Инновационная экономика: возможности развития и государственной поддержки

2. Инновационная экономика в России. Реалии и перспективы

2.1.Эпоха инноваций

Известный системный аналитик и футуролог Ласло Эрвин назвал ХХ век – веком бифуркации (от французского bifurcation – раздвоение, ветвление). Этот термин, первоначально использовавшийся в физике и математике, сейчас широко применяется в экономике, социологии, политологии для характеристики ситуации выбора, момента, в которой принимаются решения, надолго определяющие судьбу системы. На наших глазах происходят изменения, не имеющие аналогов в истории.

По удачному выражению академика Н.Н. Моисеева, меняются алгоритмы развития цивилизации. В течение последних 100 тысяч лет скорость роста народонаселения была пропорциональна квадрату числа людей. В последние десятилетия этот закон меняется, скорость роста населения планеты резко уменьшается, происходит демографический переход. Построенные компьютерные модели говорят о стабилизации населения мира в отсутствие крупных войн и природных катаклизмов во второй половине начавшегося века на уровне 10-12 миллиардов человек. Естественно, это означает коренные изменения в культуре, в технологиях, в направлении развития. Само слово «развитие», которое в предыдущие три века отождествляли с понятием « количественный рост», в недалеком будущем придется наполнить новым смыслом.

Ушедший ХХ век не оправдал возлагавшихся на него «технологических надежд». В частности, не удалось создать дешевых, чистых, надежных источников электроэнергии и средств ее хранения. Американские эксперты считают, что энергетической основой цивилизации в ближайшие полвека останутся нефть, газ и уголь. Ежегодно сжигается объём невозбновляемых энергетических ресурсов, на создание которого у природы уходило примерно два миллиона лет.

Резко возросла   нестабильность мировой системы. От модели коллективной безопасности, которая с большим или меньшим успехом воплощалась после Второй мировой войны, произошел переход к однополярному миру. Началось жесткое силовое противостояние, борьба за право контролировать уже не рынки сбыта, как  в империалистических войнах XIX века, а источники минеральных ресурсов и, прежде всего, нефть. Сейчас  решается, пойдет ли далее мировое развитие по пути «диалога цивилизаций», выдвинутый иранским президентом Хатами, или  по пути « войны цивилизаций», как предсказывает американский политолог Хантингтон.

Термин «устойчивое развитие», используемый в русском языке, как «самоподдерживающие развитие» (development), в свое время был введен комиссией ООН под руководством Гру Харлем Брундтланд. Предполагалось, что под этим знаменем ученым, политикам, общественным организациям удастся найти приемлемый для всех «проект будущего». К сожалению, противоречия в трактовке этой идеи между разными группами стран, между ведущими субъектами оказались непреодолимы. Удалось договориться лишь о том, что при «устойчивом развитии» будущие поколения должны получить стартовые условия, сравнимые с теми, которые имеет поколение людей, живущее сейчас. Острая борьба за право наполнить эту идею своим содержанием продолжается. От этого во многом зависит выбор, который будет сделан человечеством.

Время выбора, «эпоха бифуркации» - возможно, главной бифуркации в истории человечества - подразумевает прогноз и анализ возможных сценариев развития событий, «проектирование будущего» и усилия по его созданию как главные направления деятельности ученых и политиков. Адаптация к новой реальности потребует огромных усилий, способности увидеть направление будущих перемен,  воли и энергии, чтобы направить их в желаемое русло. По-видимому, это и имел в виду президент России, ставя  перед учеными сверхзадачи, решения которых общество ждет от исследователей.

Адаптация  ведет к глубоким изменениям – новвоведения, изобретения, инновации, новые технологии уже очень сильно влияют на нашу жизнь, но будут влиять в обозримом будущем еще сильней. В начале ХХ века в центре внимания государств вошла экономическая политика, сейчас одним из главных приоритетов становится политика инновационная.

Несколько лет назад в Париже состоялась серия встреч на уровне экспертов, затем заместителей министров и, наконец, министров стран-членов Организации по экономическому сотрудничеству и развитию (ОЭСР), посвященная теме : «Инновации для экономического роста». Эта организация , объединяющая около тридцати ведущих промышленных развитых стран, традиционно уделяла большое внимание инновационным процессам в современном мире.

