Политический портрет Людовика XI

Надежно укрывшись и располагая денежными  средствами, Людовик не переставал интриговать, ссылаясь на плохую осведомленность короля и бесчестие его советников. Он продолжал играть роль покорного сына, которого беспричинно обвиняют в дурных деяниях.

Карл VII в это время уже был далек  от иллюзий и требовал, чтобы герцог Бургундский не оказывал никакой помощи дофину. Но, занятый более важными делами на английском направлении и глубоко стесненный неприятным союзом между Бургундией и Англией, Карл все же смирился, что его сын-бунтовщик нашел убежище и покровительство у, пожалуй, самого влиятельного и могущественного соседа, который мог поступать так, как ему захочется, мало считаясь с короной. 

У Бургундцев. Смерть короля Карла VII.

В Женаппе, у бургундцев, Людовик чувствовал себя спокойно и даже в самые мрачные дни пребывания там, он играл в благочестивого сына, оклеветанного свитой короля. Людовик, гуру двойной игры, также не медлил ни минуты, чтобы сообщить о рождении своего первенца. Рождение сына для него было в этот момент просто необходимо, в противном случае, Людовик мог оказаться не у дел, особенно при взрослеющем младшем брате, пользующимся куда большим расположением короля.

Жена  Людовика Шарлотта осталась в Дофине, за что его постоянно упрекал  Савойский двор. В конце концов Людовик решился перевезти жену к себе в Женапп, где у них рождается первый сын Иоахим. Но он умирает спустя три месяца. Затем рождается Луиза, которая тоже умерла во младенчестве. В 1461 году рождается Анна. Людовик хотел наследника и ясно об этом заявлял. К сожалению, эти желания расходились с действительностью.

Тем не менее, Людовик не прекращал своей  пропагандистской деятельности во Франции. Он пользовался даже самым незначительным случаем для того, чтобы заявить  о себе, стараясь сохранить верность приближенных и снискать симпатии придворных.

Из «логова  заговоров» Женаппа дофин постоянно рассылал рекомендации и наставления в выборе тех или иных кандидатов на высокие посты. Часто такой выбор напрямую противоречил мнению не только короля, но и Папы Римского (особенно в вопросах выбора духовных должностей).

В 1461 году здоровье короля начало ухудшаться, одним  внушая страх перед будущим, а  другим надежду на скорую его кончину  и, соответственно, на получение привилегий от дофина, который щедро обещал их. И чем хуже становилось здоровье короля, тем громче заявлял о себе дофин, привлекая на свою сторону все больше союзников. Он умел убеждать прекрасными речами и обещаниями, которые на деле оказывались угрозами. Людовик ясно давал понять, кто теперь хозяин в королевстве и к кому теперь нужно идти на поклон. С каждым днем позиции Людовика укреплялись, в том числе и в глазах иностранных правителей, поскольку он все свое время искал поддержки, заключал союзы, вмешивался во внутренние конфликты Италии и Англии (как, например, в войне между Йорками и Ланкастерами).

Конечно, король был еще жив, и дофин  мог пока что раздавать обещания, но делал он это мастерски. Например, в 1460 году Людовик подписал договор  со Сфорца о военном союзе (три  тысячи всадников и тысяча пехотинцев от Сфорца и три тысячи всадников и 2 тысячи лучников от дофина). Без сомнения, Людовик, располагая к 1460 году лишь личной охраной, не мог набрать подобного войска, «таким образом, он брал на себя обязательства на будущее уже как король, и герцог Милана считал его таковым»³.

Людовик и сам ощущал себя королем, но ожидание, порой, становилось нестерпимым. Он постоянно держал свою свиту в готовности и напряжении в преддверии возвращения во Францию.

Смерть  короля 22 июля 1461 года вызвала череду слухов об отравлении и подкупе Людовиком  врачей Карла VII. Вполне вероятно, что это были всего лишь слухи, отражающие тем не менее тяжелую атмосферу всеобщего напряжения во дворе. На похоронах Людовик так и не показался, даже не прислав никого в качестве своего представителя. Всё указывало на то, что реальное развитие событий отставало от планов Людовика и, видимо, только эти он был опечален.

Людовик  XI – король. Приход к власти 1451 -1464 гг.

Мятежный  сын, интриган и, по впечатлению многих современников, недостойный во всех смыслах человек, без всякого затруднения вошел на трон, сменив своего отца. Оппозиция, если и существовала, то явно не дала о себе знать: новому королю легко удалось сплотить вокруг себя принцев, крупных землевладельцев и все органы власти. Те, кто верой и правдой служили Карлу VII, в своем стремлении не лишиться прежних своих должностей, перешли на сторону Людовика, а особо скомпрометировавшие себя люди, знающие о питавшейся со стороны Людовика к ним неприязни, ударились в бега. Однако их повсеместно преследовали королевские агенты.

