Лоббизм в России и странах Запада

Америки с системой внешнеторговых преференций. Именно поэтому Канаде

не нужно быть среди лидеров  по лоббистским расходам, чтобы обеспечить

первенство по объему внешней торговли. Кроме того, непременными условиями  эффективного иностранного лоббизма в  США являются не только тесные контакты по дипломатическим каналам с  различными представителями

политического истеблишмента, но и  длительные дружеские отношения  со

СМИ, академической элитой и различными «мозговыми центрами»39. Если

же глава государства не завсегдатай приемов в Белом доме (Индонезия), то,

чтобы влиять на политику в Вашингтоне, остается только попытаться купить

это влияние, наняв ту лоббистскую  фирму, сотрудники которой вхожи  в Белый дом. Но это удел слабых, и дивиденды от подобных инвестиций не всегда оправдывают ожидания.

Необходимо отметить существенное значение лоббизма американских

корпораций за рубежом. Они используют опыт корпоративного продвижения

интересов, выработанный в США, и  переносят его в зарубежные страны.

Прежде всего, создаются отделения  Торговой палаты США в столицах иностранных государств. Активно работают Американская торговая палата в ЕС,

Американская торговая палата в  России, Американская торговая палата в

Корее и многие другие. Коллективное представительство интересов резко  отличает американский стиль лоббирования от, скажем, российского.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Внутренний  и внешний лоббизм в ЕС. Основные схемы лоббизма.

 

Особенности экономических и политических отношений  ЕС в целом и

в лоббистской  практике в частности определяются прежде всего характером

этого образования, исключительной сложностью и многообразием  его системообразующих структур и институтов. Уже сама по себе множественность

самостоятельных политических акторов, взаимодействующих как на межнациональной, так и наднациональной основе, обусловливает весьма своеобразную систему отношений в ЕС, которые, имея определенные черты иерархии,

в основном функционируют на «согласительной» основе как сложная сетевая

структура. Тот же «согласительный» характер носят  и отношения внутри от-

дельных институтов ЕС, начиная с Европейского совета, Комиссии, Совета

министров, и кончая чисто консультативными учреждениями, типа Экономического и  социального Совета.

Характеризуя  суть и особенности институциональной  структуры ЕС,

руководитель  Центра по изучению Евросоюза при  Сассекском университете

Великобритании  Элен Уоллес пишет, что структура эта представляет «новый

тип политической системы», в которой происходит сплав (fusion) инструментов, процедур и сетей, взаимодействующих на различных уровнях публичной

 политики. В числе этих официальных и  неофициальных акторов она по-

мимо основных политических институтов ЕС особо выделяет 1400 в высшей

степени неординарных и различных по своим назначениям  комитетов и рабочих групп, функционирующих  при этих институтах. К 2005 г. число  комитетов возросло до 1800, и в  них было занято 80 тыс. специалистов.

О чрезвычайной сложности и своеобразии как  формальных, так и неформальных институтов и групп интересов ЕС пишут  и многие другие исследователи. Один из них, профессор Сассекского университета К. Миддлмас посвятил даже целый большой том своего изыскания системе неформальных

политических  практик в рамках ЕС, сравнив существующую в нем систему

отношений с  «оркестром», слаженная «игра» которого оказывается возможной лишь благодаря  теснейшему взаимодействию всего многообразия «политических инструментов». Указанные  обстоятельства обусловливают тот

факт, что  сам характер выработки и принятия решений в Союзе оказывается

во многом опосредованным участием не входящих непосредственно в институциональную  структуру ЕС групп интересов  и групп давления самого различного характера и назначения. Это и  организации бизнеса, и отдельные

крупные корпорации, и организации гражданского общества, региональные

и этнические образования входящих в Союз стран, множество культурных,

научных и  иных образований.

В этих условиях методы обычного, «прямого» лоббирования, исходящего и от этих, и от всех других «заинтересованных групп», чаще всего  не

срабатывают, возникает необходимость создания принципиально иных, более

усложненных способов воздействия или, точнее, взаимодействия их с официальными, полномочными органами ЕС. Причем, как пишет один из наиболее авторитетных исследователей структуры внутренних отношений в ЕС голландский профессор Ринус ван Шенделен, «в этом взаимодействии и сами

институты, офисы и агентства, комитеты и  другие органы официального механизма  ЕС могут рассматриваться как  группы интересов».

В результате особого характера формальных и  неформальных отношений Евросоюза, пишет он, «на уровне ЕС никакая  группа не может повлиять

на своего контрагента, прибегая лишь к таким  способам традиционного лоббизма, как  оказание силового давления (coercion), попытками “загнать в угол” (encapsulation), а также убеждениями и аргументами в своей правоте». Здесь требуется нечто большее, а именно «переговоры и компромисс, успех которых зависит от предварительного исследования и выполнения массы домашней работы (a lot of homework). И если та или иная группа интересов хочет укрепить свои шансы для получения необходимого ей результата, она должна практиковать профессиональные действия, исходящие из этих принципов.

Об особом значении «домашней работы» пишут  и другие исследователи лоббизма в Евросоюзе. Известный британский специалист в области от-

ношений между  группами интересов и институтами  ЕС Джастин Гринвуд

указывает, что такого рода работа — это  серьезные экспертные обоснования

выдвигаемых предложений, причем они создаются  не только для самих

лоббистов, но и для соответствующих институтов Евросоюза и его «правительства», каковым по праву считается Комиссия. Будучи слишком ограниченной в своих  возможностях проводить исследования по широчайшему

кругу проблем, которые находятся в сфере  ее компетенции, Комиссия, пишет он, «напрямую зависит от того вклада в ее деятельность, который ис-

ходит от внешних  интересов».

