Политический портрет Людовика XI

В этом свете король Людовик XI предстал человеком, который управляет страной, не тратя денег на безрассудства и увеселения, человеком уравновешенным, скромным и расчетливым, одевающимся на манер богатых купцов и ремесленников – движущей силы страны и, более того, силы прогресса.

Но из документов мы узнаем, что Людовик XI был не то чтобы скромен в своих запросах, а совсем наоборот. Вот, где реализм расходится с политическим портретом государя. Будучи еще дофином, он умело пускал пыль в глаза своему отцу Карлу VII в том, что касалось денежных вопросов. Людовик, требуя все больших щедрот, ссылался лишь на необходимость содержать свой двор и поддерживать статус королевского сына. Ничто не говорит о том, что он был излишне скромен. Наоборот, Людовик жил на широкую ногу.

Во время  торжественных «въездов» в города, Людовик всегда был крайне озабочен, чтобы его появление стало запоминающимся событием. О велел встречать себя с большим размахом, заставлял осыпать себя почестями. О подобных «въездах», приобретших во времена Людовика большую важность, мы поговорим ниже, выделяя эту часть в особый подпункт.

Тем не менее, составляя образ короля в  таком аспекте, как отношение  к деньгам, необходимо рассмотреть  резиденции (пожалуй, главные источники  расходов короля, имя ввиду расходы  на содержание двора). 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

ГЛАВА II.

Политический портрет Людовика XI.

Подготовка  к правлению.

«Всемирный  паук» - так называли современники Людовика XI за его умение плести интриги и  втягивать в них своих врагов. Для своего времени это был  необычный правитель, государь нового типа, далеко не похожий на соих предшественников. Людовик, без сомнений, по-новому взглянул на управление страны, ее людскими ресурсами, финансами и т.д. Он же одним из первых, если не сказать первый, уделить такое внимание дипломатическим представительствам и дипломатическим и дипломатии в целом, что позволяло ему не только быть в центре событий во Франции, но и плести заговоры и заключать союзы как в Италии, так и в Англии, где от войны Роз зависела и ситуация на континенте.

Ремесло короля Людовик начал осваивать  с детства. В деле превращения Людовика в полноценного правителя не было мелочей. Еще будучи дофином он явно был хорошим учеником. Зная латынь и прекрасно излагая свои мысли, будь то письменно или устно, он всю жизнь старался избегать двусмысленности своих слов и приказов, «ибо мы никогда не пишем не зная что»¹⁶. Безусловно, король в совершенстве владел такими важными качествами, как умение ясно излагать свои приказы, заставлять себе повиноваться.

Воспитанного на нужных советах и хороших книгах, Людовика обучали, а главное – указывали на практическое применение такой науки как политика, которую, кстати, тогда уже рассматривали не как рисское право, а как отдельную дисциплину. Людовик воспринимал поучения не только из догматических трактатов времен Людовика Святого (Зеркал), но и также читал авторов времен Карла V и VI, уделяя большое внимание наукам об управлении людьми, обращениям к собраниям, общинам, а главное – к уличной толпе. Как уже было сказано, обучение Людовика не ограничивалось лишь теоретическим знанием. Нужно сказать, что далеко не многие принцы с раннего возраста сталкивались со столькими трудностями, оказавшись уже в юности в вихре государственных дел. Отец Людовика всюду брал сына с собой: он сопровождал отца и в военных походах и в посещении городов, проехав в девять лет через всю Францию. И даже оставшись один, без опеки отца, дофин всякий раз проявлял себя в лучшем свете. Как, например, это было с проанглийскими крепостями на севере Франции.

Вполне  вероятно, что такие качества, как  честолюбие и желание власти помогли ему удерживать людей подле себя в трудные минуты, как окружать себя нужными кадрами. В этом смысле Прагерия для Людовика была одним из важнейших уроков, из которого, без сомнения, он извлек пользу, столкнувшись 25 лет спустя с Лигой общественного блага, в борьбе с которой он сумел одержать верх во многом не благодаря силе оружия, а за счет умения разрушать союзы, ссорить и сеять раздор среди своих врагов.

В жизни  Людовика происходило немало важных событий, потрясений, но, безусловно, из любой ситуации этот правитель старался извлечь для себя выгоду. И нужно сказать, это ему удавалось.

