Культура как предмет исследования

КОНЦЕПЦИЯ:

       Структурализм в его варианте современного философствования берет начало от работы Клода Леви-Стросса  "Структурная антропология.

       Структурализм делает акцент на исследовании форм, в которых протекает духовная культуротворческая деятельность человека: общечеловеческих универсалий всеобщих схем и законов деятельности интеллекта. Эти всеобщие формы обозначены понятием структуры. Структура истолковывается как совокупность отношений, которые остаются устойчивыми на протяжении длительного исторического периода или же в различных регионах мира. Эти всеобщие формы или «основополагающие структуры», с точки зрения представителей данного течения, действуют как бессознательные механизмы, регулирующие всю духовно-творческую деятельность человека. Как утверждает К. Леви-Стросс, «бессознательное содержит в себе структуру, то есть совокупность регулярных зависимостей общественных отношений, внедренных в индивида и переведенных на язык сообщений».

       В структурализме мы встречаемся с  концепцией коллективного бессознательного, которое лежит в основании  культуры. С точки зрения этого  направления, все культурные системы  — язык, мифология, религия, искусство, литература, обычаи, традиции и т. д. — могут быть рассмотрены как знаковые системы.

       Таким образом, цель структурного анализа  заключается в поиске системообразующего фактора данной культуры, в выявлении  единых структурных закономерностей некоторого множества культурных объектов. Этот системообразующий фактор-структура представляется не просто как «скелет» того или иного культурного объекта, но как совокупность правил, по которым путем перестановки его элементов из одного объекта можно получить второй, третий и т. д. Это единообразие, с точки зрения структурного метода, выявляется не за счет отбрасывания различий этих объектов, а путем выведения различий как превращающихся друг в друга конкретных вариантов единого абстрактного образца.      

       К. Леви-Стросс, создатель структурной антропологии, использовал методы структурной  лингвистики в этнологии дисциплине, занимающейся, согласно его определению, сравнением этнографических описаний и выявляющей бессознательные структуры, которые лежат в основе социальных установлений, верований или обычаев. Философ по образованию, он занялся этнологией примитивных обществ, увидев в конкретно-научном структурном анализе перспективный путь решения проблем антропологии.

       "Если, как мы полагаем, - писал Леви-Стросс, - бессознательная умственная деятельность состоит в наделении содержания формой и если эти формы в основном одинаковы для всех типов мышления, древнего и современного, первобытного и цивилизованного... - то необходимо и достаточно прийти к бессознательной структуре, лежащей в основе каждого социального установления или обычая, чтобы обрести принцип истолкования, действительный и для других установлении и обычаев...".

       Главными  источниками концепции Леви-Стросса  были, помимо структурной лингвистики Пражского кружка (Н.С.Трубецкой, Р.Якобсон), французская социологическая школа (Э.Дюркгейм, М. Мосс) и психоанализ Фрейда и Юнга. Среди них структурная лингвистика является связующим звеном, поскольку Леви-Стросс "переводит" психоанализ Фрейда и социологию Дюркгейма и Мосса в лингвистическую плоскость, рассматривая их объекты как системы знаков. Собственно, и у Фрейда, и во французской социологической школе уже присутствовал взгляд на психологические или культурные феномены как на символы (знаки), которые порождены объективными базовыми потребностями либидо или коллективной солидарностью.

       Задача  социологии истолкование символов через  обнаружение базовых, жизненно важных потребностей. Этим же истолкованием  культурной символики занимается и  Леви-Стросс. И социальные институты, и бессознательное для него - знаковые системы, языки, общие структурные законы которых выявляет структурная антропология. Стремясь дать рациональное объяснение культурных фактов, этнология обращается к базовым объективным процессам, располагающимся на уровне коллективного бессознательного. Этнолога интересует не что люди думают, как они понимают и интерпретируют правила социальной жизни, а объективные бессознательные законы, управляющие жизнью помимо того, осознают это сами деятели или нет. Именно законы бессознательного раскрывают загадки функционирования норм человеческой жизни: брачные правила, правила удовлетворения пищевых потребностей, религиозные верования, магические и ритуальные действия и др. Обращение к бессознательному Фрейда и Юнга было обусловлено натуралистическими установками Леви-Стросса, стремлением избежать субъективизма и ценностных предпочтений. [4]

       Структурализм ставит своей целью объяснить, как  данные социальные институты, которые  могут быть выявлены в рамках структурного анализа, делают возможным человеческий опыт.

