Культура Древней Руси

На следующий день, в  среду, тещи приглашали своих зятьев на блины. Отношения между этими  родственниками давно стали притчей  во языцех, предметом многих ядовитых шуток и насмешек. Угощение тещей  зятя на Масленицу демонстрировало  их взаимную любовь и уважение хотя бы в праздник.

Масленица слыла одним  из самых разгульных праздников: «ели до икоты, пили до перхоты, пели до надсады, плясали до упаду». Не случайно народ  наделил Масленицу такими звонкими эпитетами, «широкая», «честная», «веселая». Всю масленичную неделю люди только и делали, что ели и пили, пели да плясали, одним словом, веселились от души.

Самый разгар праздника приходился на четверг. В этот день по деревням снова возили соломенное чучело в  сопровождении санного поезда с  ряжеными. Они пели, играли, кривлялись. В деревнях нередко устраивали коллективные застолья – братчины: вскладчину варили пиво, пекли блины и садились за общий стол с песнями и веселыми разговорами.

В пятницу, на тещины вечерки, наставала очередь зятьев угощать  своих тещ блинами. А на следующий  день, в субботу – на золовкины  посиделки – молодая невестка принимала у себя родных мужа.

В предпоследний день Масленицы  в некоторых районах Сибири устраивали интересное представление. За околицей на реке взрослые и дети строили  из снега и льда крепость с башнями  и стенами. Участники праздника  делились на две команды – пехоту и конницу. Пехота защищала крепость, конница пыталась ее разрушить. По сигналу  конница пускалась во всю прыть  на взятие снежного городка, а его  защитники, вооруженные метлами  и нагайками, хлестали лошадей, заставляя  их повернуть обратно. Если кто-то из конных все-таки прорывался в крепость, считалось, что она взята. Победителя нередко купали в ледяной проруби, а отличившихся «ратников» угощали  вином. Красочное это действо  запечатлел родившийся в Сибири русский  художник Василий Суриков на картине  «Взятие снежного городка».

С Масленицей связан вьюнишник  – обычай величания молодых. Дело в том, что на зиму, время свободное  от земледельческих работ, в деревнях приходилось много свадеб.  Поэтому сложился особый обряд чествования на Масленицу молодых – вьюнца и вьюницу, недавно вступивших в брак. К ним в гости приходили друзья и пели им здравицы. В благодарность молодые угощали гостей.

В последний день Масленицы, в воскресенье, было принято просить  друг у друга прощения. Этот обычай еще в начале XVII в. описал побывавший в России француз Маржерет. В этот день, по его наблюдениям, русские  «посещают друг друга, целуются, прощаются, мирятся, если оскорбил один другого  словом или делом; встречаясь даже на улице, хотя бы никогда прежде не видались, целуются, приговаривая: прости меня, пожалуйста; другой отвечает: Бог тебя простит». В «прощеное воскресенье» устраивали и проводы Масленицы. Снова на санях возили соломенное чучело в  сопровождении ряженых и детворы. За околицей чучело торжественно сжигали  и расходились по домам. Масленичный  разгул прекращался, в понедельник  наступал строгий Великий пост: Не все коту Масленица!»

Весна многое значила для  крестьянина – приближалась пора сельскохозяйственных работ. На Руси издревле существовал обычай кликать весну. Бабы и девки забирались на высокое  место – холм или крышу дома – и принимались звонко звать  весну:                               

 Весна красна!                              

 На чем пришла?   

                            На чем приехала?                              

 На сошечке,                              

 На бороночке.                   

   Семик честной

Среди весенних и летних праздников особо почитались в народе три – Семик, Троица и Иван упала. В старинной костромской песне  так и поется:

Как у нас в году три  праздника,

Первый праздник – Семик  честной,

Другой праздник – Троицын  день,

А третий праздник – Купальница.

Троица отмечалась в воскресенье, на 50-й день после Пасхи, а Семик  – накануне, в четверг. Поскольку  шла седьмая послепасхальная  неделя, то и праздник назывался  «семик». Семик и Троицу в народе связывали с культом живой  природы. Дома, дворы, храмы в эти  дни украшали живыми цветами и  ветвями деревьев. Троицыну неделю на Руси так и назвали – «зеленой». Полевые цветы, собранные на Троицу, освещали в храме, засушивали и хранили  за иконами в красном углу избы, клали в житницы от мышей, на чердаки, оберегая дома от пожаров. Сам праздник проходил в лесу или роще, среди  деревьев и цветов.

В центре внимания в эти  дни была березка – особенно любимое  дерево на Руси. Сколько песен, рассказов, загадок сложено в ней! Надев  лучшие свои наряды, девушки отправлялись в березовую рощу, находили красивую молодую березку, завивали ей ветви, украшали их лентами, цветами. Под этим деревцем девицы водили хоровод и  пели песни:

Березонька кудрявая,

Кудрявая моложавая,

Под тобою, березонька,

Все не мак цветет,

Под тобою, березонька,

Не огонь горит,

Не мак цветет – 

Красные девушки

В хороводе стоят,

Про тебя, березонька,

Все песни поют.

