Роман Л.Н. Толстого "семейное счастие" в литературно-биографическом контексте

      Супругов  романа «Жак» разделяет значительная разница в возрасте. Главный герой Жак ощущает себя по отношению к юной жене не просто любящим мужем, но заботливым «отцом». Его супруга Фернанда, напротив, изображается как ребенок, которому требуется наставник. Героиня сама испытывает необходимость воспитания, и ей кажется естественным видеть наставника и «повелителя» в муже. Такой героине, представляющей собой традиционную для патриархатной культуры  модель женственности, не соответствует новый герой, демонстративно отказывающийся от предоставленной ему роли повелителя. Отрицая тиранию, он постоянно сомневается в своем праве воспитывать молодую супругу.

      Интересно, что в роли наставницы Фернанды наравне  с Жаком выступает его сводная  сестра Сильвия. Эта героиня лишена многих стереотипных качеств, приписываемых  женщине патриархатным сознанием. «Чрезвычайно деятельная, гордая, решительная», она, в отличие от Фернанды, обладает сильной волей и недюжинным умом. Только Сильвию Жак исключает из числа обычных женщин, к которым принадлежит его жена. Однако наделяя свою героиню многими положительными качествами, Ж. Санд тем не менее постоянно подчеркивает, что качества эти мужские. Так, по замечанию Фернанды, Жак, общаясь на равных с Сильвией обращается с ней «как с мужчиной».¹ Сильвия играет роль мужчины и в отношениях со своим возлюбленным Октавом, который, напротив, по-женски впечатлителен и слаб. Здесь можно говорить о гендерной инверсии.

      Воспитание  Фернанды Сильвией и Жаком носит  преимущественно нравственный характер. Цель их - возвести ученицу на ступень  духовного и нравственного развития, занимаемую ими самими. Однако результат воспитания оказывается недостигнутым: «Фернанда не только не движется вперед в своей внутренней жизни, а идет вспять».² Интересны мнения героев романа по поводу воспитания самой Сильвии. Заслуги своего воспитания героиня целиком возлагает на Жака. Он же, напротив, отрицает свою роль наставника. «Неужели ты думаешь, что человек способен вложить в другого человека силу и величие? У тебя душа уже была широкая и пылкая, когда я пролил в нее слабый свет своего рассудка», - говорит Жак. Важно и то, что воспитание Сильвии происходит в ту пору, когда она была еще маленькой девочкой, и в этом случае роль наставника для Жака  естественна.

      В целом можно сказать, что в  романе «Жак» происходит переосмысление традиционной ситуации воспитания женщины. Герой-наставник сомневается в своем праве воспитывать жену, потому что он не желает властвовать над более слабым существом. Сам результат воспитания героини, усвоившей нормы патриархатного общества, оказывается недостигнутым. С другой стороны, у Ж. Санд появляется героиня, воплощающая новую модель женственности и способная сама выступать в роли наставницы.

      Ситуация  воспитания жены оказывается и в  центре повести А. В. Дружинина «Полинька  Сакс». Традиционно это произведение трактуется как утверждающее «идею равенства и свободы чувств в браке». Трагический же финал повести объясняется неготовностью героини «разумно распорядиться своей свободой».¹ Предлагаемое нами прочтение в корне меняет этот традиционный взгляд.

      Главный герой повести Константин Сакс разрабатывает целую программу воспитания, цель которой – превращение его жены из «ребенка» в женщину. Свое стремление воспитать жену герой объясняет безумной любовью к ней. Сакс говорит о высшем наслаждении, которое он испытывает, воспитывая «дорогого ребенка» - свою жену. При этом очень интересно одно из признаний  героя: «Я отдал бы жизнь, чтоб на один час сделать женщину из этого ребенка, чтоб поселить в ее душе страсть ко мне, чтоб заставить ее вымаливать у меня любви и чтоб с черной радостью отвергать ее порывы, все сокровища только что пробужденной души».² Таким образом, оказывается, что Сакс стремится скорее к пробуждению не души Полиньки, а ее чувственности. Героиня полностью зависима от мужа, и ему порой доставляет удовольствие мучить ее. В одном из таких эпизодов звучит реплика автора: «Не вините Константина Александрыча: вы, может быть, не знаете, какое болезненное, упоительное наслаждение мучить ребенка, за волосок, за улыбку которого мы готовы отдать полжизни».¹ В воспитательных действиях Сакса просматривается незамеченный ранее исследователями эротический подтекст. Истинное же намерение героя состоит в пробуждении чувственности жены.

