Судебный процесс после Судебной реформы 1864 года до 1917 года

     Это есть восстановление старого состязательного  процесса с некоторыми (впрочем, существенными) изменениями: все изменения клонятся к сообщению судье более активной роли при борьбе сторон, так как «на судах много дают лишнего говорить»⁵ - тогда введена форма прошений по пунктам, стеснение сторон в сроках явки к суду.

     «Суд  по форме» должен был иметь применение во всех невоенных судах, в том числе уголовных: «все суды и розыски имеют по сей форме отправляться не надлежит различать как прежде бывало один суд, другой розыск, но только один суд»⁶ . Некоторые главные постановления суда по форме не применяются, однако, к делам об измене, «злодействе», оскорблении величества и бунте (ст. 5).

     «В 1724 г. действие «процессов» и «формы суда» распределено по отношению ко всем судам империи так: последняя должна действовать при решении гражданских дел («партикулярных»), первые в делах уголовных («доносительных и фискальных»). 3 мая 1725 г. сенат истолковал, что под названием "злодейства" разумеются преступления против веры, убийство, разбой, татьба»⁷. 

     Итак, общее значение суда по форме исчезло; к этому привели практика и  последующие узаконения: с одной стороны, воинские «процессы» реципированы для невоенных судов, с другой - найдено было невозможным руководствоваться в уголовных судах «судом по форме». Однако такая двойственность форм процесса (гражданского уголовного) не удержалось: как узаконения так и практика решительно склонялись в сторону инквизиционного процесса. Крайним стеснением действий сторон, расширением произвола судей, отсутствием установления сроков для постановки приговоров и, наконец, несогласованием и противоречием своих постановлений с постановлениями Воинских процессов указ о форме суда  произвёл полнейшую дезорганизацию в области судопроизводства, вследствие чего- беспорядки, которые не могли иметь ничего общего с целями правосудия.

     Поводя  итог уголовному судопроизводству Петра I : если в законах допетровской эпохи еще нет четкой схемы применения той или иной формы процесса, то в петровском законодательстве она хорошо прослеживается. Однако все усилия Петра I были сосредоточены не на упорядочении всего комплекса вопросов уголовного судопроизводства, а на модернизации отдельных его институтов.  

1.2. Уголовная политика  Екатерины Великой.

     Следующий существенный шаг в развитии уголовно-процессуального  законодательства был сделан Екатериной II.  В «Наказе Уложенной комиссии» 1767 г. Екатерина II посвятила судопроизводству немало места, причём высказала мысли и воззрения, ничего общего не имеющие с теми принципами, которыми было проникнуто предшествующее  законодательство. Екатерина II предписав руководствоваться «формою суда», тем не менее тут же отменила устное судоговорение и ввела письменное производство (для судных комиссий, учреждаемых за счет обвиняемых). Замечательно, что и депутаты Екатеринской комиссии не одобряют состязательный процесс, как он установлен в «форме суда»; но это и неудивительно, ибо от состязательного процесса осталась, действительно, только форма, которая лишь усложняла и удлиняла процесс, между тем как самые дела решались по инквизиционному усмотрению судей. Распределение при Екатерине II гражданского и уголовного суда по двум палатам не привело к установлению двойственного процесса. «Форма суда» постепенно забывалась. «Наказ» совершенно изменяет точку зрения на подсудимого, господствовавшую в Воинском уставе, который относился с явной враждебностью к подсудимому и, так сказать, был предубежден против него, видя в нём уже преступника до обвинения, «Наказ», напротив, относится к обвиняемому вполне гуманно и заботится о том, чтобы не мог пострадать невинный.

     Доказательства  в «Наказе» делятся на две категории: на совершенные и несовершенные. (Гл. X. ст. 176.)⁸   К числу доказательств относятся: показания свидетелей, присяга и собственное признание подсудимого. Степень доверия к показанию свидетеля должна находиться в зависимости от отношения его к подсудимому. Что касается до присяги, то она признаётся «Наказом», но её советуют  употреблять очень редко. Пытке императрица посвящает несколько статей, где приводит аргументы против неё (Гл. X. ст. 193-197):

1. Человека нельзя наказывать прежде его осуждения, между тем пытке подвергают лиц, виновность которых ещё не доказана. Кроме того, пытаемый, вследствие боли, не властен в том, что говорит, и, из желания избавиться от мучений, может признаться в совершении преступлений, которых в действительности никогда не совершал .

2. Пытка, употребляемая для разъяснения противоречий в показаниях обвиняемого, также не имеет смысла, потому что «противоречия, столь обыкновенные у человека, пребывающего в спокойном духе, естественно должны умножиться у человека, находящего в состоянии пытаемого» ⁹ .

3. Производить пытку для открытия того, не совершил ли обвиняемый ещё других преступлений, также не достигает никакой цели по нижеизложенным причинам. « Сей поступок,- говорит «Наказ»,- будет основан на следующем рассуждении: ты виноват в одном преступлении, так может быть ещё сто других беззаконий сделал; следуя законам, станут тебя пытать и мучить не только за то, что ты виноват, но и за то, что ты может быть ещё гораздо больше виновен» ¹⁰.

