Теории Нового Времени

 Кроме этих  трех, Спиноза не признавал других  аффектов, считая все остальные  производными от них. Он утверждал,  что видов аффектов столько,  сколько существует видов объектов, со стороны которых мы подвергаемся  воздействию. Отсюда аффект (как  и страсть), в понимании Спинозы,  это пассивное, страдательное  состояние, связанное с неадекватными  или смутными идеями. Разницу  между страстью и аффектом  он видел в степени их интенсивности.  Поскольку все, что способствует  самосохранению, необходимо вызывает  удовольствие, полезно и не может  быть не нравственно, то все  радостные чувства облегчают  человеческое существование, в  то время как огорчения и  страдания затрудняют его. Отсюда  Спиноза делал вывод: человек  активен и естественным образом  стремится к тому, что вызывает  удовольствие, и отвращается от  всего, что причиняет ему страдание. 

 Помимо пассивных,  природных страстей Спиноза выделял  аффекты удовольствия и желания,  связанные с активным состоянием  души, ее стремлением к познанию  истинных или адекватных идей. Поскольку ограничение способности  души к мышлению или познанию  вызывает неудовольствие, то познание  как проявление активности души  связано только с аффектами  удовольствия и желания.

 Таким образом,  результатом взаимодействия человека  с объектами окружающего мира  становятся, с одной стороны, знание  об этих объектах, с другой - отношение  к ним. Эта эмоционально-рациональная  двойственность свойственна всем  нашим страстям - и активным, и  пассивным. Разница в том, что  стимулом в развитии пассивных  аффектов становятся события  внешнего мира, а знания о них  остаются смутными и неадекватными.  В активных же аффектах стимулом  для их возникновения является  сама душа, которая в результате  приобретает отчетливые понятия. 

 Согласно учению  Спинозы, человек подвержен аффектам, поскольку он - часть природы.  Он не может не подчиняться  ее порядкам и законам и  бессилен перед ними. Спиноза  подчеркивал непреодолимую силу, которую страсти приобретают  над людьми, раскрывал ошибочность  утверждения о том, что люди  сами выбирают свои страсти.  Это бессилие человека перед  своими страстями Спиноза называл  рабством: «...мы различным образом  возбуждаемся внешними причинами  и волнуемся, как волны моря, гонимые противоположными ветрами,  не зная о нашем исходе и  судьбе». Таким образом, поведение  человека, по мысли Спинозы, жестко  детерминировано аффектами, причем  эта детерминация внешняя, а  не внутренняя.

 Люди осознают  свои желания, но не знают  истинных причин своих поступков,  поэтому, считал Спиноза, свобода  воли является фикцией, вымыслом  и как таковая не существует. Душа не может быть абсолютной  причиной своих действий - к тому, чтобы хотеть или не хотеть, она должна побуждаться какой-либо  внешней причиной. Под волей Спиноза  подразумевал способность души  утверждать или отрицать истинность или ложность чего-либо, а не способность желания. Поскольку сущность души составляют идеи или понятия, которые содержат в себе утверждение или отрицание, Спиноза утверждал: «Воля и разум - одно и то же».

 Однако, отрицая  свободу воли, Спиноза утверждал  возможность свободы человека, связывая  ее с необходимостью и противопоставляя  принуждению, насилию. Если человек  окружен другими людьми и различными  предметами, если он, взаимодействуя  с ними, подвержен аффектам, поскольку  является частью природы и  подчиняется ее законам, в чем  же тогда Спиноза видел его  свободу? Свободу Спиноза связывал  с безграничными возможностями  человеческого познания. Познание  причин аффектов, понимание ограниченности  своей свободы делают человека  свободным. Спиноза писал, что  надо «не осмеивать человеческих  поступков, не огорчаться ими  или не клясть их, а понимать».  Так рационализм Спинозы привел  его не к отрицанию эмоций, но к попытке их объяснения.

 Таким образом,  свобода в теории Спинозы - это познанная необходимость.  Поэтому если четвертую часть  «Этики» Спиноза назвал «О  человеческом рабстве, или о  силе аффектов», то пятая часть  «О могуществе разума, или о  человеческой свободе» - это гимн  возможностям человека. Познавая  свои состояния, составляя ясные  и отчетливые идеи своих аффектов, человек обретает власть над  ними и становится свободным,  т.е. Спиноза связывает эмоции  с волей, говоря о том, что  поглощенность страстями не позволяет  человеку понять причины своего  поведения, а потому он не  свободен. В то же время осознание  причины страстей открывает перед  человеком границы его возможностей, показывая, что зависит от его  воли, а в чем он не свободен, но зависит от сложившихся  обстоятельств.