2.3 СИМВОЛИЗМ

       Символизм захватывал все вокруг. Весь мир  творил в этом направлении, изучая его, погружаясь в него для большего познания культуры.

       Символизм — концепция, построенная на основе интерпретации понятия символа как первооснования связи бытия, мышления, личности и культуры. Одно из крупнейших направлений в искусстве возникшее во Франции в 1870-80-х гг. и достигшее наибольшего развития на рубеже XIX и XX веков, прежде всего в самой Франции, Бельгии и России.

       Символисты  радикально изменили не только различные  виды искусства, но и само отношение  к нему. Их экспериментаторский характер, стремление к новаторству, космополитизм  и обширный диапазон влияний стали  образцом для большинства современных  направлений искусства.

       Символисты  использовали символики, недосказанность, намеки, таинственность, загадочность. Основным настроением, улавливаемым символистами, являлся пессимизм, доходящий до отчаянья. Всё «природное» представало  лишь «видимостью», не имеющей самостоятельного художественного значения.

       Марбургская школа. Основоположником Марбургской школы считается Герман Коген (1842–1918). Ее наиболее видными представителями в Германии были Пауль Наторп (1854–1924), Эрнст Кассирер (1874–1945), Ханс Файхингер (1852–1933). В это время в естествознании возникают новые объекты и задачи исследования, где законы ньютоновско-галилеевской механики перестают действовать и многие ее философские и методологические установки оказываются неэффективными. Неокантианцы Марбургской школы предложили свой вариант ответов, основываясь при этом на кантовском теоретическом наследии. Их ключевой тезис гласил, что все последние открытия в науке и сам характер современной научно-исследовательской деятельности неопровержимо свидетельствуют об активной конструктивной роли человеческого разума во всех сферах жизнедеятельности. Разум, которым наделен человек, не отражает мир, а, наоборот, творит его. Он вносит связь и порядок в дотоле бессвязное и хаотичное бытие. Без его созидательной упорядочивающей деятельности мир превращается в ничто, в темное и немое небытие. Разум – это имманентный человеку свет, который, подобно прожектору, высвечивает вещи и процессы в окружающем мире, придает им логику и смысл.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ:

       Эрнст Кассирер (1874-1945)(приложение №3) - немецкий философ и культуролог, представитель Марбургской школы неокантианства.

КОНЦЕПЦИЯ:

       В «Философии символических форм» 1923–1929 и других работах Кассирер анализировал функции языка, мифа и религии, искусства  и истории как «символических форм», через которые человек обретает понимание самого себя и окружающего мира, так что сам человек определяется как «животное, создающее символы». Кассирер показывает, что на определенном этапе своей эволюции, на этапе возникновения самосознания, человек «разрывает цепь, связующую его с внешним миром» и, если «первые шаги интеллектуальной и культурной жизни человека можно представить как своего рода умственное приспособление к непосредственному окружению», то «по мере развития культуры выявляется и противоположная тенденция человеческой жизни». Она заключается в создании «символической системы», опосредующей все связи человека с миром. По мнению Э. Кассирера, человек находится в состоянии постоянного диалога с самим собой, и из этого диалога рождается «символический универсул», в котором человек отныне живет, составными частями которого являются язык, миф, искусство и религия. [1]

       «Человек уже не противостоит реальности непосредственно, он не сталкивается с ней лицом к лицу. Физическая реальность как бы отдаляется по мере того, как растет символическая активность человека. Вместо того, чтобы обратиться к самим вещам, человек постоянно обращен на самого себя. Он настолько погружен в лингвистические формы, художественные образы, мифические символы или религиозные ритуалы, что не может ничего видеть и знать без вмешательства этого искусственного посредника».