Тогда инновационная политика рассматривалась как часть экономической политики. Прошло всего несколько лет, и этот взгляд стал слишком узким. Развитие инноваций стало крупной системной проблемой для ведущих государств, транснациональных корпораций, больших регионов. Инновации сейчас разумно связывать не с отдельным сектором экономики, а с концепцией устойчивого развития, принятой в стране, с перспективами развития общества. Есть все основания, чтобы назвать нашу эпоху эпохой инноваций.

Почему это произошло? Кратко говоря, расширяющийся поток усовершенствований и новшеств привел к глубоким качественным изменениям.

В ХХ веке технологические новшества определяли уровень и возможности вооруженных сил. Первая мировая война была войной армий и винтовок, Вторая – войной моторов. Во времена холодной войны закладывались основы для форсированного инновационного развития США и СССР. Войны начала XXI века - это войны следящих, прогнозирующих, информирующих систем, войны «умного оружия».

Конец века показал, что акцент на высоких технологиях, на повышении качества продукции, благодаря множеству нововведений (знаменитые японские кружки качества) может способствовать «экономическому чуду», быстрому взлёту прежде индустриально отсталых стран. Компьютерные модели позволяют выявить и «анатомию» этого экономического чуда, и экономических катастроф.

Кризис «новой экономики», сердцевину которой составляет компьютерная индустрия и системы телекоммуникаций, показывает, что «компьютерная революция» протекает по тем же законам, что и предшествующие промышленные революции. Последние были связаны с освоением энергии пара, с созданием системы железных дорог, с широким использованием электричества. Во всех случаях имел место бурный рост, завышенные ожидания, неоправданный оптимизм, разорение большинства игроков в новом секторе экономики и последующее эволюционное развитие. Во всех случаях основные прибыли  получили не создатели инноваций, не пионеры их освоения, а другие фирмы, нашедшие экономически эффективные, порой весьма неожиданные, способы их использования.

Что же нового принесла эпоха инноваций? Что следует иметь в виду, выстраивая инновационную стратегию России?

Инновационная экономика – экономика, основанная на знаниях – имеет свои парадоксальные законы, отличные от тех, которые работают в традиционных рыночных рамках. Это было установлено и наглядно продемонстрировано лауреатом Нобелевской премии по экономике Брайеном Артуром, работающем в Институте сложности в Санта-Фе (США). В учебниках экономики утверждается, что фирмы, работающие в одной области, будучи близко расположенными, мешают друг другу. Их следует разнести либо территориально, либо по номенклатуре выпускаемой продукции. Наглядный пример противоположного дает Кремниевая долина – мировой центр компьютерной индустрии. Там взаимодействие близких фирм носит не отрицательный, как учат учебники экономики, а положительный характер. Кооперативный, синергетический эффект, связанный с возможностью создания единой информационно-технологической среды, с обменом идеями, знаниями и квалифицированными кадрами значительно превосходит традиционные экономические факторы.

Возникли национальные инновационные системы, венчурное предпринимательство, связанное с высокими технологиями.Появились «технологии создания технологий», - важнейший стратегический ресурс развитых стран.

Возросла роль малых фирм и отдельных людей в технологическом процессе. Путь от идеи до результата стал проходиться значительно быстрее и эффективнее, чем ещё 10 лет назад. Многие ключевые инновации стали рождаться в малых фирмах, состоящих менее чем из десятка человек.

Появился «технологический занавес» - высокий барьер между развитыми странами, владеющими ключевыми технологиями постиндустриальной эпохи и способами их развивать и совершенствовать, и развивающимися государствами, которым остается только покупать высокотехнологическую продукцию по монопольно высоким ценам и которые не имеют шансов создать свой сектор высоких технологий.

Резко возросла роль организации и самоорганизации в технологическом развитии. Если ХХ век называли веком high-tech – высоких технологий в промышленности, сельском хозяйстве, военном деле, то XXI веку, вероятно, суждено стать веком high-hume – высоких гуманитарных технологий, направленных на развитие и эффективное использование возможностей отдельных людей и коллективов.

Появление «закрывающих технологий» - способов производства или технологий, делающих ненужными или неэффективными целые отрасли экономики, типы продукции, системы вооружений.

