Судебный процесс после Судебной реформы 1864 года до 1917 года

     Способом  обжалования окончательных приговоров (то есть постановленных окружным судом с присяжными заседателями, судебной палатой с сословными представителями и съездом мировых судей) являлась кассация. Кассационное рассмотрение жалоб и протестов проводили департаменты Сената. Приговор подлежал отмене: в случае явного нарушения прямого смысла закона или неправильного его толкования, нарушения процессуальных норм (обрядов и форм судопроизводства), и дело отправлялось в новый суд или в тот, который постановил приговор, но теперь должен был пересмотреть дело в другом составе присутствия. В других случаях Сенат мог отменить приговор лишь частично. Так, приговор, вынесенный судом присяжных, отменялся только в отношении постановления коронного суда и не затрагивал вердикта присяжных. Дело передавалось в новый состав коронного суда вместе с разъяснениями Сената, где нарушен закон и как его надо понимать.

     После этого приговор вступал в законную силу и подлежал исполнению. Оправдательный приговор исполнялся сразу по объявлении краткой его резолюции. Из правила о немедленном исполнении приговора о наказании допускались изъятия в отношении больных, которым давалось время для выздоровления, беременных женщин (40 дней после родов), женщин, приговоренных к ссылке, которые питали грудью младенцев (до достижения ими 1,5-годовалого возраста). Приговоры о лишении прав состояния лиц из дворянского сословия и чиновников, имевших чин, подлежали представлению на высочайшее имя. Это же правило касалось их жен и вдов, пользовавшихся правами дворянства по чинам и орденам мужей. «Император рассматривал и дела нижних чинов (солдат и других), если суд лишал их некоторых высших знаков отличия: серебряного темляка (тесьмы с кистью, прикрепляемых к эфесу холодного оружия), военного ордена, ордена Св. Анны, золотой или серебряной медали за спасение погибавших или за усердие»²⁵.  Дела поступали к императору, если суд ходатайствовал о смягчении наказания в размере, выходящем из пределов его власти, или о помиловании преступника.

     Исполняли приговор разные органы власти. Прокурор отдавал соответствующие распоряжения, наблюдал за их исполнением; полиция занималась отправкой осужденных в места заключения и взятие их под стражу; губернское правление отдавало распоряжение о взятии в казну или опеку их имущества, формировало партии каторжан и ссыльных; духовное ведомство снимало с осужденных духовный сан или степень священства; судебные приставы производили денежные взыскания как наложенные в наказание, так и присужденные в удовлетворение потерпевшим вреда и убытков.

     Перед совершением смертной казни осужденным разрешались свидания с родными. Обязательной была исповедь и святое причащение духовного лица соответствующего вероисповедания. Духовное лицо сопровождало осужденного на место казни и оставалось при нем до исполнения приговора. Осужденного отправляли к месту казни на возвышенных черных дрогах, окруженных воинской стражей, в арестантском платье с надписью на груди о роде его вины, а если это был убийца отца или матери, то и с черным покрывалом на лице. Секретарь суда на месте казни зачитывал приговор во всеуслышание, затем палач возводил осужденного на эшафот.

     Преступник, приговоренный к лишению всех прав состояния и ссылке в каторжные  работы или на поселение, выставлялся на эшафот к черному позорному столбу и оставался в таком положении в течение 10 минут. Над дворянином при этом переламывалась шпага. Обратно, к месту заключения, его везли уже в обычной повозке. Если по решению императора смертная казнь заменялась политической смертью, это решение объявлялось преступнику на эшафоте после позорной казни. Обряду публичной казни не подвергались осужденные на каторгу или на поселение несовершеннолетние и старцы свыше 70 лет.

     Расходы на производство уголовных дел оплачивала казна. Но при исполнении приговоров некоторые расходы возмещались с тех, на кого они были обращены судом: на путевые расходы следователей, вознаграждение свидетелей, экспертов. «Свидетели, к примеру, если они прибывали в суд из мест, расположенных далее 15 верст от места его нахождения, получали на путевые расходы (по 3 копейки за версту) и суточные (по 25 копеек в день)»²⁶.  Правда, оплата имела место только по требованию свидетеля. Копии протоколов, приговоров и других бумаг оплачивались за счет лиц, участвующих в деле.

Таков был в общих чертах уголовный  процесс в пореформенной России.