      Сакс, по собственному признанию, стремиться образовать «эстетический вкус»  жены, пробудить в ней интерес к музыке и чтению. Но каким образом это осуществляется? Образовать вкус Полиньки герой пытается, наполнив комнаты «предметами искусства», при этом интересен сам выбор их. Среди этих предметов скульптурная группа Амура и  Психеи,  поражающая  Полиньку  своей  «непристойностью», а

также портрет святой Цецилии, в котором, однако, героиня видит лишь изображение  «прехорошенькой» лукавой женщины. В качестве чтения Сакс предлагает жене романы «любимого своего писателя» - Жоржа Санда. Однако эти книги  вызывают возмущение Полиньки, увидевшей в романистке «пребесстыдную и прескучную» женщину.² Все это функционально призвано дискредитировать героиню, невыросшего ребенка, ничего не смыслящего ни в жизни, ни в искусстве.

      По  собственному признанию, Сакс считает  необходимым обретение Полинькой «независимого и настоящего взгляда на общество», он как будто стремится «укрепить ее душевные силы, направить их ко всему доброму и разогнать облако сентиментальной, бессмысленной невинности, которое давит бедного ребенка». Но каким содержанием наполнены для героя понятия «доброе», «независимость» и т. п.? Создается впечатление, что высокие слова Сакса «прикрывают» иные побуждения. Противоречие и в том, какими средствами должна быть достигнута цель. Так обретение независимости Полинькой несовместимо с тем, какими средствами должна быть достигнута цель. Так обретение независимости Полинькой несовместимо с тем, что она целиком находится во власти мужа. Нежелание героини быть воспитуемой Саксом не учитывается.

      Герой пытается приобщить жену к серьезным музыкальным произведениям. Интересно, что одно из любимых его произведений – романс «Молодая девушка с черными глазами», вариант шекспировской истории об Отелло и Дездемоне. Полинька, выслушав толкование романса из уст Сакса, тут же называет мужа именем венецианского мавра. Эта параллель не случайна. С нашей точки зрения, ее можно интепретировать как предвестие  будущей измены Полиньки. Вместе с тем возможно и иное толкование, связанное с финалом трагедии Шекспира. В его свете иначе прочитывается финал повести: не как победа, но как ошибка Сакса. Это вполне соотносится с теми выводами, к которым приводит гендерный подход к тексту.         

      Пробуждение Полиньки происходит как следствие  того, что она понимает «жертву» мужа, предоставившего ей свободу и возможность счастья с другим. Однако жертва Сакса оборачивается и наказанием для героини, которая воспринимает теперь свою измену как ошибку. «Превращение» Полиньки предполагает лишь осознание ею «величия» мужа и своей любви к нему. Нравственно героиня по-прежнему не равна своему мужу.

      Таким образом, если Ж. Санд переосмысляет  традиционную ситуацию воспитания жены, предлагая новую модель женственности, то Дружинин целиком остается в рамках патриархатной системы ценностей, при этом у него на первый план выступает не нравственный компонент воспитания, как у Ж. Санд, но чувственное начало.

      Л. Н. Толстой в романе «Семейное  счастие» предлагает свой вариант воспитания жены. Сергей Михайлович, главный герой  романа, имеет богатый жизненный  опыт и с высоты его пытается воздействовать на становление характера своей невесты, а потом жены – Маши. Он руководит занятиями ее музыкой, чтением, а главное – пытается воздействовать на нравственные понятия. Сергей Михайлович приводит героиню к тому, что она начинает смотреть на жизнь его глазами. Маша делает такое признание: «Все мои... мысли...чувства были не мои, а его мысли и чувства, которые вдруг сделались моими, перешли в мою жизнь и осветили ее»( 3, 84 ).

      Маша, подобно Фернанде и Полиньке Сакс, чувствует себя ребенком перед Сергеем Михайловичем. Первоначально процесс воспитания не встречает у нее сопротивления, право Сергея Михайловича воспитывать воспринимается ею как естественное. Героиня осознает, насколько муж выше ее в нравственном отношении и развитии. Внутренняя жизнь Сергея Михайловича остается для нее загадкой: она понимает, что в его душе есть «какой-то особый мир», но в который он не считает нужным впускать ее. В глазах Маши ее муж «больше, чем человек», «полубог», который «все знает». Душа же героини для него – открытая книга, поскольку он «слишком легко и ясно» понимает все, что должно быть «тайно для всех»( 3, 121).