4. Обыкновенно, пытают обвиняемого также и для того, чтобы он выдал своих сообщников, но раз признано, что пытка не может служить к познанию истины, то и в этом случае она не достигает своей цели, так как пытаемый, под влиянием боли, может наговорить на лиц, ни в чём не виновных. Наконец, у суда есть достаточно других средств для открытия сообщников и помимо пытки.

     Довольно  любопытны мысли Наказа касательно ареста. Наказ определяет его как  наказание, «которое ото всех других наказаний тем разнится, что, по необходимости, предшествует судебному объявлению преступления». Впервые в российской истории было сформулировано общее определение правонарушения и раскрыты основные признаки преступления (противоправность, виновность, вред), предпринята попытка разделения преступления и проступка.

     Далее Екатерина  II, создав сложную, но достаточно четкую систему уголовных судов, принятием «Учреждения для управления губерний» ¹¹  от 7 ноября 1775 г. , тщательно регламентировала формы их деятельности. Особенно подробно в этом законе рассмотрена многоинстанционная система обжалования приговоров и решений. Верховным кассационным судом оставался Сенат. Более четко наметилось отделение гражданского судопроизводства от уголовного, путем создания специальных уголовных и гражданских судебных органов.

     Так, по Учреждению о губерниях 1775 г. были организованы следующие судебные органы: «для дворян уездный суд (низшая инстанция), состоявший из уездного судьи и двух заседателей, избранных дворянством уезда и утвержденных губернатором; верхний земский суд (один на губернию), являвшийся апелляционной и ревизионной инстанцией для уездного суда. Он делился на 2 департамента – уголовных и гражданских дел, каждый из которых состоял из председателя, назначавшегося императрицей по представлению Сената, и пяти заседателей, избиравшихся дворянством.

     Свой  сословный суд получили и городские жители. Для них низшей инстанцией, состоявшей из двух бургомистров и четырех ратманов, избиравшихся купцами и мещанами уездного города сроком на три года, стал городовой магистрат. Губернский магистрат (одни на губернию) был апелляционной и ревизионной инстанцией для городовых магистратов. Как и верхний земский суд, он состоял из двух департаментов уголовного и гражданского, во главе которых стояли председатели, назначавшиеся Сенатом. Они решали дела коллегиально вместе с тремя заседателями, избиравшимися купцами и мещанами губернского города.

     Государственные крестьяне судились в Нижней расправе (суд низшей инстанции), состоявшей из судьи, назначенного губернским правлением из чиновников, и из восьми заседателей, избранных крестьянами. Верхняя расправа выполняла роль апелляционной и ревизионной инстанции для нижних расправ. В двух ее департаментах уголовном и гражданском действовали председатели, назначаемые Сенатом, и но пять заседателей, избранных самими крестьянами.

     Как видим, новая судебная система на уровне высших инстанций отделила уголовный суд от гражданского. Это же правило преследовалось в создании двух высших апелляционных и ревизионных инстанций – палат уголовного и гражданского суда, поставленных над всеми судебными местами губернии. Императрица назначала в каждую палату председателя, а Сенат двух советников и двух асессоров»¹².

     Однако  на практике Екатерина II далеко не преобразовала  судопроизводство так, как об этом писала в Наказе. В сущности, всё осталось по-старому, и единственно, что сделала императрица в области процесса, это:1) отделила следственную часть от судебной, поручив её полиции, 2) организовала суд равных путём учреждения сословных судов и 3)ограничила применение пытки. Были упорядочены : апелляционное судопроизводство и ревизионный порядок пересмотра уголовных дел. Сущность ревизионного порядка определена ст. 108 Учреждения о губерниях. Вот что гласит названная статья: « ревизия уголовных дел ничто иное есть, как прилежное рассмотрение, произведено ли дело порядочно и сходственно с законами, сколь для оправдания невиновности,  столь для проведения в ясность преступления»¹³. В отличие от апелляции дело в ревизионном порядке поступало из низших в высшие суды не по инициативе подсудимого, а на основании закона.

Итак, при  Екатерине II произошли серьезные изменения в организации судебной системы, но они почти не затронули процесса. 
 

1.3. Уголовное судопроизводство  первой половины XIX в. 

     Последние существенные изменения в дореформенный  уголовный процесс были внесены после издания в первой половине XIX века Свода законов, в котором данным вопросам была посвящена книга «О судопроизводстве по преступлениям».  « Так, первый УПК Российской Империи 1832 г. назывался «О судопроизводстве по преступлениям», и им в обязанность полиции вменялось собирание доказательств, открытие и обличение виновных, предписывалось вести следствие с возможной скоростью, полнотой и ясностью.