     Образцом  для построения процесса по общеуголовным  делам послужил «Французский Кодекс» 1808 г. В нем характерно разделение производства на предварительное следствие, негласное, находящееся под сильным влиянием прокурора, и судебное разбирательство, в котором в порядке гласного и устного состязания между прокурором и подсудимым с защитником проводилась проверка судом всех доказательств и выносился приговор. Однако составители «Устава Уголовного судопроизводства» внесли в него ряд поправок, смягчивших резко розыскной характер предварительного расследования французского процесса.

              Расследование дела было поручено  судебному следователю, который,  хотя и не имел формального звания судьи, как во французском законодательстве (выше уже отмечалось, почему оно было отвергнуто), но находился, однако, в организационном и процессуальном подчинении окружного суда, а не прокурора.

Само  принятие следователем к своему производству уголовного дела считалось как бы актом судебным, поэтому начатое следователем производство по делу не могло быть прекращено прокурором.

             Следствие было обязательно по  всем делам о тяжких преступлениях,  подсудным окружному суду или  судебной палате (ст. 249 Устава уголовного судопроизводства).

Устав уголовного судопроизводства нигде  не говорит об участии сторон в  предварительном следствии. Однако, он допускал некоторую активность участвующих в деле лиц, потерпевшего, гражданского истца т обвиняемого. «Так, следствие могло быть начато следователем и без предварительного полицейского дознания по жалобе потерпевшего. Обвиняемый имел право присутствовать при всех следственных действиях, и лишь в случае необходимости следователь первоначально допрашивает свидетелей в отсутствие обвиняемого. Протоколы таких допросов должны быть прочитаны обвиняемому, и он может просить о предложении свидетелям дополнительных вопросов, а также предоставлять доказательства в опровержение собранных против него улик. На все действия следователя обвиняемый может приносить жалобы, которые должны быть немедленно представлены в суд и рассмотрены им. Такими же правами пользуются на предварительном следствии потерпевший и гражданский истец. Ходатайства всех этих участников процесса, отстаивающих противоположные интересы, и составляют элемент состязательности предварительного следствия по Уставу Уголовного судопроизводства, несколько смягчающий его инквизиционный характер»²⁷.

             В руках полиции было оставлено  первоначальное дознание, которое чины полиции проводили под руководством прокурора. Кроме того в некоторых случаях следователь мог быть временно заменен полицейскими чиновниками согласно ст. 258 Устава для производства неотложных следственных действий.

             Хотя следователь в дисциплинарном отношении был подчинен надзору только со стороны суда и считался на правах члена суда несменяемым, на деле он сильно зависел от прокуратуры. Дальнейшее продвижение следователя по служебной лестнице зависело от характеристики, даваемой ему обычно прокурором окружного суда.

     Несменяемость следователя на практике тоже превратилось в фикцию. Вместо того, чтобы представлять кандидата на пост судебного следователя к назначению его высочайшим приказом, что делало его несменяемым, министр юстиции в соответствующих случаях стал «причислять к министерству» этих кандидатов, а затем своим приказом «командировать их к исполнению должности следователя» в определенный участок. Таким образом, лицо. назначенное приказом министерства, не было уже несменяемым «судебным следователем» и могло уже в течении ряда лет оставаться «исполняющим обязанности» следователя. Этим путем очень быстро было покончено с существованием независимых от прокуратуры судебных следователей. «О широте применения такого порядка свидетельствует тот факт, что к 1898 г. из 1487 судебных следователей России только 154 пользовались судейской несменяемостью»²⁸. Все это позволило А.А. Головачеву спустя десять лет после реформы дать ей такую жесткую оценку: «... можно положительно сказать, что учреждение судебных следователей не принесло ровно никакой пользы. Это было не учреждение новых судебных должностей, а просто увеличение числа новых становых приставов, специально предназначенных для производства следствий»²⁹.

             Оконченное предварительное следствие направлялось к наблюдавшему за его производством товарищу прокурора, который либо составлял обвинительный акт, либо заключение о прекращении дела. В дальнейшем прохождение дела могло быть двояким. Если дело было подсудно окружному суду без участия присяжных заседателей, оно вносилось прокурором непосредственно в этот суд. Если же дело было подсудно окружному суду с участием присяжных заседателей, то оно пересылалось прокурору следственной палаты, который передавал дело на рассмотрение закрытого заседания всех членов уголовного департамента судебной палаты.

