Шпаргалка по "Философии"

азия,  
присущего самим вещам, а искусственное творение человеческо-  
го ума.  
Отсюда отрицание Беркли роли абстрактного мышления в  
познании мира. "Я не думаю также, - пишет он, - чтобы отвле-  
ченные идеи были более нужны для расширения познания".  
"Нет такой вещи, - уверяет Беркли, - как десятитысячная  
часть дюйма, но есть десятитысячная часть мили...". Почему  
же? Да потому, что "мы при точном исследовании найдем, быть  
может, что не в состоянии представить себе самый дюйм,  
состоящим из тысячи частей" . "Нет такой вещи", так как мы  
"не в состоянии представить": возможность представления оп-  
ределяет возможность бытия. 
 

31. Учение Дэвида  Юма о познании. 
Спор эмпиризма и рационализма заострил и привел к четкой противоположности различие между чувственным и разумным познанием. Чувственный опыт как таковой, с одной стороны, и разум — с другой, — вот противопоставление, которое пользуется, по свидетельству Юма, всеобщим признанием. Рассмотрение структуры чувственного опыта склоняет Юма к мысли об ошибочности и поверхностном характере резкого противопоставления опыта и разума. Свойственная рационализму идея о том, что разум как бы извне и post factum корригирует данные чувственного опыта, кажется Юму ложной. В самом опыте необходимо и возможно обнаружить такой механизм, который делает его достоверным и превращает в структурную целостность. Равным образом не удовлетворяет Юма и отстаиваемая крайним эмпиризмом идея о самостоятельности односторонне-чувственного опыта, о возможности положить в основу теории познания размышления о субъекте, лишенном всякой духовности, всяких эмоциональных предрасположений. Спор, разгоревшийся вокруг понятия врожденных идей, Юм считает данью, которая была выплачена схоластике. "Если под врожденным понимать одновременное нашему рождению, то весь спор окажется пустым, ведь во

прос о том, когда  начинается мышление — до, во время или после нашего рождения, совершенно лишен значения". Проблема, над которой бился Локк, — начинается ли наше познание с нуля (tabula rasa) или оно изначально определено врожденными идеями, — мало интересует Юма. Особенность философии Юма заключается в том, что он, по сути дела, отказывается начинать теорию познания с изображения того способа, каким вещи воздействуют на наши органы чувств, т.е. способа, с помощью которого возникают ощущения. "Исследование наших ощущений касается скорее анатомов и естественников..." — говорит Юм. По сходному пути потом пойдет Кант. Теория познания Юма, его учение о чувственном опыте, начинается с утверждения о наличии впечатлений. Понятие "впечатление" требует разъяснения, поскольку Юм признает, что предложенное им истолкование впечатлений отличается от общепринятого. "Прошу заметить, — пишет он, — что под термином впечатление я разумею не способ порождения в душе живых восприятии, но исключительно сами эти восприятия, для которых не существует отдельного имени ни в английском, ни в каком-либо другом известном мне языке". Готовое, имеющееся в душе впечатление — вот, следовательно, исходный пункт Ю

мовой теории познания. "...Под термином впечатления я  подразумеваю все наши более живые  восприятия, когда мы слышим, видим, осязаем, любим, ненавидим, желаем, хотим". При этом Юм разделяет впечатления ощущения и впечатления рефлексии. Первые, как мы видели, исключаются из пределов теории познания; о них просто говорится, что они возникают в душе "от неизвестных причин". Исходным для теории познания оказывается человеческий опыт, уже располагающий впечатлениями, неизвестно как полученными. "Ум никогда не имеет перед собой никаких вещей, кроме восприятии, и они никоим образом не в состоянии произвести какой бы то ни было опыт относительно соотношения между восприятиями и объектами". Механизм дальнейшего развертывания чувственного опыта на основе впечатлений описывается Юмом так. Сначала возникает какое-либо впечатление, заставляя переживать тепло, холод, жажду, голод, удовольствие, страдание. Потом ум снимает с этого первоначального впечатления копию и образует идею. Идея, стало быть, определяется Юмом как "менее живое восприятие". У Локка, говорит Юм, идея была отождествлена со всеми восприятиями. Между тем, идея может оставаться и тогда, когда впечатление, копией которого она являе

тся, исчезает. Идеи удовольствия и страдания возвращаются в душу, возбуждая новые впечатления, впечатления  рефлексии: желание и отвращение, надежду и страх. С этих вторичных  впечатлений снова снимается копия — возникают новые идеи. Затем своеобразная "цепная реакция" идей и впечатлений продолжается. Юмово понимание структуры начальных этапов чувственного опыта ведет его к важным выводам: в этом опыте теснейшим образом сплавляются впечатления и идеи. Поэтому анализ чувственного опыта следует начинать отнюдь не с ощущений, как думал Локк. Первый общий вывод Юма относительно характера и специфики чувственного опыта состоит в том, что опыту приписывается сложная, не просто чувственная, а чувственно-рациональная структура. 
 

32. Проблема причинности  и субстанции в  философии Дэвида  Юма. 
Критика понятия причинности была для Юма не только самостоятельной целью, но и средством, позволявшим провести разрушительную работу во всей области сущностей, которыми были населены существовавшие философские системы. Внимание Юма в процессе этого разрушения было сконцентрировано на наиболее важных для онтологии категориях - "сила" и "субстанция". Проблема последней выступала в двух видах - как проблема материальной и духовной субстанций. Привычкой и прошлым опытом Юм объясняет происхождение фиктивной идеи причинности. Ведь причинности как порождения одного другим, по его мнению, в нашем чувственном опыте нет, а в нем есть лишь следование одного за другим во времени. «Post hoc», подчеркивает он, не означает «propter hoc». 
 
«Разум никогда не может убедить нас в том, — пишет Юм, — что существование одного объекта всегда заключает в себе существование другого; поэтому когда мы переходим от впечатления одного объекта к идее другого или к вере в этот другой, то побуждает нас к этому не разум, а привычка, или принцип ассоциации» [56]. Точно так же Юм уверен, что в смене событий не заложена их необходимая повторяемость. А в

едь это тоже предполагается в идее причинности. То, что Солнце множество раз на наших глазах всходило и заходило, еще не означает, что завтра оно взойдет вновь. Мы опять же привыкли к этому. Но по сути тезис о завтрашнем восходе солнца столь же недостоверен, как и противоположный тезис, согласно которому солнце завтра не взойдет. 
 
Главным объектом критики у Локка была идея субстанции, тогда как у Юма к ней присоединяется еще и причинность. Понятно, что причинность у Юма оказывается чисто субъективным феноменом, а именно следующими друг за другом впечатлениями, и не более. Отсюда скептическое пирроновское «воздержание» от определенных суждений о мире. «Ничто так не требуется от истинного философа, — пишет Юм, — как воздержание от чрезмерного стремления к исследованию причин; установив ту или иную доктрину с помощью достаточного количества опытов, он должен удовольствоваться этим, если видит, что дальнейшее исследование повело бы его к темным и неопределенным умозрениям. В таком случае ему лучше было бы сделать целью своего исследования рассмотрение действий своего принципа, а не причин его».