Условия становления толерантности

Если  в 1990-х годах скинхеды были представлены мелкими группировками (от 3 до 10 человек), то после 2000 г. стали складываться крупные (до 500 человек). В Москве первыми возникли "Скинлегион" и "Blood&Honor' (это русский филиал международной организации наци-скинов),  а также "Национал-Социалистическая Группировка 88". Каждая из них насчитывает по 200-250 бойцов. Всего же в Москве около 6 тысяч молодых нацистов. В Петербурге  их свыше 3 тысяч, при этом только в одну организацию "Русский кулак" входит около 500 человек и не меньше 100 - в организацию "Коловрат", в Нижнем  Новгороде – свыше 2,5 тысяч скинхедов, из них 300 человек входят в самую крупную группировку "Север".⁸

При сохранении нынешних темпов роста молодежных национал-фашистских организаций и  их концентрации в нескольких крупнейших российских агломерациях, их численность  в этих зонах уже в ближайшее  время может быть сопоставимой с  численностью контингента правоохранительных органов. Кроме того, представители  подобных организаций из разных городов  хорошо координируют свои действия и  быстро перебрасывать активистов из одних городов в другие, при  этом уровень их организации выше, чем у противостоящей им милиции. Это признает заместитель министра МВД С. Шадрин: «В Санкт-Петербурге мы недавно задержали 26 человек, из них 11 – москвичи. Когда задерживаем  в Москве, всегда есть 6-7 представителей других регионов. Очевидно, что они  объединились, а наши службы - пока нет. И мы не имеем информации об их выездах». ⁹

К сожалению,  резервы роста  национал-фашистких организаций чрезвычайно велики. Ведущий научный сотрудник Центра Ю.Левады Леонид Седов оценивает резерв активной поддержки нацистского лозунга "Россия для русских" примерно в 17 млн. человек.¹⁰ Однако общее число людей, солидарных с этой идей, намного больше. Судя по опросам различных социологических огранизаций (Центра Ю. Левады,  «РОМИР», Института Социологии РАН (ИС РАН),  Института конкретных социальных исследований РАН (ИКСИ РАН) и др.), доля  населения, поддерживающего в той или иной мере и форме лозунг «Россия для русских», с 2002 г. не опускалась ниже 53%, а в некоторые годы поднималась и до 60%. Сегодня эту идею разделяют не только советские консерваторы - "сторонники особого русского пути",  но и защитники радикальных рыночных реформ.  В первой из названных групп доля сторонников лозунга составляет 28% опрошенных, а во второй еще выше - 30%.¹¹ Идеология русского национализма сегодня присуща примерно в равной степени представителям разных партий и поэтому его разделение на «левый» и «правый» в сложившихся условиях лишено смысла. Особенностью последней генерации отечественного национализма состоит в том, что большинство тех, кто сегодня идентифицирует себя как сторонников "русского пути", 15 лет назад поддерживали реформаторов "первой волны". Таких в опросе ИКСИ РАН оказалось 49%.¹²

Отечественные группировки скинхедов быстро политизируются под влиянием радикальных политических организаций. Среди них  «Национальный фронт», «Народная национальная партия», «Национально-державная партии России» (НДПР), «Партия Свободы», «Русское национальное единство» (РНЕ),  «Русский общенациональный союз» (РОС), «Русская гвардия» и др.  Все эти партии не легальны, однако действуют открыто. Например,  только  декабре  2004 г. и январе 2005 г. в центре Москве, в зале Союза писателей России прошли презентации книг двух сопредседателей НДПР. Александр Севостьянов представил книгу «Время быть русским», а формально находящийся в федеральном розыске Борис Миронов -  свой труд «Иудейское иго». Как раз на этой презентации и было объявлено о сборе подписей под так называемым «обращением 500», в котором выдвигалась требование о запрете еврейский организаций.¹³ Что касается другого лидера названной партии Александр Севастьянова, то его власти не только не разыскивают, но и назначили официальным экспертом Государственной Думы по национальным проблемам. В мае 2004 г., он провел всероссийского конкурс сочинений школьников на тему «Что значит быть русским сегодня». Министерство образования России, хотя и не помогало организаторам этого конкурса, однако и не препятствовало его проведению. Зато среди учредителей мероприятия был Комитет Государственной Думы по культуре и туризму.¹⁴

