Автор работы: Пользователь скрыл имя, 24 Октября 2011 в 03:29, курсовая работа
Историю, которую мы изучаем сегодня, мужчина и женщина творили вместе; однако в силу определённых причин, женщина оказалась несправедливо отодвинута в этом процессе на второй план. Сегодня историческая наука не стоит на месте, постоянно выявляя новые подходы и развивая новые направления исследований. Одним из таких направлений является возникшая в XX веке история женщин, в 1970-х гг. эволюционировавшая в так называемую гендерную историю – науку, пока ещё довольно экзотическую для нас. Вопросы истории женщины и её взаимодействия с мужчиной в системе брачно-семейных отношений можно отнести как раз к области задач этой молодой науки.
I. Введение……….....……………………….…………..………...…...…2
II. Обзор источника……..………………………………….…….….......4
III. Историография ………………………...…………………….….......8
VI. Основная часть:
Глава 1: Женские образы по Жуанвилю.................................…16
Глава 2: Брак и семья. Модель и реальность..........................…20
Глава 3: Маргарита Прованская……...………………................27
V. Заключение…………………………………..……………..…….…..33
VI. Список использованной литературы……………….......................34
Судя по Жуанвилю, семейная жизнь у супругов не складывалась. Людовик с самого детства был очень привязан к матери, которая, по-видимому, страшно ревновала его к жене. Бланка правила вместе с сыном и с суровостью относилась к Маргарите, с трудом привыкая к близости супругов. Она «не терпела, когда её сын находился у своей жены, разве что вечером, когда он отправлялся с ней спать»81. Таким образом, у короля, человека к тому же весьма набожного, просто не было возможности завязать тёплые отношения с супругой. Мать так тщательно присматривала за Людовиком, что не будь он святым, то, в конечном счете, взбунтовался бы82. Фактически, Бланка делала всё, чтобы свести до минимума общение между супругами. Даже когда им случалось жить под одной крышей, у них были отдельные покои, находящиеся на разных этажах, между которыми существовало специальное тайное сообщение, как, например, в замке в Понтуазе:
«И они говорили о своих делах на винтовой лестнице, что вела из одних покоев в другие; и устраивались они так, что привратник, завидев входящую в покои сына королеву, стучал жезлом в дверь, и король бегом возвращался в свою комнату, чтобы мать застала его там; и так же поступал привратник королевы Маргариты, чтобы Бланка, являясь к ней, заставала её у себя»83.
От этой чрезмерной материнской заботы страдала в первую очередь такая важная составляющая семейной жизни, как интимные отношения. Неудивительно, что после шести лет брака у супругов всё ещё не было детей. Первая дочь, Бланка, родилась в 1240 г., а вслед за ней в течение восьми лет появилось ещё четверо детей, трое из них мальчики. Казалось бы, появление наследников должно было бы смягчить суровую королеву-мать, однако это только ещё больше подогрело её ненависть, вызвавшую ответное чувство. За внимание короля между невесткой и свекровью вспыхивали настоящие скандалы. Однажды после особенно тяжёлых родов Людовик находился подле своей супруги, когда пришла его мать и попыталась увести его под предлогом того, что ему нечего там делать:
«Когда королева Маргарита увидела, что мать уводит короля, она вскричала: «Увы! Вы не даете мне поглядеть на моего господина ни живой, ни мертвой». И она лишилась чувств, и подумали, что она умерла; и король, решив, что она умирает, вернулся; и её с великим трудом привели в чувство»84.
О неприязни между двумя этими женщинами, казалось, знал весь двор; поэтому Жуанвиль был весьма удивлен и даже не поверил своим глазам, когда увидел, как горевала Маргарита, получив известие о смерти Бланки:
«Ведь умерла женщина, которую вы ненавидели больше всего, а вы по ней так скорбите!»85.
Впрочем, смерть королевы-матери мало что изменила в отношениях между супругами. Гораздо важнее для их семьи был обет Людовика Святого о принятии креста, данный им во время тяжёлой болезни, ещё задолго до смерти матери. В Святую землю супруги отправились вместе.
Участвуя в крестовом походе, рыцарь давал обет паломника и фактически принимал статус клирика86. В это понятие входил и отказ от всех плотских соблазнов, в том числе и от женщин. Людовик, который и во Франции был излишне благочестив и не терпел всяких излишеств, в Святой земле требовал от крестоносцев вести праведный и скромный образ жизни, дабы иметь возможность очиститься от своих грехов. Вспомним, что сам Жуанвиль намеренно демонстрировал, что у него нет никаких порочащих связей:
«Мое ложе в шатре было установлено таким образом, чтобы никто не мог войти в шатер, не увидев меня лежащим на кровати; и я так сделал, дабы отвести все дурные подозрения относительно женщин»87.
