Возникновение и развитие парламента в Англии

     В январе 1265 г. Симон де Монфор пошел  еще дальше, пригласив в парламент, кроме рыцарей, по 2 представителя  от наиболее значительных городов страны, признавая тем самым их возросшее политическое значение. Все эти меры нового правителя Англии диктовались необходимостью заручиться прочной поддержкой рыцарства и городов в обстановке, когда большинство баронов, вскоре после битвы при Льюисе, стали переходить на сторону графа Глостерского и принца Эдуарда.

     Повседневные  мелкие местные антифеодальные выступления  крестьян, происходившие в XIII в., беспокоили феодалов и толкали их на поддержку  центральной власти. Тем более  их должно было встревожить массовое участие крестьянства в военных столкновениях конца гражданской войны. В атмосфере политической анархии и почти полного бездействия центральной и местной администрации, легко можно было ожидать, что массы крестьянства перейдут от нападений на земли роялистов, осуществляемых под руководством вождей «лишенных наследства», к открытым крестьянским восстаниям, направленным против феодалов вообще. Затяжка борьбы внутри класса феодалов грозила именно этой опасностью, перед лицом которой все участники этой борьбы вынуждены были поспешить с соглашением.

     После 9-летних войн и раздоров для английского  класса феодалов наступил длительный период соглашений. Первым из этих соглашений был Кенильвортский приговор 20 декабря 1266 г. В этом документе король отказался от произведенных конфискаций земли у сторонников Симона де Монфора, согласившись на выкуп этих земель их прежними владельцами.

     Спустя  несколько месяцев — в ноябре 1267 г.— был издан Мальборосский статут, который почти без изменений воспроизводил латинскую версию Вестминстерских провизий. Он являлся откровенной уступкой рыцарству и высшим слоям фригольдеров и, напротив, наносил известный ущерб материальным интересам и судебным правам крупных феодалов. Этот ущерб не был ничем компенсирован. Оксфордские провизии так и не были восстановлены, очевидно, потому, что они не были приемлемы ни для короля, ни для рыцарства в качестве условия нового компромисса. Таким образом, уже Мальборосский статут показал, что итогом гражданской войны, в отличие от борьбы за Великую хартию вольностей, было усиление политических позиций рыцарства и ослабление позиций баронства в стране. Созыв первых представительных парламентов 1264— 1265 гг., отразил это новое соотношение сил.

     Складывание парламента происходило постепенно, в течение 35—40 лет, последовавших  за концом гражданской войны. Только в конце 90-х гг. XIII в. он оформился  как самостоятельное постоянно  действующее учреждение. Тогда же за ним закрепилось и название «парламент» (parliamentum). До этого времени в документах и хрониках XIII в. «парламентами» назывались собрания различного типа: заседания узкого королевского совета, совета магнатов и лишь наряду с ними сословно-представительные собрания. 

     

2. Социальный  состав и политические функции парламента в конце XIII - начале XIV века

 

     Анализ  социального состава английского  парламента XIII — начала XIV в. позволяет  сделать вывод о том, что феодально-землевладельческий элемент преобладал в нем над  городским представительством.

     В среднем в тот период в парламенты приглашалось по 130 магнатов и около 74 рыцарей графств (по 2 от 37 графств Англии). Следовательно, класс феодалов страны был представлен в парламенте в среднем 204 членами. Среднее количество приглашавшихся городов в этот же период не превышало 80. Значит, в каждом парламенте обычно могло присутствовать не более 160 городских представителей. Это соотношение еще больше изменится в пользу класса феодалов, если учесть, что к его числу относились королевские советники, присутствовавшие на парламенте в количестве 30—40 человек, и что в последние годы правления Эдуарда I количество магнатов, заседавших в парламенте, значительно превышало 130 (оно достигало 150, 190 и даже 206 человек).

     Если судить по составу, представители класса феодалов должны были играть в парламенте большую роль, чем представители городов. Духовенство как сословие отсутствовало в парламенте вовсе, военное или дворянское сословие было резко разделено на две группы, а городское сословие не было изолированным и сначала по характеру приглашений, а затем благодаря совместным заседаниям сливалось с низшей фракцией дворянства.