Регулярными становятся пикеты, митинги и другие массовые акции  протеста, проводимые в российских городах активистами националистических движений. Все чаще  национал-экстремисты демонстрируют свою силу. Основными очагами насилия являются две столицы России. Лишь за один 2004 г. в Москве скинхедами совершено 12 убийств и 40 избиений, в Санкт-Петербурге - 7 убийств, 24 избитых. Далее идет Краснодарский край где, без учета массовых драк, в 2004 г. было зафиксировано не менее 2 убийств и 27 избиений как российских граждан, так и иностранцев. В январе 2005г. газета «Известия» опубликовала официальные данные о росте числа убийств, совершенных скинхедами. Если в 2003 г. на  них было заведено 20 дел по поводу убийств, то в 2004. уже 44 дела. ¹⁵ При этом речь идет только о бесспорных случаях национал-экстремизма. Из числа самых громких дел такого рода можно назвать убийство двух судей в Долгопрудном - Жанны Радченко (25 мая)  и Наталии Урлин (9 августа) 2004 г. Обе убитые были заняты в процессах по делу активистов одной самых радикальных националистических партий (РНЕ). Наиболее известной акцией российских национал-экстремистов, безусловно, является убийство в Петербурге ученого Николая Гиренко, автора целого ряда экспертиз по делам активистов таких организаций. Он был убит 19 июня 2004 г. в собственной квартире выстрелом через дверь. Буквально через день после этого ответственность за убийство взяла на себя некая «Русская республика». С открытой поддержкой этого убийства выступил и сопредседатель НДПР Александр Севастьянов.¹⁶

Об убийствах  такого рода говорили почти все российские средствах массовой информации, и  уже поэтому их нельзя было замять. В большинстве же случаев правоохранительные органы России крайне неохотно квалифицируют убийства как совершенные на националистической почве - определяя их как хулиганство или бытовые ссоры. Иногда при этом получается полный конфуз.  Так, всего лишь через два дня после убийства (19 декабря 2004 г.) в Москве  выходца с Кавказа Дмитрия Таркеладзе, т.е. еще на стадии предварительного расследования, МУР поспешил заявить, что "В МУРе полностью отвергают версию об убийстве на почве межнациональных отношений". Однако уже на следующий день после этого заявления (22 декабря), в Интернете появилась информация, что ответственность за убийство взяла на себя организация под названием "Национал-Социалистическая Группировка 88", которая засняла это убийство на пленку, поскольку убивала кавказского студента сознательно, с политическим умыслом и желанием получить доступ к СМИ для устрашения и проповедей национальной ненависти.¹⁷

Сам факт, что  русские националистические группировки начали публично брать  на себя ответственность за националистические преступления и открыто угрожать активистам антифашистского движения, характеризует заметную активизацию и политизацию  их поведения.

Рост  числа национал-экстремистских группировок и их активизация стали столь заметными, что новый глава МВД России Рашид Нургалиев не мог не признать существование в России фашистских организаций.¹⁸ Позднее, в косвенной форме это признал и президент В. Путин. Он заявил на конференции памяти жертв Освенцима, что «даже в России, которая больше всего сделала для победы над фашизмом… мы сегодня часто видим проявление этой болезни… Нам стыдно за это».¹⁹

О сущности ксенофобии и этнополитического  экстремизма

Оба феномена связаны между собой, но имеют  и существенные различия. Под ксенофобией (иногда говорят ксенофобиями) обычно понимаются  различные  проявления интолерантности по отношению к группам, которые воспринимаются массовым сознанием как «чужие». Сам термин  ксенофобия как раз и означает страхи, настороженность и недоброжелательство (т.е. фобии) к чужим. Частным случаем ксенофобии является этнофобия (или этнофобии) –  страхи,  направленные как против конкретных этнических общностей, так и  против некоего, слабо дифференцированного в массовом сознания конгломерата «чужих» народов («кавказцев», «южан», «инородцев»).

Ксенофобия  – это одна из черт массового  сознания, которая носит преимущественно  стихийный характер, даже и в тех  случаях, когда развивается под  воздействием целенаправленных  информационно-пропагандистских усилий, тогда как экстремизм –  это более или менее оформленная  идеология и целенаправленная деятельность организованных групп, реже отдельных  лиц.