Став  королём, Людовик не торопился «победоносно»  вступать в Париж. Даже здесь он проявил  политическую осторожность и знал, что, сперва, нужно удостовериться в  лояльности народа, прежде чем считать  его своими подданными.

Еще до въезда в столицу «король был коронован в Реймсе архиепископом Жаном Ювеналом, после Людовик отправился в бенедиктинский монастырь Сен-Тьерри-о-Мон-д’Ор, где принимал верных ему людей, уже раздавая кое-какие должности и милости»⁴. Вторая мера предосторожности была связана с зондированием  настроений в Париже (для Людовика, как и для его отца, этот «вольный» город с сильно окрепшей аристократией никогда не внушал спокойствия). Для этого король выслал вперед герцога и графа де Шароль, которые встретили восторженный прием за два дня до въезда короля. « На улицах и у окон домов толпилось такое количество господ, дам и девиц, что едва ли можно было их всех сосчитать»⁵. Короля же приняли не так тепло, однако Людовик ненадолго остался в Париже и вскоре переселился в более спокойный город – Тур, видимо, руководствуясь чувством собственной безопасности. Уже там он прочно взял в свои руки все рычаги управления страной и вел активную пропагандистскую деятельность. Порой, выступая в роли третейского судьи или посредника в спорах и конфликтах, Людовик всегда преследовал только свои интересы, даже вне своего королевства добившись определенных успехов.

Со смертью  арагонского короля Альфонса Великодушного  в 1458 году в королевстве разразился сильнейший кризис власти (касающийся, в первую очередь, вопроса престолонаследия), где были замешаны брат короля Хуан II и его пасынок Карлос. Вскоре после смерти последнего, в 1461 году развязалась настоящая гражданская война между Хуаном и городскими с каталонцами.

Людовик  XI принял во внимание тот факт, что  это была прекрасная возможность  вмешаться во внутренние дела Арагона. Сделав сначала ставку на каталонцев, он, в конечном счете, поддержал Хуана II, который за помощь ему в 700 копий  и 200 тысяч флоринов уступил ему права на доходы с графств Руссильон и Серданья. На деле королю достались эти графства в полное пользование. Его армия, с переменным успехом воюя против Переньяна и Руссильона, преодолела их сопротивление, что позволило Людовику назначить в этих графствах своего губернатора и отозвать армию на север.

В итоге, первая же военная кампания короля за пределами государства оказалась  сверхуспешной. В том же ключе, навязав  свой арбитраж в династическом споре, Людовик вмешался в дела Савойского герцогства, оказавшееся, в конечном счете, в ходе непрерывных интриг в полной зависимости от французского короля. 

Внутренний  кризис и «Лига общественного  блага».

Несмотря  на то, что авторитет Людовика за пределами государства был довольно высок, ему пришлось столкнуться  с внутренним кризисом, который советские историки называли «народным недовольством». Однако же на деле, имело место неповиновение принцев королевской власти. Последние заявляли о благих намерениях реформирования государства, борьбы за нужды народа, защиты общественного блага, что под собой подразумевало, как это часто бывает, желание перераспределения власти. Ситуация для Людовика отягощалась  и тем, что у него не было сына и наследником престола считался его младший брат Карл (герцог Беррийский).

Карл  требовал больше денег и власти, как когда-то сам Людовик во время Прагерии. Не удивительно, что все враги короля, особенно оказавшиеся в опале, сплотились именно вокруг его младшего брата, который «во всех делах шел на поводу у других»⁶ и, тем самым, легко находил союзников.

С Бургундией Людовик еще несколько месяцев  после вступления на престол оставался  в очень хороших отношениях и  даже сделал Карла, графа де Шароле, своим наместником в Нормандии  с пансионом в 36 тысяч франков  в год. Настоящий разрыв состоялся  через два года, когда король, решив отодвинуть границы королевства от Парижа, захотел восстановить свою власть над городами на стратегически важной реке Соне, которые его отец, Карл  VII, вынужден был подарить (на деле – уступить) герцогу Бургундскому в 1435 году, оставляя, правда, за собой право их выкупа за 400 тысяч экю. Людовик, как уже говорилось выше, по соображениям безопасности королевства, так и поступил. 20 августа 1468 года выкупил у Филиппа Доброго эти города. Однако множество дворян и представителей третьего сословия выступили против уступки этих городов, к тому же их поддержал граф де Шароле.