     Значительные  противоречия внутри класса феодалов помешали ему оформиться здесь в  единое сословие — дворянство и разделили его на две сословные группы – баронство и рыцарство. Этому соответствовало отделение рыцарей от баронов и в парламенте.

     Оживленная  хозяйственная деятельность мелких вотчинников создала предпосылки  для некоторой общности их экономических  интересов с фригольдерской верхушкой, а также с высшими слоями городского населения. Этому соответствовали общий выборный характер представительства от графств и городов и последующее объединение рыцарей и горожан в палате общин.

     В официальных приглашениях на парламенты в то время цели созыва этого собрания определялись весьма различно. При этом магнаты приглашались для одних целей, а представители общин — для других.

     Первые  обычно приглашались для того, чтобы  король мог иметь с ними «совещание и обсуждение», то есть для того, чтобы обсуждать вопросы, поставленные перед ними в парламенте, и принять по ним решение. Эта формула, которая наиболее ясно выражена в приглашениях магнатам на «образцовый парламент» 1295 г., затем повторяется, иногда дословно, иногда с некоторыми вариантами, в приглашениях на все парламенты. Единообразие этих приглашений говорит о том, что в королевской канцелярии уже сложилась к концу XIII в. определенная формула вызова магнатов.

     Иначе обстояло дело с приглашением в парламент  представителей графств и городов. Пригласительные письма к представителям общин отличаются большим разнообразием. В одном случае — в приглашениях на парламент 30 мая 1306 г. — встречается — «совещание и обсуждение».

     А в приглашении на весенний парламент 1275 г. говорится только об обсуждении государственных дел с магнатами королевства. В других случаях обязанность представителей общин, указанная в приглашениях, сводится к тому, чтобы «посовещаться и дать свое согласие за себя и общину, которую они представляют, на то, что будет решено там эрлами, баронами и лучшими людьми».

     В большинстве же случаев функции  представителей общин в парламенте сводятся согласно приглашениям к тому, чтобы «исполнять то, что там будет постановлено с общего совета».

     Очевидно, в отношении представителей графств  и городов формула приглашения  в течение всего царствования Эдуарда I еще не установилась. Это  объясняется тем, что приглашение  в парламент этих представителей было делом новым, и в канцелярии еще не сложилось никаких традиций на этот счет. Таким образом, ясно, что официальная точка зрения короля и его чиновников проводила заметное различие между полномочиями в парламенте, с одной стороны, магнатов, с другой — представителей графств и городов. Ясно также, что парламент в полном составе в глазах правительства не являлся самостоятельным учреждением, призванным решать важные государственные вопросы. Он расценивался скорее как совещательный орган, мнением которого в той или иной степени интересовался король. Право принятия совместно с королем каких-либо решений признавалось только за магнатами.

     Круг  вопросов, ставившихся на сессиях  парламента, был чрезвычайно разнообразен и обширен: от вопросов о сборе очередных налогов на движимое имущество до вопросов о повышении таможенных пошлин на шерсть и кожу и объявления войны. Наконец, в парламенте занимались разбором петиций, поданных королю и его совету, и решали важные судебные дела.

     Таков был тот довольно широкий круг вопросов, которые король при различных  обстоятельствах выносил на «повестку  дня» парламентов и которые можно считать поэтому, как бы «плановыми» задачами парламента.

     Однако  все эти функции в изучаемый  период еще не превратились в специфические  функции парламента как сословного представительства. Наряду с парламентом они выполнялись другими органами феодального государства: советом магнатов, узким королевским советом, различными королевскими судами, казначейством, наконец, лично королем как главой феодального государства. Во всех своих политических функциях, кроме разрешения налогов и подачи коллективных петиций, парламент в конце XIII и начале XIV в. дублировал деятельность всех перечисленных учреждений.  

     Раздел  IV Развитие английского парламента 

1. Система парламентских  выборов в средние века

 

     К концу XIV в. членство в палате общин стало восприниматься потенциальными парламентариями не как обуза, а как привилегия.

     Избиратели  считали парламент способным  реально защищать их интересы. Соответственно и членство в палате общин было выгодно и престижно. С ростом её значимости росло и внимание к ней знати, стремившейся добиваться своих целей в парламенте не только личным своим участием, но и проведением своих ставленников на выборах.

