолго. Первый дофин – Карл, сын Иоанна Доброго так и не остался в Дофине, помчавшись прямиком в Париж после поражения при Пуатье, хотя, без сомнений, он правил исправно своим уделом, создав здесь в 1357 году штаты Дофине. Его сыновья, Карл, Людовик Гиенский, Иоанн Туренский считались дофинами только номинально. Самый младший из сыновей Карла VI – Карл VII – был слишком занят, утверждая свои права на престол и отвоёвывая королевство у англичан. Дофине для всех этих правителей, по большей части,  не имел большой важности, и никто из них не пользовался им, как правом автономии от королевской власти, завязывая собственные союзы с соседями.

Людовик же, в свою очередь, прекрасно понимал  потенциал своих владений, а главное  – почти полную независимость  от короны. Неудивительно, что он явно хотел поселиться в Дофине и обеспечить себе широкие возможности и поле для деятельности.

Еще задолго  до своего появления в Дофине, сразу  после получения этого удела  от короля, Людовик принял на себя бразды правления. Он сразу же отправил туда своего человека, Габриэля де Берна, назначив его губернатором. Людовик диктовал законы во всех областях, поручив в Монтесье дважды в год проводить ярмарки. А в 1445 году Людовик, будучи в Нанси, поручил своему товарищу, Равону Датчанину, проинспектировать монетные дворы в Романе, Кремье, Гренобле и Монтелимаре, чтобы там отныне чеканили только его, Людовика, монеты, с его гербом. Это был серьезный шаг в сторону экономической независимости Дофине от короны.

Все время  своего удаленного правления в Дофине Людовик советовался только со своими людьми из своего «Большого совета».

Та виртуозность, с которой Людовик управлял своим  уделом, могла быть возможна лишь при  наличии молниеносного обмена информацией, коей он придавал огромную важность. Людовик  уже на практике «обкатывал» свою систему управления государством, которая будет по большей части применена в будущем, когда он станет королем.

Таким образом, уже за несколько лет  до своего бегства, Людовик пользовался  в своем княжестве большим  влиянием и уважением. Поэтому в  январе 1447 года он прибыл в Дофине не как изгой, просящий о пристанище, а уже зарекомендовавшим себя правителем. И, чтобы продолжить начатое и укрепить свои позиции против короля и соседних стран, Людовику нужны были только средства. А уж считать он умел, а также знал где и как можно раздобыть эти средства.

Будучи  вдовцом, Людовик начал поиски новой  жены и новых союзов. Цель поисков  была достигнута при встрече в 1449 году с герцогом Савойским. Они пообещали  помогать друг другу и в случае необходимости бороться против врагов дофина. Но главной темой был брак юной Шарлотты Савойской, за которую давали приданного в 200 тысяч экю (по тем временам огромная сумма), и Людовика, жаждавшего независимости от отца. Первое время дофин соблюдал некоторую осторожность и известил отца о намерении жениться на дочери герцога Савойского, попутно сообща о своей нужде в денежных средствах, выпрашивая себе помимо Дофине другое большое владение – Гиень. В то время король уже подумывал об браке своего сына с Элеонорой Португальской или о сестре венгерского короля, когда как союз с тщеславным герцогом Савойским мог вызвать только негодование. Король на все запросы сына ответил отказом. Но, несмотря на запрет Карла VII, договор о заключении брака был подписан 14 февраля 1451 года в Женеве.

На торжестве  в честь бракосочетания герцог Савойский торжественно пообещал Людовику защитить мужа дофины не только от внешних врагов, но и от самого Карла VII. «Если король выразит неудовольствие оной женитьбой и задумает причинить ущерб господину дофину, я приду ему на помощь со всей своей силой…»¹

Кроме того герцог обязывался обращаться к  королю только с разрешения дофина.

Но Людовик  в своих дипломатических интригах с королем на этом не остановился. Без соглашения с Карлом VII он установил  дипломатические отношения с  Рене Анжуйским и герцогом Бретонским. Даже в Италии, очаровывавшей Людовика возможностью проявить свои незаурядные дипломатические способности, никто не мог предполагать, чью сторону займет дофин: Флоренции и Венеции, поддерживаемых Карлом или Милана, находившегося под властью Сфорца. Уже тогда дофин не только не выстраивал свою политику в соответствии с политикой короны, но и тайно противостоял ей, занимая прямо противоположную позицию.

Постоянно интригуя, дофин, всецело поглощенный  делами усиления собственной власти в своих владениях и поднятия собственного престижа в городах Италии, явно превысил лимит терпения Карла VII.

Выведенный  из себя, король решил усмирить сына и отвоевать у него Дофине. Он собрал довольно большую по численности  армию и приказал своему генералу пленить Людовика. Войска двинулись к границам Дофине через Сен-При и Сен-Симфорьен-сюр-д’Озон.

При первых же доносах о надвигающейся армии  короля, Людовик не медля приказал укрепить крепости, а также отправил гонцов с призывами о помощи, прежде всего к своему тестю, герцогу Савойскому. Но солдат союзников дофин так и не получил: король  перехватил инициативу и еще до отправления армии разослал послов в Женеву, чтобы упредить герцога.

Прекрасно понимая, что поддержки ему больше ждать неоткуда, Людовик все еще пытается заключить договор с отцом, посредством своих послов, но, не добившись успеха, дофин в панике бежит, охваченный «одним страхом», что отец хочет его смерти, «сунуть его в мешок да в воду»².

Выбор убежища пал на Бургундию, находящуюся  в непосредственной близости от Дофине и являющуюся, без сомнения, самым мощным герцогством со своей широчайшей автономией от королевской власти. Ни Карл VII, ни герцог Филипп Добрый не желали вступать в открытую конфронтацию. Тем более, что дофин почти сразу нашел себе сторонников при бургундском дворе и был тепло принят графом де Шароле (впоследствии Карл Смелый) и герцогиней Изабеллой, которая тогда имела большое влияние как при дворе, так и в совете герцогства.