Понятие «политический экстремизм»  относится к числу таких сложных  общественных феноменов, определение  которых неизбежно вызывает противоречивые мнения. Даже среди юристов, способных находить, по крайней мере, инструментальные определения подобных явлений, пока нет единства взглядов в отношения дефиниции «политический экстремизм», поэтому специалисты насчитывают, по крайней мере, пять наиболее известных альтернативных подходов по этому вопросу.²⁰

  Тем не менее, при  всех различиях в подходах  к определению политического  экстремизма, существенное сходство  заметно в оценке одной из  его разновидностей, а именно -  этнополитического экстремизма.  И принятый федеральный закон  «О противодействии экстремистской  деятельности» и многочисленные  альтернативные законопроекты, которые  выносились на общественное обсуждение, сходятся в том, что относят  к понятию экстремизма деятельность организаций, …либо физических лиц по планированию, организации, подготовке и совершению действий, направленных на: 
…возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды...²¹Пожалуй, этот аспект политического экстремизма был единственным, по отношению к которому не было споров в ходе разработки законодательных актов о противодействии экстремизма.²² Такое единодушие понятно, поскольку именно эта разновидность экстремизма сегодня, безусловно, преобладает в российском обществе. И скинхеды, нападающие на африканских дипломатов или российских граждан - выходцев из Кавказа, и террористы, захватившие школу в Беслане, пусть в разной мере и форме, но выражают именно эту этнополитическую разновидность экстремизма,   основанную на этнических страхах и ненависти, т. е. ксенофобиях (этнофобиях).

Ксенофобия  выступает важнейшим источником экстремизма в нескольких отношениях: во-первых, из носителей ксенофобии формируются экстремистские  организации; во-вторых, стереотипы ксенофобии служат сырьем для экстремистских идей. Особенно важно учитывать, что ксенофобия является одним из «конечных продуктов», результатов экстремизма, поскольку она и есть выражением той самой розни, на разжигание которой направлена деятельность экстремистских сил. И, наконец, именно ксенофобия больше всего ограничивает возможности всех форм противодействия экстремизму, поскольку  массовые стереотипы ксенофобии обладают внутренней инерцией и могут существовать какое-то время даже и без пропагандистского воздействия экстремистских сил. Нельзя не признать и того, что ксенофобией заражена немалая часть  представителей правоохранительных органов, которые призваны бороться с этнополитическим экстремизмом.

 Проявления  ксенофобий, в том числе и этнофобий,  имеют различную интенсивность,  поскольку как настороженность, так и недоброжелательство могут варьировать от подозрительности – до страхов, и от неприязни – до ненависти. С одной стороны, этнофобия и ксенофобия, как и все фобии,  являются производными от страха утраты "ресурсов", с другой – следствием страха "утраты собственной идентичности. Вокруг этих осей вертятся едва ли не все устойчивые страхи, которые фиксируются в исследованиях".²³

Л. Гудков отмечает, что в современной России «комплекс социальных обид растет очень  сильно, но, что характерно: он не становится социально окрашенным, а принимает  форму национальных обид, чувства  притеснения со стороны других, этнически  чужих, национальных противников и  врагов. И тогда возникают мифы: о «засилии» черных, азербайджанцев, цыган и др.»²⁴

Всплеск  социальной, этнической и  религиозной нетерпимости, лежащий  в основе экстремизма, почти всегда сопровождает крутые исторические перемены, подобные тем, которые пережили народы бывшего Советского Союза, вынужденные  в короткие сроки изменять одновременно и свой политический режим, и экономическую  систему, и национально-государственное  устройство. Такие периоды Петр Штомпка назвал «травматической трансформацией».

На личностном уровне предпосылки этнического  и религиозного экстремизма могут  быть вызваны практически любыми изменениями социального статуса. Многими социологическими исследованиями фиксировалось нарастание ксенофобий и агрессивности в сознании людей, понизивших свое социальное положение.²⁵ Но и «благополучные» люди не избавлены от опасностей ксенофобии и агрессии. При увеличении разрыва между притязаниями личности и возможностями их удовлетворения, возрастают агрессивные установки; неудовлетворенность обычно приводит к поиску «козла отпущения». Им становится кто-то другой – власть, конкурентные группы, представители других народов и религий.

На уровне социума, этнических и религиозных  общностей проявления экстремизма  нарастают в периоды начавшихся, но не завершенных исторических перемен. В таких условиях почти неизбежен  так называемый «кризис идентичности», связанный с трудностями социального  и культурного самоопределения  личности. Стремление к преодолению  этого кризиса порождает ряд  следствий, которые могут выступать  предпосылками политического экстремизма, а именно: возрождается интерес людей  к консолидации в первичных, естественных, или, как их еще называют, «примордиальных» общностях (этнических и конфессиональных); усиливаются традиционализм, растут проявления ксенофобии.