Редкий праздник на Руси обходился без хороводов. Удивительное это явление русской народной культуры органически сочетает танец, пение и игру. Любое место подходило  – и роща, и луг, и двор. Женщины  и мужчины, старики и дети, но чаще всего девушки участвовали в  хороводе. Взявшись за руки, они медленно и плавно, словно лебедушки, двигались  по кругу, распевая песни.

На Семик  совершался любопытный обряд кумовления. Девушки, приходя в лес, свивали из ветвей плакучей березы венки и целовались сквозь них, приговаривая:             

            Покумимся, кума,

Покумимся.

Нам с тобою не браниться,

Вечно дружиться.

Кумушки дарили друг другу  крашенные яйца, обменивались кольцами, сережками. Кумовство заканчивалось  угощением, обязательно с яйцами и козулями – хлебом в форме венка. 

На Семик, как на Рождество  и Крещение, девушки гадали –  пускали по воде венки. Спокойно поплывет венок – все сложится счастливо  у гадальщицы, выйдет она замуж. Закрутится венок – расстроится свадьба. Ну а если вдруг потонет – быть беде, умрет кто-нибудь из близких. Старинные  народные предания подтверждали эти  приметы. Вот одно из них: в окрестностях древнего города Алексина влюбленные, решив пожениться, бросили в Оку  венки. Сначала плыли они спокойно, потом вдруг вода закрутила их и утянула на дно. Кинулись парень с девушкой в реку спасать свое счастье, да сами утонули. Говорят, с  тех пор на том месте каждый год, в один и тот же день, всплывают  со дна реки утонувшие венки.                       

 Иван Купала 

В древности праздник этот отмечали почти все народы Европы. Приходится он на время летнего солнцестояния  – 24 июня, канун христианского праздника  рождества Иоанна Предтечи.

Купала – языческий  праздник поклонения человека природным  стихиям. Две из них – огонь  и вода – участвовали в праздничном  обряде. Считалось, что огонь очищает  человека, а вода – омывает, поэтому  на Купалу обязательно разжигали  костры и устраивали купание. Само название «Купала», видимо, произошло от слова  «купать», «купание». Обычно с этого  дня в деревнях начиналось массовое купание в реках и озерах.

Вечером на Ивана Купалу крестьяне, одевшись в чистые белые  рубахи, разводили за деревней костры. Огонь непременно надо было добыть древним способом – трением. Как  только пламя разгоралось, наступало  оживление. Молодые запевали песни, а старики беседовали в сторонке, вспоминая старое житье. Среди игр  любимой были прыжки через костер. Парни и девушки, взявшись за руки, перепрыгивали через огонь. Считалось, что если они не разомкнут рук, то вскоре поженятся. Верили и в другую примету: чем выше прыгнешь, тем лучше  уродиться хлеб.

В некоторых местах мастерили  соломенную куклу – Купалу. Наряжали ее в женское платье, украшали лентами  и монистами. Заканчивался праздник ночным купанием молодежи. Для некоторых  ночь на Ивана Купалу становилась  ночью первой любви.

По народным поверьям, купальная  ночь – таинственное время: деревья  переходят с места на место  и разговаривают между собой  шелестом листьев, река покрывается  загадочным серебристым блеском, а  ведьмы слетаются на Лысую гору и  устраивают ежегодный шабаш. Считалось, что на Ивана Купалу травы набирают чудодейственную природную силу. До утра знахари и колдуны бродили  по лесу в поисках целебных растении. Искали они и волшебную «разрыв-траву», которая, якобы, разрушала железо и  открывала любые замки. Но самая  большая удача ждала того, кто  найдет цвет папоротника. Согласно поверью, только в ночь на Ивана Купалу цветет папоротник. Длится это лишь одно мгновенье, но все вокруг озаряется ярким  светом. Тот, кто сумеет поймать этот момент и сорвать цветок, приобретает  волшебную способность находить драгоценные клады.

Представление людей о  чудодействии трав, собранных в купальную  ночь, не были лишены здравого смысла. К концу июня первые травы действительно  созревали в полную силу, наливались живительным соком. В это время  женщины собирали лечебные растения. Именно с Иванова дня начинался  покос.

Православная церковь  не признавала этот праздник находя в  нем много языческого и непристойного. На Стоглавом соборе в 1551 г. говорилось: «… Против праздника Иоанна Предтечи и ночью и весь день мужи, жены и дети по улицам и водам глумы  творят всякими играми и песнями  сатанинскими…». Видимо, преследования  властей привели к тому, что  в XIX в. праздник Ивана Купалы почти  исчез на Руси.