     Другой  силой, оказывавшей давление на выборы депутатов, была королевская власть. Она могла реально влиять на состав будущей палаты общин. Выборами на местах руководили представители королевской администрации: шерифы в графствах и бейлифы в городах. По протекции короны парламентариями часто становились чиновники различных ведомств. Последние, как правило, имели юридическое образование, что повышало компетентность членов палаты общин. Упорядочение системы выборов было постоянной темой парламентского законодательства в XIV в. и особенно в XV в., когда был принят ряд важных статутов по избирательному праву.  

2. Представительства графств и городов

 

     Выборы  проводились перед каждой сессией, примерно за два-три месяца до ее открытия, и начиналась с писем-приказов, рассылавшихся из королевской канцелярии шерифам графств. После выборов эти документы надлежало возвратить ведомству канцлера с вписанными в них именами избранных депутатов.

     За  выборы отвечал шериф, а проводились  они в собраниях графств. Эти  организации, имевшие более давнюю историю, чем парламент, входили  в структуру местного самоуправления. Ее объектами были городские и  сельские общины, приходы и монастыри, объединявшиеся в более крупные корпорации: общины сотен и, наконец, общины графств.

     Средневековая Англия имела прочную систему  органов местного управления и самоуправления (по всей территории, а не только в  городах). Если в собраниях сотен  могли участвовать и лично  зависимые крестьяне - вилланы, то в  собраниях графств - только свободные граждане.

     Таким образом, большинство в собраниях  графств составляли средние и  мелкие феодалы и зажиточные крестьянство, т.е. те средние слои, которые и  определялись термином общины.

     Главная роль на выборах принадлежала шерифам. Они обладали значительными полномочиями и, соответственно, большими возможностями для злоупотреблений, количество которых росло с усилением давлением знати. Чаще всего нарушения заключались в фальсификации итогов выборов: в возвращаемый текст королевских предписаний вносились нужные имена, а законно избранные депутаты не попадали в парламент.

     Все английские города, имевшее право на парламентское представительство, можно условно разделить на четыре группы – в зависимости от их положения в графстве.

     К низшей категории принадлежали небольшие  города, не выбиравшие собственных  депутатов, а посылавшие делегатов  на собрание графств.

     О том, что город имеет статус парламентского, говорило королевское предписание  шерифу о выборах депутатов на очередную сессию. Город мог получить избирательное предписание, даже если приходил в упадок. В первые десятилетия существования парламента нередки были и случаи отказа городов посылать своих представителей – из-за необходимости собирать деньги на жалованье депутатам, отрывать их от важных дел и т.д.

     Однако  большинство городов в XIV в. изменили свое отношение к участию в парламентской деятельности. Она становилась в глазах горожан все более привлекательной. Если в конце XIII в. в парламенте было представлено около 60 городов, то в середине XV в. – уже более ста.

     В отличие от других сословно-представительных учреждений Западной Европы, в английском парламенте представители городов  не составляли отдельной палаты. В парламентских документах депутаты палаты общин обозначались как «рыцари графств и горожане сити и бургов».

     В то же время представители графств в парламенте находились в гораздо более выигрышном положении, чем горожане. Выборы в городах крайне редко находят отражение в статутах королевства. При злоупотреблениях на выборах (по статуту 1445 г.) должностные лица городского управления (бейлифы) наказывались штрафом в 40 фунтов, в то время как для шерифов штраф составлял 100 фунтов. Депутатские места от городов с течением времени все чаще занимали не горожане, а сельские землевладельцы. Отчасти такое положение объясняется большими возможностями магнатов влиять на выборы именно в городах, особенно небольших, где не было сильной купеческой верхушки. Но сами горожане стремились получить депутата, имеющего влиятельных покровителей и, следовательно, способного отстаивать интересы своих избирателей успешнее, чем это сделал бы никому не известный выходец из купцов или ремесленников. В таких случаях заключались предварительные договоренности, которые, как правило, соблюдались. Подобная практика стала возможной благодаря не разработанности правовых актов об избирательных правах горожан. В петиции палаты общин от 1413 г. упоминается о том, что городскими представителями должны быть «постоянные и полноправные жители своих сити и бургов».