      Постепенно  моральное влияние мужа начинает тяготить Марью Александровну. В  одной из ссор она произносит слова: « Так вот она власть мужа... права мужа, но я не подчинюсь им»( 3, 129 ). Протест героини, однако, обнаруживает ее человеческую несостоятельность. В этом, что очень важно, Марья Александровна признается сама, упрекая мужа в том, что он давал ей «волю», которой она «не умела пользоваться», «перестал... учить» ее ( 3, 146 ). Сергей Михайлович возражает на эти слова так: «Всем нам, а особенно... женщинам, надо прожить самим весь вздор жизни... а другому верить нельзя»(  3, 148 ). Этот мотив видимого предоставления свободы действий женщине еще более усиливает неспособность ее самостоятельно ориентироваться в жизни.

      Предпринятый  анализ показывает, в каком сложном  взаимодействии с другими литературными  текстами создавался роман «Семейное  счастие». Пытаясь утвердить свою систему ценностей, Толстой диалогически использует сюжетные схемы и образные стереотипы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

      Анализ  романа «Семейное счастие» в литературно-биографическом контексте позволяет говорить о  немаловажном значении этого произведения в творчестве Толстого. Роман, в котором впервые была заявлена «мысль семейная», отразил выстраданные писателем мысли о нравственных основах семейной жизни, о распределении ролей между мужчиной и женщиной. Представления Толстого о семье, заявленные в этом произведении, были чрезвычайно значимы для него, доказательством чему служит биографический контекст «Семейного счастия». Программа семейного счастья, созданная  писателем в письмах к В. Арсеньевой в 1856-1857 году, была художественно воплощена в романе, а в последствии реализована Толстым в собственной семейной жизни. Так на примере раннего романа Толстого мы могли наблюдать процесс сложного взаимодействия реальной действительности и литературного текста, их взаимопроникновение и взаимообусловленность.

      Сопоставление романа «Семейное счастие» и повести «Крейцерова соната» показывает, что взгляд Толстого на проблему семейного счастья был достаточно устойчивым, а его позднее отрицание  было заложено уже в  раннем творчестве. Причиной трагедии героев «Крейцеровой сонаты» послужило то, что духовное в их мире было ущемлено и скрыто, а чувственное, напротив, являлось доминирующим. В своей поздней повести Толстой объявляет чувственную любовь абсолютным злом, противопоставляя ей полное целомудрие. Однако конфликт между духовным и физическим ( животным ) началом присутствует уже в романе «Семейное счастие», где чувственная сторона любви подвергается скрытой дискредитации, изгоняется из семейной сферы жизни героев. Проблема доминирования в семье, столь остро обнаружившая себя в «Крейцеровой сонате», содержится и в раннем романе Толстого. В «Семейном счастии» протест героини против морального воздействия на нее мужа подавляется, обнаруживая ее человеческую несостоятельность; поздняя повесть Толстого также отказывает женщине в нравственном превосходстве над мужчиной. В обоих произведениях женское оценивается как негативное, что связано, несомненно, с существующей патриархатной традицией культуры, которая восходит еще к библейской легенде об Адаме и Еве. С другой стороны, «Крейцерова соната» не опровергает заложенных в раннем романе Толстого ценностей. По мысли писателя, истинная основа семьи – это дети, а их рождение и воспитание является главным предназначением женщины. Роман «Семейное счастие» всем ходом своего повествования утверждает эту идею, но то же самое можно наблюдать и в «Крейцеровой сонате», несмотря на ее отрицающий пафос. Обнаружение преемственности между ранним романом Толстого и его поздней повестью позволяет по-новому истолковать смысл «Крейцеровой сонаты». Это произведение не отрицает самой идеи семьи, но говорит о том, что в современном обществе семейные ценности потеряли свой изначальный смысли потому отрицание представляется нам связанным именно с общественными условиями. Дополнительно выявить внутреннюю связь раннего и позднего произведений Толстого позволяет повесть С. А. Толстой «Чья вина?», полемически направленная не только против «Крейцеровой сонаты», но и против «Семейного счастия».