Подчеркивая особую роль бизнеса и бизнес-групп в такого рода взаимодействии, Гринвуд приводит весьма интересный документ самой Комиссии, в котором говорится, что «Комиссия всегда была и остается институтом открытым для взаимодействия вовне (open to outside input). Она считает этот процесс фундаментальным для разработки своей политики. Такого рода диалог взаимовыгоден как для Комиссии, так и для внешних акторов».

Одним из важнейших  условий успеха подобного взаимодействия является обязательные для «внешних акторов» правила игры, важнейшим из

которых является формирование так называемых коалиций или «евро-

группп», т.е. акторов, объединяющих ряд функционально родственных

компаний  и организаций, способных представлять (и обосновывать) значимые для Комиссии и других институтов ЕС аналитические  материалы. Среди них особо выделяются влиятельные организации бизнеса, ведущая роль

среди которых принадлежит Союзу промышленных и предпринимательских

конфедераций  Европы (с начала 2007 г. — ассоциация «Бизнес-Европа»), в

который входят 40 национальных предпринимательских организаций,

большинство которых, в свою очередь, состоит  из ряда отраслевых ассоциаций. Это  самая массовая организация европейского бизнеса, включающая

практически все виды бизнес-структур, и в том числе — мелкого и среднего

предпринимательства. Однако решающую роль в ней играют крупные корпорации, и этот факт подчеркивается практически всеми  исследователями

Евросоюза, включая и отечественных.

Основная  экспертно-аналитическая работа «Бизнес-Европы» осуществляется в рамках семи специализированных «политических комитетов», в со-

став которых входит 60 рабочих групп, насчитывающих в общей сложности

1200 сотрудников  — экспертов, направляемых из  входящих в эту ассоциацию

национальных  федераций. Как констатируется на официальном сайте организации, именно рабочие группы готовят аналитические записки (position

papers) по актуальным вопросам взаимодействия с Комиссией и другими руководящими органами ЕС. В течение года изготавливается около сотни таких

записок, все  они поступают в специализированные департаменты Исполкома,

который призван продвигать их выше и добиваться, чтобы высказанные в

них рекомендации «принимались во внимание» теми, кто  принимает окончательные решения.

В числе комитетов  ассоциации «Бизнес-Европа» — комитет  по международным делам, одна из рабочих  групп которого специализируется по проблемам России. Как можно выяснить на том же сайте, в числе последних  «position papers» (тексты которых открыты для прочтения), одна посвящена так называемому газовому конфликту между «Газпромом» и «Нафтгазом» Украины.

Сказанное выше о «Бизнес-Европе» как об организации, равно как и

ее «особые  отношения» с Комиссией и другими  институтами ЕС, делают ее

важнейшей частью всей системы подготовки и принятия решений в Евросоюзе. Именно это  обстоятельство обусловливает ту роль, которую играет ассоциация «Бизнес-Европа» и бизнес-сообщество ЕС в целом не только в складывающейся системе взаимодействия европейского и российского бизнеса, но и в системе политических отношений сторон.

Весьма влиятельной  организацией бизнеса в ЕС является Круглый

стол промышленников, объединяющий около 50 крупнейших еврокорпораций. Что касается Европейской торговой палаты, объединяющей торговые

палаты стран-участниц, несмотря на столь широкое представительство, она,

по оценке специалистов, является скорее организацией «второго уровня».

В числе «еврогрупп», серьезно влияющих на выработку и принятие

решений Комиссии, Совета министров, Европарламента и  других институтов

ЕС — отраслевые еврофедерации и федерации бизнеса национального уровня,

так называемые межсекционные группы.

Что касается индивидуальных крупных корпораций, то их лоббистская активность, оставаясь  весьма высокой, претерпела в течение  последних

10—15 лет  существенные изменения. Если  в середине 1990-х годов и ранее

они предпочитали действовать поодиночке, то в связи  с отмеченной выше

«коалиционной стратегией» лоббизма, им пришлось перестраиваться и в подавляющем  большинстве случаев включаться в «еврогруппы», создавать коалиции, альянсы, кластеры и тому подобные образования. Причем все они,

как правило, весьма подвижны, их границы четко  не обозначены. В зависи-

мости от обстоятельств  меняются и приоритетные направления их деятельно-

сти49. Действия «в одиночку» не только становились  малоэффективными, но

и не позволяли  диверсифицировать усилия по ряду направлений, каждое из

которых требовало инкорпорацию в различные еврогруппы. Такого рода обстоятельства привели к существенному изменению в лоббистских подразделениях корпораций в Брюсселе. Если в середине 1990-х годов там насчитывалось более 314 офисов отдельных корпораций и 527 — офисов предпринимательских ассоциаций, то в начале 2000-х годов число первых осталось примерно тем же, а число ассоциаций возросло до 83250. Примечательно, что, по данным ван Шенделена, в начале 2000-х годов среди брюссельских лоббистов насчитывалось 520 коммерческих консультантов, т.е. тех самых специалистов, на долю которых выпадала значительная часть экспертной работы, а также организации связей и контактов представителей корпораций и ассоциаций с чиновниками Комиссии и других институтов ЕС.

По официальным  данным самого Евросоюза, в число  зарегистрированных лоббистских групп  на начало 2009 г. входят 143 отдельных  корпорации

и 344 бизнес-ассоциации.

На деле число  офисов крупных корпораций и бизнес-групп в Брюсселе

значительно превышает приведенное выше количество официально зарегистрированных, поскольку многие корпорации и ассоциации предпочитают

практиковать  более гибкие формы своего представительства  и взаимодейст-

вия с институтами  ЕС.

Как мощнейший  лоббистский потенциал еврогрупп бизнеса самого разного уровня и характера, так и их особые отношения с официальными