Однако  окончательным разрывом отношений  стал инцидент, похожий больше на предлог  к войне. «Как в случае с Арагоном и Савойей, король тонко нагнетал атмосферу. Он отправил двух своих советников к Карлу с целью «выяснения правды» по делу ареста бастарда Рюбашпре, человека из ближайшего окружения короля. Он был схвачен бургундским рыцарем Оливье де ля Мар под ложным предлогом попытки отравления Карла. В ответ Людовик потребовал выдать рыцаря и свершить акт правосудия над виновными. Но победа в этой дипломатической войне осталась за Карлом: тем более, что Людовику не удалось рассорить и разъединить герцога Бургундского и его сына графа де Шароле, который встал во главе мощной бургундской армии – главной военной силы. 

Лига  общественного блага (1465 – 1467 гг.).

В течение  года главные действующие игроки Лиги, Бургундия и Бретань,  переманивали на свою сторону крупных вассалов, в том числе  герцога Бурбонского  и графа д’Арманьяка. Целью создания Лиги было проучить короля, показать ему, что только находясь в союзе с принцами, удовлетворяя их интересы можно было править Францией. Для того, чтобы найти поддержку у горожан и третьего сословия, принцы обличали в короле ложь, его намеренья сделать бедных еще беднее, и в этом плане они встречали сочувствие, особенно в вопросе налогов: поскольку новый король всеми правдами и неправдами старался добыть денег - его главное средство в политической игре.

Действительно, некоторые из налогов были невыносимым бременем: за вино, спускавшееся по Сене нужно было платить новый налог, превышающий стоимость самого вина. Подобные налоги вызывали негодование горожан: в Реймсе восставшая толпа заставила обратиться в бегство королевских сборщиков налогов. Нужно отметить, что бунт был жестоко подавлен войсками: зачинщиков казнили или отрубили обе руки. А когда пришлось собирать 400 тысяч экю за города на Соме, налоговое бремя еще больше усилилось.

Но Людовик XI, несмотря на почти всеобщее недовольство, не остался без верных, поддерживающих его людей, среди которых были и крупные вассалы и капитаны: граф дю Меи, Карл д'Артуа, граф  д'Э и другие. Король не медля ни минуты начал масштабное выступление, лично возглавив войска: он захватил несколько городов в Берри, осадил Бурж и взял Мулен. После чего Немур, д'Арманьяк и Альбре и все Бурбоны покаялись и поклялись служить своему королю.Это позволило Людовику XI тот час отправиться на помощь Парижу, которому угрожали главные силы Лиги - бретонцы и бургундцы.

Под знаменем Лиги общественного блага бунтовщикам  удалось собрать внушительную армию, обладавшей солидной бургундской артиллерией. Подойдя к Парижу и несколько раз столкнувшись у Сен-Дени с войсками маршала Франции Иохима Руо, армия Лиги сошлась в бою с королевской армией. Но Людовик, явно не желавший открытого боя, предпочел после не продолжать битву и запереться в Париже, подвергнутом жестокой осаде.

Тем не менее, Людовик хорошо организовал  оборону города, что позволило  ему «весьма ловкому в делах»⁷, отсиживаясь за городскими стенами, пытаться разделить союзников т тянуть время. Поскольку королю не предоставлялось никакой возможности прорвать блокаду, он стал искать мира. Переговоры затягивались до бесконечности, что было на руку Людовику и не на пользу союзникам, ибо с каждым часом их разногласия в подходах только усиливались. В конечном счете, королю удалось заключить перемирие 15 октября 1465 года - Конфландский договор, по которому Людовик ни в чем не согласился уступить, за исключением того, что его брат Карл становился губернатором Нормандии.

Но только страсти улеглись, и армия бургундцев выступила на Льем, кстати подстрекаемый  королем, Людовик сразу перешел  в наступление на брата, которого сам же посадил правителем в Нормандии. В конце концов, Людовик, «разделив герцогов, вновь прибрал к рукам то, что уступил своему брату»⁸.

Но действия всей политической игры были еще далеко до своего завершения. На этот раз поле дипломатической битвы переместилось в Британию, где Людовик и Карл Бургундский вновь встретились в интересах. Каждый хотел переманить на свою сторону главу дома Йорков, одержавших победу над Ланкастерами, Эдуардом IV. В конечном счете, Эдуард поддержал Карла Смелого (ставшего герцогом Бургундским после смерти отца), что позволило последнему сформировать новую коалицию, куда входили Карл Французский, Жанн II Алонсонский и Франциск II Бретонский. Без сомнения, для короля настал самый трудный период царствования – угроза новой гражданской войны и интервенция англичан становилась все реальнее.

Однако  в трудной ситуации Людовик за несколько месяцев продемонстрировал  свой необыкновенный талант дипломата. В то время как войска выбивали бретонцев из нормандских крепостей, Людовику удается созвать генеральные штаты, где представители более 80 городов, дворяне и духовенство дали свое согласие на окончательное присоединение Нормандии к землям Французской короны. Главный вопрос, а по совместительству и яблоко раздора между королем и новыми членами Лиги, был улажен, причем не силой, а народным волеизъявлением.