      «Семейное счастие» возникло как результат  взаимодействия писателя с общественными  идеями эпохи, с его литературными современниками и литературными предшественниками. В работе мы пытались показать, что Толстой в своем романе следует патриархатной модели семейной жизни, созданной Руссо в романе «Эмиль, или О воспитании», оба писателя строго дифференцируют гендерные роли мужчины и женщины, утверждая идею естественного неравенства полов. Женщине в этой системе отводится подчиненное положение, она заключена в узкие рамки дома и семьи, тогда как мужчина, обладая всей полнотой власти, занимает общественую сферу деятельности. Важно, что «Семейное счастие» - это одновременно и полемический ответ Толстого Ж. Санд, оказавшей колоссальное воздействие на русскую литературу второй трети 19 в. и пытающейся переосмыслить в своем творчестве традиционную систему ценностей. Французская писательница предлагает новую модель отношений между полами, основанную на их равенстве. Традиционная ситуация воспитания жены в ее романе «Жак» получает новаторское звучание: мужчина отказывается от своей роли наставника, не желая властвовать над более слабым существом. Кроме того, на роль воспитательницы у Ж. Санд наравне с мужчиной выдвигается женский персонаж, что также является абсолютно новым. «Чужое» слово ж. Санд присутствует в «Семейном счастии», проявляясь в использовании писателем сюжетной схемы романа «Жак». Однако сходная ситуация воспитания жены в произведениях обоих художников получает разное наполнение. Толстой, в отличие от Ж. Санд, не только не пытается пересмотреть традиционную систему отношений между полами, но способствует укреплению ее. В толстовском изображении героиня оказывается неспособной самостоятельно выбрать правильную дорогу в жизни потому ей необходимо руководство мужчины, нравственно и интеллектуально превосходящего ее. Вход из-под власти мужа и прекращение процесса воспитания обнаруживают человеческую несостоятельность женщины, подтверждением чему служит романа «Семейное счастие».

      Анализ  романа «Семейное счастие» в литературном контексте и актуализирует те проблемы, которые еще не затрагивались  при обращении творчеству Толстого и выявляет те сложные интертекстуальные взаимодействия, в которых находится роман с произведениями Ж.-Ж. Руссо и Ж. Санд. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

БИБЛИОГРАФИЯ.

1. Дружинин А. В. Повести. Дневник. М.: Наука, 1986.
2. Руссо Ж.-Ж. Избранные сочинения: В 3 т. М., 1961. Т.1.
3. Санд Ж. Собрание сочинений: В 14 т. М., 1991. Тт. 3, 5-10.
4. Санд Ж. Собрание сочинений: В 9 т. Л., 1971. Тт. 1, 3, 4-7.
5. Толстая С. А. Чья вина? // Октябрь, 1994. № 10.
6. Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений: В 90 т. Юбилейное издание. М.; Л., 1958. Тт. 2, 5-8, 20, 30, 31, 34, 46-48, 54, 61, 70, 83, 91.  
7. Толстой Л. Н. Собрание сочинений: В 22 т. М., 1979-1986. Тт. 3,12-22
8. Алексеев-Попов В. С. Л. Толстой и Ж.-Ж. Руссо. К постановке проблемы. // Французский ежегодник. М., 1984.
9. Андреева Е. П. Толстой-художник в последний период деятельности. М., 1980.
10. Андреева Е. П. Мастерство Толстого в создании характера по повести «Крейцерова соната» // Толстовский сборник. Тула, 1964.
11. Арденс Н. Н. Творческий путь Л. Н. Толстого. М., 1962.
12. Базенбаум И. Е. Французская нереводная художественная литература в России. // Книга в России 18 - н. 19 в. Л., 1989.
13. Билинкис  Я. С. О творчестве Толстого. Очерки. Л., 1959.
14. Бирюков П . И. Биография Л. Н. Толстого. М., 1923.
15. Бычков С. П. Лев Толстой. М., 1954.
16. Венгеров С. А. Критико-биографический словарь русских писателей и ученых: В 6 т. Спб, 1897. Т. 5.
17. Верцман И. Ж.-Ж. Руссо. М., 1976.
18. Ганчин А. К поэтике литературной мистификации. // Тыняновский сборник. Вып. 10. М., 1998.
19. Гей Н. К. «Крейцерова соната Толстого как художественная многомерность. // Страницы истории русской литературы. М., 1971.
20. Гольденвейзер А. Б. Вблизи Толстого. М., 1959.
21. Горная В. З. «Крейцерова соната» в восприятии современников писателя. // Яснополянский сборник. 1988. Тула, 1988.
22. Григорович  Д. В. Литературные воспоминания. М., 1987.
23. Григорьев А. Сочинения: В 2 т. М., 1990. Т. 2.
24. Гудзий Н. К. Лев Толстой. Критико-биографический очерк. М., 1960.          
25. Гусев Н. Н. Л. Н. Толстой. Материалы к биографии с 1828 по 1855 год. М., 1954.
26. Гусев Н. Н. Материалы к биографии с 1855 по 1869 год. М., 1957.