Так что если во Франции мужа у Маргариты отнимала Бланка, то во время крестового похода король целиком посвятил себя Богу и священной войне. По-видимому, большую часть времени, проведённого в Египте, королева была предоставлена сама себе. Это подразумевало и то, что в тяжёлой ситуации она могла рассчитывать только на собственный ум и решительность.
После взятия крестоносцами Дамьетты король передал управление городом Маргарите, которая была тогда в положении, а сам ушёл с войсками к Каиру. Это время стало настоящим испытанием для королевы, поскольку на неё, кроме забот о благополучном рождении ребёнка, ложились все тяготы по управлению городом. Особенно тяжело стало в апреле 1250 года, когда за три дня до родов королева получила известие о том, что её муж попал в плен к арабам. Можно представить себе её состояние, ведь она с минуты на минуту ожидала, что в город ворвутся враги.
«<…> всякий раз, когда она засыпала в постели, ей казалось, что вся комната полна сарацин, и она кричала: «Помогите, помогите!». И опасаясь, как бы не пострадал ребёнок, коим она была тяжела, она клала подле своего ложа престарелого рыцаря в возрасте восьмидесяти лет, державшего её за руку. Каждый раз, когда королева вскрикивала, он говорил: “Мадам, не бойтесь, я здесь”»88.
Впрочем, несмотря на свой страх, королева проявила в этой критической ситуации необычайную выдержку и мужество. Она была настолько решительно настроена отстоять честь мужа, что во время родов приказала тому самому пожилому рыцарю, которого клала вместе с собой, отрубить ей голову, если сарацины возьмут город. Рыцарь, восхищённый такой решимостью, ответил:
«Будьте уверены, я сделаю это охотно; ибо я уже много думал о том, что убью вас, прежде чем они нас возьмут в плен»89.
Пользуясь статусом своего супруга и своей популярностью среди рыцарей и других подданных, Маргарита фактически управляла городом на правах суверена. Однако уважение к королеве не могло помешать горожанам и отрядам итальянских наёмников, не меньше её напуганным угрозой вторжения арабов, бросить всё и разбежаться в разные стороны.
«В тот же день, как она разрешилась, ей сообщили, что люди из Пизы, Генуи и другие простые люди собираются бежать. На следующий день после родов она всех призвала к своему ложу, так что заполнилась вся комната, и сказала им: “Сеньоры, из любви к Господу не покидайте этот город; ибо вы видите, если он падет, погибнет монсеньор король и все те, кто попал в плен. А если вам не угодно, то проникнитесь жалостью к этому созданию, лежащему здесь, и подождите, пока я не встану на ноги”»90.
Чтобы хоть как-то убедить людей остаться, королеве пришлось скупить все продукты в городе и взять всех жителей на королевское довольствие. Жуанвиль указывает и точную сумму её расходов: триста шестьдесят тысяч ливров (не забудем, что в то же время она выплачивала султану колоссальный выкуп за пленного короля). Однако на этом её мучения не закончились: по договору Дамьетту нужно было сдать арабам, поэтому Маргарите пришлось подняться до срока и отправиться в Акру ожидать короля. При этом Жуанвиль не упоминает хотя бы одного случая, когда бы она пожаловалась на свою долю: властная и мужественная королева, она была на удивление покорной своему мужу супругой.
Политика, постоянные военные операции, наконец, сарацинский плен – все эти обстоятельства приводили к тому, что супруги мало времени проводили вместе, да и виделись довольно редко. Однако это вовсе не означает, что всё это время у них не было интимных отношений. Известно, что, пока они находились в Святой земле, Маргарита Прованская родила троих детей, двоих мальчиков (Жана-Тристана и Пьера) и девочку (Бланку). Более того, интересен тот факт, что на миниатюре из французской рукописи XV века, представляющей Людовика Святого и его супругу, художник изобразил Маргариту беременной – такой, по мнению потомков, была королева. Всего же у Людовика Святого и Маргариты Прованской было одиннадцать детей, имена которых нам известны, — шесть мальчиков и пять девочек.