       Культура  по Э. Кассиреру универсальна в том  смысле, что она опосредует все  его отношения не только в сфере  теории, но и в сфере его практической повседневной жизни. Даже в этой жизни человек не живет «в мире строгих фактов», он живет среди «воображаемых эмоций», «среди собственных фантазий и грез».

       Для “позднего” Кассирера научное (естественнонаучное) мышление — лишь “особая форма  выражения творческой энергии духа”. Такой вывод мог быть следствием только более широкой постановки традиционно кантианской проблемы: от вопроса “как возможно познание?” Кассирер, включая познание как элемент в общую систему культуры с господствующей в ней логической формой, переходит к вопросу “как возможна культура?”. Общим понятием для него становится уже не “познание”, а “дух”, отождествляемый с “духовной культурой” и “культурой” в целом в противоположность “природе”. [2] А так как логическая форма теряет у него былую универсальность и статус высшего критерия, возникает необходимость в новом принципе всеобщего опосредствования. Он должен был отрицать панлогизм ортодоксального марбургского направления (которое лишь довело до предела идеалистический рационализм Нового времени) и в то же время быть совместимым не только с логической формой, чтобы сохранить лучшие традиции европейского интеллектуализма, но и с очевидной нерациональностью внутренней формы языка, мифа, религии, искусства. Средство, с помощью которого происходит всякое оформление духа в его отдельных основных направлениях и которое, тем не менее, сохраняет особую природу и специфический характер каждого из них, К. находит в знаке, символе, или “символической форме”.

       Функция символизации значения[3] представлена равным образом во всех формах духа — в словах и выражениях языка, в конструкциях мифического мышления, в притчах и аллегориях религии, в образах и метафорах искусства, в понятиях и формулах науки. При этом она, будучи всеобщей “средой” (Medium), не покушается на специфическое своеобразие и автономность каждой отдельной сферы духа.

       Более того, в “символической функции”, полагает Кассирер, открывается сама сущность человеческого сознания — его  способность существовать через  синтез противоположностей.

       Во-первых, в знаке сознание прерывает и фиксирует свое непрерывное течение.

       Во-вторых, оно может явить нам свое внутренне идеальное содержание только через внешний, чувственно ощущаемый материальный субстрат. При этом само придание значения — это не просто фиксация готового смысла, а его создание, сотворение.

       В-третьих, чувственная единичность (материальный субстрат), не переставая быть таковой, представляет сознанию в единстве значения всеобщее и многообразное.

       “Символическая  функция” как фундаментальная функция сознания реализуется в трех основных типах, являются ступенями ее эволюции, — в “функции выражения”, “функции изображения”, “функции значения”. Так, пространство, время и число представлены на уровне “выразительной функции” как имена собственные или мифические персонифицированные “образы”, на уровне “изобразительной функции” — как языковые образные описания, на уровне “функции значения” — как понятия, знаки и формулы науки.

       В “символические функции” Кассирер соединяет  две разведенные у Канта сферы  — теоретического  и практического разума: “регулятивные идеи” практического разума в понятии символа приобретают у него статус конститутивных. [4]

       Символы — это одновременно и высшие ценности человеческой культуры, поскольку содержат в себе то, что Кант считал “божественным” в человеке.

       Усваивая  старые и творя новые символы, человек выражает духовно-смысловое  в материально-чувственном, динамичное в стабильном, многое в едином, но тем самым он добивается индивидуальной свободы и “бессмертия”, поскольку  таковые мыслимы только через включение в культуру посредством усвоения и умножения человеком общезначимых человеческих ценностей. [5]