 При этом разумная  жизнь, жизнь в согласии с  разумом, становится синонимом  добродетельной жизни, т.е. нравственная  деятельность растворяется в  деятельности познания, при этом  нравственность вытекает из человеческой  природы, а не является продуктом  свободы. Таким образом, согласно  Спинозе, нравственность есть  внутренняя сущность человека, вытекающая  из его познавательной, разумной  деятельности. Действовать по добродетели  означает для Спинозы «действовать, сохранять свое существование  по руководству разума на основании  стремления к собственной пользе».  Основанием нравственности является  стремление к самосохранению, а  так как рассудок не может  приписывать человеку ничего  противного природе, то, согласно  естественному праву, все полезное  дозволено. 

 Поэтому Спиноза  призывал воспитывать людей таким  образом, чтобы они жили в  согласии с разумом. Идеалом  для Спинозы был мудрец, свободный  человек, который достигает душевного  удовлетворения в бесконечном  процессе познания себя, природы  и вещей. Этот путь достижения  мудрости труден, считал Спиноза,  поэтому он доступен только  избранным. 

 Таким образом,  в концепции Спинозы можно  выделить три основных положения  - это понятие единой субстанции, свойствами которой являются  протяжение и мышление; рационалистическая  вера в силу человеческого  духа, его возможность познать  истину; распространение механистических  принципов на духовные явления  и страсти и отрицание свободы  воли. Эти положения, его теория  познания и этика повлияли  на взгляды других психологов, определив многие положения современной  психологии эмоций.

Готфрид Вильгельм  Лейбниц (1646-1716) родился в Лейпциге, в семье профессора философии  Лейпцигского университета. Образование  он получил в Лейпцигском и  Йенском университетах, где занимался  изучением логики, философии, юриспруденции  и математики. Выросший в атмосфере научных исследований, Лейбниц еще в школе решил посвятить свою жизнь науке. Энциклопедические знания, широта и разносторонность интересов Лейбница, определявшие сферу его научно-практической деятельности, помогли ему сделать значительные открытия в различных областях науки и техники. Лейбниц был одним из авторов дифференциального и интегрального исчисления, изобрел счетную машину, производящую сложные вычислительные действия с большими числами, и насосы для выкачивания воды из рудников. Он занимался проблемами минералогии и геологии и опубликовал в 1691 г. одну из первых работ по вопросам происхождения и эволюции Земли «Протогея». Его интересовали теория денег, монетные системы, вопросы истории, языкознания, физики, политики и экономики. Им была написана первая история брауншвейгской династии. Лейбниц был основателем и первым президентом Берлинской Академии наук, принимал участие в организации подобных центров науки в других городах и странах. По просьбе Петра I он разрабатывал план создания Академии наук в Санкт-Петербурге и составлял проекты организации научных исследований в России. Многогранность интересов Лейбница связывала его с выдающимися учеными, общественными и политическими деятелями Европы, со многими из которых он был знаком лично. Переписка Лейбница насчитывает более 15 000 писем, адресованных примерно 1054 лицам.

 Значительное  место в системе его научных  интересов занимали вопросы философии  и психологии, прежде всего теория  познания, что нашло отражение  в его трудах - «Новые опыты  о человеческом разуме» (1705), «Монадология»  (1714).

 С позиций последовательного  рационализма, опираясь на законы  и методы математики, которые  позволяют выделить составляющие  единицы и изучить их свойства, он дал новое объяснение мирозданию, психическим функциям человека, отношению между духовным и  телесным.

 Мироздание Лейбниц  мыслил в виде грандиозного  механизма, первичными элементами  которого являются неделимые  и замкнутые в себе центры  жизненных сил. Таким образом,  не разделяя положения Спинозы  о единой субстанции, Лейбниц  говорил о существовании множества  субстанций, названных им монадами(от  греч. monos - единое). Как единицы строения  мира монады Лейбница аналогичны  «архе» античных психологов. Однако  в отличие от материальных  атомов монада Лейбница представляет  собой идеальную единицу, это  духовная субстанция, обладающая  психической активностью. 