В то же время «Книга благочестивых речений и добрых деяний…» даёт нам несколько иную картину отношений между супругами. Жуанвиль достаточно хорошо знал короля и имел возможность давать объективные оценки поведению своего друга. Как мы видим из текста, Людовик IX был совсем не семейным человеком и был настолько равнодушен к своей жене и детям, что даже сам хронист порицал в нём эту холодность:
«<…> за пять лет, что я находился подле него, ни я, ни кто-либо другой не слыхали, чтобы он вспоминал о королеве или своих детях; и нехорошо, как мне кажется, быть столь чужим своей жене и детям»91.
Более того, биография Людовика в нескольких местах упоминает о том, что король иногда совсем не считался с опасностью, грозившей его семье в трудной ситуации, и без всякого страха рисковал их жизнями. Проявление заботы или внимания по отношению к жене и детям было для короля крайней редкостью. Раз, по пути назад во Францию крестоносцы проплывали мимо острова Пантенеле, и Людовик по просьбе королевы отправил туда три галеры, чтобы набрать фруктов для их детей. Однако это проявление внимания было скорее исключением, чем правилом; в большинстве случаев король оставался холоден к супруге. Так, например, когда она прибывала в Сайетту, навстречу ей выехал один Жуанвиль, Людовик же приезд Маргариты проигнорировал и лишь после вскользь осведомился у своего друга о том, хорошо ли чувствуют себя жена и ребёнок92.
Зато другой ряд эпизодов свидетельствует о том, что между шампанским сенешалом и королевой существовали достаточно тёплые дружеские отношения, и они общались, что называется, «на короткой ноге». Когда Жуанвиль отправился в паломничество к Тортозской богоматери, король наказал купить ему «сто кусков камлота различных цветов, дабы поднести кордельерам»93, ни слова не упомянув о своей супруге. Во время паломничества рыцари заехали к антиохийскому князю, преподнёсшему им в дар святые мощи, слух о которых распространился с невероятной быстротой. По возвращении Жуанвиль решил послать четыре куска камлота в подарок королеве и отправил к ней своего рыцаря. Торжественно обёрнутый в белую ткань, камлот вступил в покои Маргариты; и та, решив, что это святые мощи, опустилась на колени перед нёсшим их рыцарем, а тот – перед ней. Тогда она обратилась к нему:
«”Встаньте, сир рыцарь, ведь вы несете мощи и не должны опускаться на колени”. Но рыцарь ответил: “Мадам, это не мощи, а камлот, который посылает вам мой господин”. Услыхав это, королева и её дамы рассмеялись; и королева сказала рыцарю: “Передайте своему сеньору, что я желаю ему недоброго дня, за то, что заставил меня опуститься на колени перед его камлотом”»94.
Какую же оценку можно дать семейной жизни королевы Маргариты, какой она предстаёт перед нами по хронике Жуанвиля? С одной стороны, это был идеальный супружеский союз, где каждая из сторон выступала как обладающая самостоятельным политическим весом фигура, где супруга, способная родить достойное потомство, оставалась верна своему мужу и в любой момент была готова поддержать его не только словом, но и делом. В то же время, в этом союзе, безусловно, было больше заботы о государстве, чем о детях или друг о друге, больше политики, чем любви и простого семейного счастья…
Заключение
Ознакомившись с общей моделью семейной жизни знатных дам по Жуанвилю, можно сделать вывод, что общие положения, сформулированные в литературе, не всегда разнятся с реалиями, представленными в источнике.
В XII-XIII вв. можно наблюдать укрепление положения женщины в обществе и возрастание её роли в управлении хозяйством, происходившее в том числе через систему матримониальных отношений. Рост взаимного доверия в семье приводит к тому, супруги всё чаще совместно решают финансовые дела и осуществляют владение; с правом становиться наследницей знатная дама получила возможность владеть своим небольшим капиталом, вести самостоятельные сделки. Особое влияние на раскрепощение женщины оказали крестовые походы, которые способствовали обретению ими всё большей свободы и независимости от мужа, но пагубно сказывались на институте брака и взаимоотношениях супругов, что, в конечном счёте, порой приводило к развалу семьи.
В целом детали из повествования Жуанвиля свидетельствуют об улучшении имущественного и экономического положения знатной женщины во Франции указанного периода. Однако экономическая самостоятельность супругов не могла не сказаться на их семейных отношениях; так, большинство браков в высшем обществе того времени были именно политическим, а не семейным союзом.
В заключение следует добавить, что данная тема, далеко не исчерпанная в рамках данной работы, ещё ждёт своих исследователей; а привлечение дополнительных материалов и новых источников помогло бы открыть новые подробности в семейной жизни знатных дам в средневековой Европе.