Производство  уголовных дел подразделялось на следствие, суд и исполнение. При  этом следствие и исполнение приговоров находились в руках полиции. Следствие проводилось полицейскими чиновниками и подразделялось на предварительное и формальное. Судебное разбирательство было письменным, негласным и базировалось на доказательствах, собранных в процессе следствия. Суд не производил повторный допрос никого кроме обвиняемого, а в некоторых случаях мог не допрашивать и его. Члены суда знакомились с делом посредством выписок.

     По-прежнему главенствующее положение занимала формальная теория доказательств, сковывающая инициативу суда. Оставалось деление доказательств на совершенные и несовершенные. Совершенными считались те, которые однозначно указывали на виновность обвиняемого. Важнейшим из них считалось признание обвиняемого. Однако, в условиях, когда из процессуальных действий была исключена пытка, добиться его стало гораздо трудней. К несовершенным доказательствам относились такие, которые оставляли сомнение в совершении преступления»¹⁴.

          Разработка нового уголовно-процессуального  закона была начата при Александре I .  II отделение¹⁵  под руководством М.М. Сперанского приступило к подготовке проекта «Устава судопроизводства по преступлениям и проступкам». Результатом работы II отделения стал Проект о следствии, разработанный совместно с Министерством юстиции в 1837 году. Сознавая, что нельзя не внести никаких изменений в порядок расследования, авторы говорят, очень глухо, правда, о правах обвиняемого, предлагают ввести постоянный институт депутатов от сословий для участия в производстве расследования и проч.Проект утверждён не был. Отметим, что инквизиционный порядок в них оставался неизменным как при расследовании, так и при рассмотрении дела в суде. Резкое обострение классовой борьбы в конце первой половины XIX века и возникновение революционной ситуации вновь поставили вопрос о необходимости улучшения деятельности судебных и следственных органов. В 1859 году был составлен так называемый «Устав судопроизводства по преступлениям и проступкам» , который мыслился в качестве процессуального дополнения к Уложению о наказаниях уголовных и  исправительных 1845 года. Документ мало чем отличался от упомянутого выше Проекта о следствии 1837 г. Новым было только то, что обвиняемому в завершающей стадии предварительного расследования предоставлялось право приглашать защитника и родственников. В основу нового судопроизводства были положены следующие начала:1) концепция формальных доказательств отменяется, а помещаемые в судебных уставах правила о силе доказательств должны служить только руководством при определении вины или невиновности подсудимых по внутреннему убеждению судей, основанному на совокупности обстоятельств, обнаруженных при производстве следствия и суда; 2) приговор может  быть или осуждающим, или оправдывающим подсудимого. Оставление в подозрении не допускается.

     Первый  шаг в проведении судебной реформы  был сделан еще до 1861 г. Это было принятие Закона « О судебных следователях» (май 1860 г.), в соответствии с которым  впервые в России учреждался институт судебных следователей, независимых  от административной власти. Одной из причин реформы была, безусловно, неудовлетворительная работа полиции. «Недостатки проводимого полицией предварительного расследования были настолько очевидны, что передача следствия органам юстиции могла быть осуществлена еще в условиях дореформенной судебной системы»¹⁶.  Однако, исследователи отмечают и другую причину. Существовавшее в правительстве сильное опасение, что введение нового положения будет сопровождаться народными волнениями и нарушением общественного порядка  вынудило царскую власть одновременно с выработкой основных принципов освобождения крестьян от крепостной зависимости приступить к созданию административного механизма, который бы позволил в случае необходимости административными мерами восстановить нарушенный общественный порядок и удержать реформу в соответствующих рамках. Идея отделения предварительного следствия от полиции возникла в Главном комитете по крестьянскому делу в связи с поиском средств и методов усиления исполнительной функции полиции. Ибо полиция рассматривалась как приоритетное средство государственного управления в период крестьянской реформы. Изучив положение земской полиции в соответствии с поставленными верховной властью задачами, комиссия пришла к выводу, что ее эффективность может быть повышена в результате резкого сокращения объема выполняемых ей функций, в первую очередь хозяйственно-распорядительских, судебных, следственных.

            Одну из главных ролей в  учреждении института судебных  следователей было суждено сыграть Н.И. Стояновскому. Приступив к работе в комиссии с октября 1859 г., он фактически принял на себя весь труд по отделению предварительного следствия от полиции. В отличие от предшествующих проектов, содержащих механическое освобождение полиции от следственной функции, Стояновский на основе обобщения опыта западных стран рассматривал этот вопрос с точки зрения научно-теоретических положений о формах судопроизводства, судебном характере предварительного следствия, границах и значении стадий уголовного процесса и т.д.

     К марту 1860 г. Стояновский подготовил проект «Учреждение следственных судей», который 3 апреля 1860 г. был направлен в Государственный совет. Проект был принят без существенных изменений, поменялось только название следственных чиновников, вместо следственных судей они были названы судебными следователями, исходя из того, что они должны не судить, а только собирать данные. 8 июня 1860 г. император утвердил Учреждение судебных следователей, а также Наказ судебным следователям и Наказ полиции о производстве дознания по происшествиям, могущим заключать в себе преступления и проступки.