 В своих трудах, в том числе и в работе  «Монадология» (1714), Лейбниц писал  о том, что основными свойствами  монады являются восприятие (перцепция)  и стремление. Он подчеркивал,  что перцепцию следует отличать  от сознания - апперцепции, и считал  ошибочным не признавать неосознаваемые  восприятия. Говоря о том, что  вся природа - это своего рода  россыпь духовных единиц, Лейбниц  тем самым отвергал мнение, согласно  которому психическое есть сознательное, т. е. постигаемое благодаря  способности субъекта сосредоточиться  на своем «Я». Он категорически  утверждал: «Убеждение в том,  что в душе имеются лишь  такие восприятия, которые она  осознает, есть ее величайшее  заблуждение». Тем самым психическое  явление и его представленность  на уровне сознания были разделены.  Представление о психическом  расширялось, так как в его  сферу включалось не только  сознание, но и бессознательное.  Эти идеи Лейбница особенно  сказались на представлении о  психике в немецкой школе, в  которой мысль о существовании  бессознательного и его существенной  роли в духовной жизни человека  стала одним из постулатов.

 Душа в теории  Лейбница - это тоже монада, которая  отличается более отчетливым  восприятием и памятью. Человеческая  душа-монада обладает способностью  к апперцепции, т.е. обладает  сознанием и самосознанием, и представляет собой высший уровень развития монад. Поскольку монады отличаются друг от друга по своим свойствам и не существует двух совершенно тождественных монад, то и души людей отличаются друг от друга, делая каждого человека уникальным и неповторимым. Обладая способностью внутреннего самоопределения, монада всегда остается неизменной и независимой, замкнутой единицей, которая, по определению Лейбница, «не имеет окон». Это положение, с точки зрения ученого, доказывало невозможность внешнего влияния на самоопределение человека, в том числе и со стороны другого лица. Оно стало одним из самых дискутируемых в ходе развития социально-психологических исследований, поскольку такое понимание сущности личности не объясняет роль культуры в ее саморазвитии, роль другой личности в формировании самосознания и мировоззрения человека. В то же время представители феноменологии (а в дальнейшем частично и экзистенциализма), вспоминая эту мысль Лейбница, доказывали, что отсутствие «окон» характерно именно для процесса личностного самоопределения, развития экзистенции, которая является замкнутой и не поддается воздействию. Если в работах зарубежных ученых (Зигварта, Гуссерля и др.) идея Лейбница сопоставлялась с замкнутым пространством, «одиночными клетками», из которых человек стремится выйти к другим людям, к культуре, то в российской духовной философии и психологии (Лосский, Франк) эта проблема разрешалась с помощью все той же интуиции. Именно интуитивное познание, озарение, является, по мысли этих ученых, тем механизмом, который распахивает «окна души-монады», раскрывая ее навстречу другим душам и абсолютной истине.

 Вместе с тем  и сам Лейбниц не отрицал  связь монады с окружающей  действительностью, говоря о том,  что она представляет собой  «живое зеркало Вселенной». Основой  этой связи является восприятие, которое активно и субъективно,  так как каждой монаде присущи  стремление (активность) и индивидуальность. Одним из важнейших открытий  Лейбница было положение о  том, что субъективность познания  есть результат не пассивного  усвоения материала, но активного  его постижения. Поэтому собственная  точка зрения естественна для  человеческих понятий и не  противоречит их истинности, как  это считали большинство психологов, начиная с Демокрита.

 Лейбниц писал,  что каждый человек воспринимает  окружающий мир по-своему, исходя  из своих собственных представлений  и опыта. Не существует первичных  или вторичных качеств предметов,  о которых говорили Демокрит  и (в Новое время) Д. Локк, так как даже на начальной  стадии познания человек не  может пассивно воспринимать  сигналы окружающей действительности. Получаемый в результате такого  восприятия образ окружающего  мира необходимо включает в  себя как свои собственные  свойства (первичные качества), так  и свойства, привнесенные субъектом  (вторичные качества), и их невозможно  разграничить. Таким образом, каждый  человек создает свою картину  мира, но вместе с тем эти  представления по сути своей  тождественны и в отражении  главных свойств и качеств  окружающей действительности совпадают.  Лейбниц сравнивал эту особенность  человеческого познания с восприятием  города, на который разные люди  смотрят с разных точек: «...как  один и тот же город, если  смотреть на него с разных  сторон, кажется совершенно иным  и как бы перспективно умноженным…»  точно так же образов окружающего  мира существует столько, сколько  людей. Однако все эти индивидуальные  образы «суть только перспективы  одного и того же соответственно  различным точкам зрения...» Именно  в этой тождественности, соответствии  свойств вещей природы идеям  разума Лейбниц видит критерий  истинности знания: «Природа единообразна  в том, что касается сути  вещей, хотя и допускает разницу  степеней большего и меньшего, а также степеней совершенства».  Таким образом, субъективность  человеческого познания, по Лейбницу, является следствием активности  и не противоречит объективности  полученных знаний. Это позволило  Лейбницу сделать вывод о принципиальной  познаваемости мира.