Оказавшись  в изгнании в Дофине, Людовик был  далеко не беглецом, напротив, он стал почти суверенным правителем. Здесь  он на практике осуществлял свою систему  государственного правления, пусть в гораздо меньших размерах, но это позволяло выявит ее плюсы и минусы. Позже в Женаппе, у бургундцев, он не переставал заниматься делами Дофине, порой ведя двойную игру, заключая союзы и плетя интриги. В истории Франции мало примеров правителей, которые были бы настолько подготовлены, придя к власти, имея уже за плечами огромный опыт управления.

Поэтому первое важное качество в характеристике политического портрета Людовика –  это умение учиться и вникать  в свои ошибки, сводя их к опыту, что, безусловно, является важным качеством для правителя. 

Умение  управлять толпой.

С древних  времен удовлетворение потребности  «хлеба и зрелищ» помогало многим правителям сникать расположение толпы. Правители прекрасно понимали, что чтобы импонировать народу необходимо, как минимум, удовлетворять его базовые потребности. Именно поэтому лозунг, приведенный выше, считался всегда одним из основных. Увеселительные мероприятия для народа сопровождались обилием еды и вина, что отвечало народным ожиданиям, привнося в их повседневную жизнь веселье и буйство. Совершенно точно Людовик знал этот неписанный закон и умел управлять толпой, давая простому люду зрелища, прославляющие его славу и заслуги. Особенное место среди подобных мероприятий занимали въезды короля в город, «в каждом большом городе его приезд становился поводом для больших торжеств»¹⁷, празднований и развлечений для толпы, направленных на ликование и достижения лояльности толпы. Восхищение людей было, во истину, всеобщим: красиво украшенные улицы, всегда были забиты горожанами до отказа. Стоит ли здесь говорить о вине, которое текло рекой?

Самое главное в церемониях вступления в город и вообще любого церемониала, недопущение любой импровизации. Людовик тщательно следил за тем, чтобы все было подготовлено к его приезду: улицы украшены и убраны, а в город завезен огромный запас провизии. Всех знатных людей города заранее оповещали о прибытии короля и просили их «готовиться соответственно событию»¹⁸. Главной задачей властей города, субсидированных Людовиком, было удостовериться в том, что их подчиненные всячески выражают свою преданность королю и безграничную радость. На выходе все эти приготовления превращались в действительно грандиозное зрелище, пропустить которое не мог не один горожанин. Славы королю это явно прибавляло. Его образ щедрого правителя, победителя на белом коне, на долго оставался в сознании горожан.

Помимо  политического приема «хлеба и зрелищ», Людовик также осознавал огромную важность в том, чтобы склонить умонастроения  толпы на свою сторону (сейчас мы бы это назвали информационной войной). Информированность короля не подлежала сомнению. Он первым узнавал о всех событиях, будь то победа, поражение, взятие или сдача крепости; Людовик сразу же реагировал на все эти события своими письмами к вельможам, жителям городов, принцам с целью, по большей части, прославления своей партии и поиска сторонников. Каждый должен был сделать свой выбор относительно того, на какую сторону встать. А трава на стороне короля выглядела почти всегда зеленее. Ибо он знал, как приукрасить свои позиции, даже если это не всегда было правдой. Нужно сказать, что Людовику превосходно владел искусством обольщения подданных. «Сначала заинтересуй их, затем уверь в правильности их интереса и, наконец, их присоединения»¹⁹.

Во время первого сбора Лиги общественного блага король старательно оповещал население о провинностях принцев и о том, как он их усмирил, чтобы ни у кого не возникло сомнения в правильность дела короля. Людовик приказывал оповещать жителей каждого города королевства о своих победах и неудачах противника, а самое главное, чтобы все знали, что поверженный враг, без сомнения, сдался и умолял о помиловании и, как следствие, получил его от великодушного короля. Все подданные королевства обязаны были участвовать в войне за правду, а в случае радости при победах монарха, прославлять его. Можно прийти к выводу, что Людовик знал, как представить своим подданным свои лучшие стороны и удачно скрыть недостатки – считаем, это еще одним качеством необходимым для рассмотрения политического портрета Людовика XI. 

В назидание: бесчестье и позор.