Русские народные праздники  были необыкновенно богаты и разнообразны. К сожалению, многие из них сегодня  почти полностью забыты. Хочется  верить, что не навсегда. 

 

 

 Древнерусская одежда до монгольского   

                      нашествия:          

(Киев, Новгород, Владимир  X – XIII в.)

К X в. на  территории Европы складывается Древнерусское государство со столицей в Киеве.

Тесные связи Руси домонгольского периода с Византией и Западной Европой определили характер русского костюма, который, несмотря на свою самобытность, все же складывался в русле  общего направления в развитии европейской  моды того времени.

На формирование древнерусской  одежды огромное влияние оказали  также климатические условия. Суровый  и холодный климат – длительная зима, сравнительно прохладное лето –  обусловили появление закрытых теплых одежд. Основными занятиями населения  Древней Руси были землепашество  и скотоводство, а основными видами изготовляемых материй – льняные  ткани (от грубого холста до тончайших  полотен) и домотканая шерсть грубой выделки – сермяга. Верхние и  парадные одежды боярства и позже  дворянства изготовляли большей  частью из привозных тканей, получивших название паволок.        

 Русские костюмы шили  из тканей различных оттенков  красного, сине-голубого, иногда зленного  цвета. Все цветные ткани назывались  крашенными. В народе шили костюмы  в основном из льняных тканей  с набивным узором и пестряди  – ткани, сотканной из ниток  разного цвета. Одежды обычно  украшали различными вышивками  – шелком, жемчугом. Мелкий жемчуг  добывали в реках, а в более  позднее время жемчуг привозили  с Востока, из Ирана. Этот  жемчуг назывался «Гурмыжским». Часто соболя, куницы, бобра, выдры.  В народных костюмах использовали  овчину, мех лисы, зайца, белки.

Для одежды домонгольской  Руси характерны относительно простой  крой и простота тканей, но изобилие «навесных» украшений, надетых поверх одежды. Это браслеты, бусы, серьги, колты (височные кольца, прикреплённые  к женскому головному убору) и  др.

Идеал красоты предполагал  статную фигуру, гордую осанку, плавную  походку. У женщин – белое лицо с ярким румянцем, соболиные брови; у мужчин – окладистую бороду. Одежда дополняла облик человека и связывала его с общепринятым эстетическим идеалом.

После принятия христианства в X веке на Руси входят в употребление длинные, неприталенные одежды. Костюм не выявлял форму тела, был свободным, но не очень широким. Почти все  одежды надевались через голову, то есть не были распашными. Они имели  спереди лишь не большой разрез. Почти не носили драпирующихся одежд, а в народе они отсутствовали  полностью.        

 Одежда древнерусского  мужчины.

Основой  мужского  костюма  была  рубаха.  В      народе обычно носили одну холщёвую рубаху, которая являлась одновременно и нижней и верхней одеждой. Знатные люди поверх нижней надевали ещё одну. Верхнюю, более  богатую рубаху. Её рукава были вшитыми, длинными и узкими. Иногда вокруг кисти на рукав надевали «зарукавья» - неширокие продолговатые куски дорогой ткани, часто вышитые. Рубашка не имела воротника. Небольшой разрез спереди застёгивали на пуговицу либо крепили шнуром.

В торжественных случаях  поверх верхней рубахи надевали «ожерелье» - закруглённый неширокий воротник, лежащий вокруг шеи и застёгивающийся  сзади на пуговицу. Его богато украшали, а иногда вышивали жемчугом и камнями. Так как воротник был съёмным, его можно было надевать к различным  одеждам. Рубахи носили на выпуск и  обязательно подпоясывали нешироким  поясом.     

 Другой обязательной  частью одежды русских мужчин  были порты – неширокие, длинные,  сужающиеся книзу и доходящие  до щиколотки штаны. Держались  они  на шнурке – гашнике, который завязывался вокруг талии. Богатые люди носили суконные и даже шелковые порты, а в народе холщёвые. Порты или заправлялись в сапоги, или  их обёртывали онучами (узкие, длинные куски ткани) и поверх надевали лапти. Лапти привязывали к ноге специальными завязками, продетыми  в боковые ушки лаптей. Богатые крестьяне и знать  носили высокие сапоги без каблуков из кожи различных цветов.

Верхней одеждой служила  свита – нераспашная  одежда, надевавшаяся через голову. Свита, как и все русские одежды этого времени, была неприталенной, прямой; была отделана петлицами, имела длинные узкие рукава и широкий матерчатый пояс. Зимнюю свиту подбивали мехом.

Наиболее характерная  причёска – стрижка волос ровным полукругом. Обязательными считались  борода от виска до виска и усы.

Русские шапки представляли собой различные варианты колпаков из сукна  либо войлока – высокие, низкие, с околышем или без него. Знать носила бархатные или парчовые шапки с украшениями из серебра, золота, драгоценных камней и с меховым околышем.