Радикальное изменение роли образования и знаний. Инновационную экономику часто называют «экономикой, основанной на знаниях». Стратегический потенциал развитой страны начал определяться не общим массовым образованием, а творческим потенциалом и уровнем научно-технической и организационно-политической элиты. Несколько десятилетий назад началось формирование в промышленности «третьей волны», как назвал её выдающийся футуролог и лауреат Нобелевской премии по экономике Олвин Тоффлер. От массового, единообразного производства с гигантскими промышленными комплексами начался переход к небольшим промышленным структурам, к росту разнообразия, к гибкому учету пожеланий заказчиков к производимой продукции. Аналогичная волна пришла в системы образования. «Научить учиться», «научить правильно задавать вопросы и намечать цели» стало важнее, чем дать определенный набор знаний и профессиональных навыков, которые могут очень скоро утратить своё значение.

Наступившая эпоха инноваций стала серьёзным экзаменом для стран, технологий, образовательных систем и социальных институтов.

2.2. Незамеченная катастрофа

В высокотехнологичном секторе экономики России произошла катастрофа национального масштаба. В макроэкономике обычно говорят о макропоказателях – валовом внутреннем продукте (ВВП), государственном бюджете и т.д. В инновационной экономике также можно говорить об уровне затрат на НИОКР, на образование, доле высокотехнологичной продукции во внешней торговле. Однако, как показало компьютерное моделирование и системный анализ инновационных процессов, ключевыми параметрами являются две другие величины. Первая величина характеризует восприимчивость экономики к инновациям – величина, на которую в среднем увеличит ВВП каждый рубль, вложенный в систему «наука+образование». Вторая величина характеризует запаздывание, с которым нововведения, повышение квалификации специалистов скажутся на изменении ВВП.

В настоящее время первая величина близка к нулю в силу тяжелого положения в экономике. Поэтому даже имеющиеся разработки оказываются невостребованными. Главная цель инновационного сектора – найти новые источники экономического развития и инструменты решения других задач, поставленных обществом. Можно сказать, что инновационный сектор обеспечивает производную, темпы развития. А саму функцию обеспечивают другие сектора экономики. Поэтому крушение системы создания и внедрения инноваций в России почти десятилетие как бы не замечалось.

Сейчас последствия этого воплотились, к примеру, в так называемой проблеме следующего поколения вооружений, приобретающей все большую остроту. За последние десятилетия в США, в странах ЕЭС, Индии, Китае форсированным образом разрабатывались следующие поколения военной техники (истребитель пятого поколения, беспилотные самолеты, новые средства разведки и связи, новые поколения боевых кораблей и т.д.).

В течение прошедшего десятилетия наша страна продолжала торговать вооружением, но структура этого экспорта постепенно ухудшалась. Сейчас в Индию и Китай – главных партнеров в военно-техническом сотрудничестве - поставляются технологии, а также виды военной техники, которых практически нет в российских вооруженных силах. В недалеком будущем оружие «текущего поколения» наши партнеры начнут производить сами, а оружие следующих поколений, работа над которым в России была остановлена, у нас не будет. Поэтому будет уничтожен еще оставшийся инновационный потенциал отечественного ВПК и уменьшен военно-стратегический потенциал – для решения многих задач в этой сфере просто не будет необходимых инструментов.

Россия оказалась вытеснена с внешних рынков высокотехнологичной продукции, и, что еще более опасно, многие типы этой продукции оказались вытеснены и со внутренних рынков. Пример этого дает «Аэрофлот», закупающий продукцию фирмы «Боинг», в то время как заводы, конструкторские бюро, исследовательские институты не имеют заказов и неизбежно деградируют. Это консервирует нынешнее тяжелое состояние высокотехнологичных отраслей и сырьевую ориентацию экономики.

Естественно, это приводит к тому, что вхолостую работает значительная часть высшей школы. Инженеры, исследователи, организаторы высокотехнологичных производств оказываются не нужны.

Однако самая большая беда состоит в том, что разорванным оказался воспроизводственный цикл создания и внедрения инноваций.

В советские времена этот цикл замыкался следующим образом. Фундаментальные исследования проводились в Академии наук и высшей школе. Их результаты воплощались в прикладные разработки в отраслевых институтах. На этой основе в НИИ и КБ велись опытно-конструкторские разработки, создавались опытные образцы и передавались соответствующим отраслям промышленности. Создаваемая техника увеличивала производительность труда либо представляла новые возможности в стране. Это позволяло направить часть ресурсов на развитие фундаментальных разработок. Круг замыкался.

При наличии планового начала и не слишком быстром темпе изменений эта схема была вполне работоспособной, а во многих случаях и эффективной. Она оказалась разрушена. Несмотря на наличие отдельных её элементов мирового уровня, существовавший в этой системе, они не могут быть использованы. Ключевые взаимосвязи нарушены.