Однако  Людовик далеко не всем даровал свое прощение. Конечно, в управлении страной  есть случаи, когда просто необходимо лишить достоинства осужденного, преподать  урок в назидание другим. Когда это было необходимо, король был жесток и непоколебим в своих решениях. Правильно ли это? Не только уничтожать своих политических врагов, но и покрывать их позором публично? Людовик считал именно так. Его железные повозки 1470-1480 годов служили именно для этого, параллельно с целью устрашения. Король всеми силами старался наказать виновных, и главное, чтобы об этом знала общественность. Осужденных казнили среди бела дня на глазах у многочисленной толпы горожан. Людовик даже лично приказывал, чтобы тела повешенных висели как можно дольше, пока родственники не получали специального разрешения снять тело. Тела же особых злодеев или, что куда хуже, изменников, еще долго служили королю: их возили по всему королевству, дабы огласить о страшном преступлении убитого и о всесилии государя. Так, Жака Арди, хотевшего отравить короля, четвертовали на Гревской площади, голову насадили на пику, а четыре части тела отвезли в четыре города государства. «Место его рождения (преступника) сравняли с землей, как будто его и не было, и там поставили эпитафию, дабы все знали о том, как велико его злодейство»²⁰. Не имея же возможности схватить преступника, король пользовался старым излюбленным приемом, пожалуй, всех королей, т. е. здесь не было ничего нового: обвинить человека врагом Господа и Церкви, сносившимся с дьяволом или, как минимум, с бесом. Подобные методы всегда были  в ходу у правителей, Людовик не был тому исключением. Все, кто вступали в сражение, будь то на поле битвы, или на информационном поле, безусловно считали, что ведут борьбу за благое дело, а те другие, преданные бесам и погрязли в лукавстве. 
 

Христианнейший  король.

 Для государя, интересующегося заботами своего государства, вопросы религии всегда занимали одну из ключевых позиций в правлении. Конечно, Людовику XI не досталось репутации благочестивого короля, защитника слабых, как, например, Людовику Святому, но тем не менее он сам  неоднократно называл себя «христианнейшим королем»²¹. И часто в Риме требовал для себя этого титула, ссылаясь на то, что все французские короли обладали божественным правом и передавали это право от отца к сыну. Людовик активно эксплуатировал это наследие, объявляя себя прямым потомком франкского вождя Хлодвига. Это подразумевало под собой, что Людовик должен был бы быть покровителем не только французской церкви, но и римской. Именно об этом он постоянно намекал папе в Риме. Однако времена французского главенства над папской властью были уже далеко позади, со смертью Григория XI в 1378 году, последнего из Авиньонских пап. Новые папы эпохи «возвращения в Рим», и, кстати, современники Людовика, правили уже твердой рукой, не поддаваясь никакому влиянию и не давая вовлечь себя в распри кланов. «Тем не менее Людовик не позволял забыть себя ни в Риме, ни в Италии в целом, ни тем более в графстве Венсен и Авиньоне»²². Его распри с Римом, посольства и даже угрозы, постоянное противостояние с папской властью не так часто упоминаются в источниках о Людовике, как войны с Бургундией или поиск союза с англичанами, но те не менее, занимают важное место в дипломатической игре короля. 

Люди  короля.

Пожалуй, одним из законов государственного управления является то, что усиление централизации власти ведет к  росту числа чиновников и должностных  лиц.

При Людовике XI людей, находящихся на непосредственной службе у короля было уже огромное количество, и, естественно, он не мог сам лично «присматривать» за своими чиновниками. Однако, что действительно отличало Людовика от правителей того времени, это то, что он хотел их всех знать, а главное – оценить их способности, требуя беспрекословного повиновения и преданности. Он вершил их карьеру и даже судьбу, используя по своему усмотрению, выявляя действительную пользу их деятельности. Его «верные и преданные други» всегда были готовы для любого дела, так как король давал то одно поручение, то другое, порой, даже связанное с резкой сменой деятельности. Так, какой-нибудь дворецкий или советник, находящийся в милости короля, мог возглавить военный поход на другом конце страны. Людовик никому не давал «передышки», при нем не было пожизненных должностей, а ближайшее окружение не представляло собой единого иерархического корпуса, и каждый, хоть при малейшем сомнении в его преданности, мог впасть в немилость. Тем не менее, люди Людовика, составлявшие его ближайшее окружение, были ядром политического аппарата. Они составляли наибольшую и стабильную часть Королевского совета, куда король приглашал, кого считал нужным, постоянно меняя состав участников.