             В стадии подготовки дела к  слушанию прокурор имел преимущество  перед обвиняемым: суд не мог отказать ему в вызове любых свидетелей; соответствующие ходатайства обвиняемого суд мог удовлетворить или нет.

             Судебное разбирательство было  построено по французскому типу  с обязательным участием государственного  обвинителя - прокурора (кроме дел  частного обвинения). В отличие  от французского порядка судебное следствие начиналось оглашением обвинительного акта без вступительной речи прокурора.

             В судебном состязании, кроме  прокурора, принимали участие  гражданский истец (потерпевший), обвиняемый и его защитник. По  закону они пользовались в  ходе судебного заседания и прений сторон одинаковыми процессуальными правами: представлять доказательства, отводить судей, присяжных и экспертов, задавать вопросы допрашиваемым лицам и др.

             По окончании судебного следствия  суд выслушивал заключительные прения сторон, названные так в законе, потому, что они должны были подвести итог всем проверенным в суде доказательствам. Прения состояли из обвинительной речи прокурора (или частного обвинителя), объяснений гражданского истца и защитительной речи защитника или объяснений подсудимого.

             В науке того времени дискутировался  вопрос о роли прокурора в  судебном процессе. Так, Н.А. Буковицкий указывал, что прокурор - не судья, он должен во всех случаях поддерживать обвинение и не обязан выискивать доказательства, свидетельствующие в пользу обвиняемого. Ему возражал А.Ф. Кони, считавший, что «прокурор есть говорящий публично судья», поэтому прокурор обязан с полным беспристрастием приводить в своей речи все обстоятельства, говорящие в пользу обвиняемого. Однако, и он вынужден был признать, что практика свидетельствует об обратном.

             По делам рассматриваемым без  присяжных заседателей, стороны  в своих речах касались не  только вопроса о доказанности  преступления подсудимого, но  и выдвигали свои соображения о размере наказания.

             Иным был порядок разбирательства  дел с участием присяжных заседателей.  Присяжным заседателем могло стать лицо в возрасте от 25 до 70 лет, обладающее цензом оседлости. (ст. 81 Учреждения судебных установлений). Для выборов присяжных составлялись общие списки, в которые включался широкий круг лиц. Существовали и исключения. В списки не могли быть внесены: военные, священники, учителя, прислуга и наемные рабочие (ст. 85).

             Каждая сессия суда с участием присяжных заседателей начиналась с торжественного приведения их к присяге, разъяснения председателем суда их обязанностей, правил о силе приведенных доказательств, «законов о свойствах рассматриваемого преступления» и предупреждения их против «всякого увлечения в обвинении или оправдании подсудимого». На сессию вызывалось 30 заседателей по заранее составленному путем жеребьевки сессионному списку. Перед началом каждого дела стороны могли отводить заседателей из предъявленного сессионного списка, при этом они не были обязаны приводить какие-либо мотивы отвода (ст. 655 «Устава Уголовного судопроизводства»). Прокурор (или частный обвинитель) имел право отвести не более шести заседателей, подсудимый или подсудимые - не более двенадцати (ст. 656). По закону 1884 г. это широкое право на отвод было сужено. Как обвиняющая, так и защищающаяся сторона могли отвести не более трех заседателей каждый. Такое изменение ст. 656 Устава объяснялось желанием уравнять права сторон.

               Скамья присяжных по каждому делу составлялась путем жребия, выбиралось 12 присяжных (2 являлись запасными) и из них один старшина. Присяжные в зале заседания находились отдельно от коронного состава суда. Они имели право в ходе судебного следствия задавать вопросы допрашиваемым лицам и участвовать в осмотре вещественных доказательств, просить у председателя суда разъяснений по различным вопросам и вообще всего для них непонятного. Решение всех процессуальных вопросов производилось только коронным составом суда.

     Функцией  присяжных заседателей было только решение вопроса о виновности подсудимого на основании установленных в ходе суда доказательств. Закон не требовал от присяжных мотивировки их решения. Оно выносилось в форме вердикта, то есть ответа на вопрос о виновности. Для облегчения присяжными выполнения их функции закон возлагал на председательствующего в суде обязанность дать присяжным перед уходом их в совещательную комнату, то есть после выслушивания прений сторон и последнего слова подсудимого (резюме). При этом председатель не имел права высказывать своего личного мнения о виновности или невиновности подсудимого.