Билингвизм

В процессе изучения иностранного языка обучающийся  не только овладевает знаниями, умениями и навыками оперирования языковыми  средствами, с новым языком ему  открывается новая картина мира, соответственно, его сознание «удваивается». Таким образом, перед лингводидактикой на современном этапе выдвигается принципиально новая задача формирования в результате обучения иностранному языку вторичной (удвоенной) языковой личности, что предполагает приобщение обучающегося через новый язык к новым картинам мира. Обучающийся уже является носителем одного языка, его сознание сформировано родным языком, по отношению к которому он будет осмысливать, и оценивать иностранный язык. В связи с этим, в обучении иностранному языку на современном этапе речь идет о согласовании в пределах индивидуального сознания двух смысловых контекстов, родного и иноязычного, то есть о формировании билингвального сознания [Халеева, И.И., 1989: 201].

1.1.Теории о формировании билингвального сознания.

По проблеме формирования билингвального сознания существует огромное количество исследований и теорий, поэтому в данной работе мы рассматриваем теории Эрвина С. и Осгуда Ч., Котика Б.С.,  Кабановой О.Я., и Гальперина П.Я., поскольку они являются самыми современными, более обоснованными, и кроме того, представляют точки зрения не только отечественных исследователей, но и зарубежных, что является не мало важным фактором для данного исследования.

Все представленные теоретики формирования билингвального сознания говорят о том, что каждый человек, будучи носителем родного языка, владеет определенным сознанием и набором навыков кодирования и декодирования информации на этом языке. И когда человек начинает изучать иностранный язык, у него формируются новые навыки кодирования и декодирования, которые вступают в некоторое взаимодействие с уже имеющимися. Таким образом, когда возникает переход с одного языка на другой, две системы навыков кодирования и декодирования накладываются, но полностью не совпадают, и вступают в более или менее выраженный конфликт. Но причины такого конфликта определяются каждым из теоретиков по-разному. Кабанова выражает эту мысль следующим образом: «поскольку язык нормативен, постольку нельзя свойства одного языка сводить или добавлять к свойствам другого языка. Необходимо учитывать, что состав и строение каждого языка специфичны в своей национальной самобытности и не могут механически накладываться друг на друга, мысли не могут возникать и существовать одновременно на базе двух языков, и переход с одной языковой базы на другую представляет большие трудности» [Кабанова О.Я., 1976: 8].

Эрвин С. и Осгуд Ч. считают, что причина «конфликта» заключается в сферах овладения иностранным языком. Т.е. если индивид овладевает языком по средствам традиционной системы обучения или же в билингвальной семье, его сознание характеризуется наличием одного общего для двух языков семантического базиса, то есть одна система значений обслуживает сразу два языковых кода; но если индивид овладевает языком намеренно, осознанно и использует его в различных жизненных ситуациях, то его сознание характеризуется двумя различными тематическими базисами, или картинами мира. Такой тип билингвизма авторы считают «истинным» [Ervin S.M., 1965: 139]. Таким образом, выделяя особенность теории Эрвина С. и Осгуда Ч., мы останавливаемся на положении о том, что истинный билингв обладает двумя автономными языковыми сознаниями или «тематическими базисами».

В то время как  Котик Б.С. полагает, что причина «несоответствия» кроется в описании процесса от формирования мысли до ее языкового порождения. По его словам, «для решения проблемы билингвизма необходим анализ континуума мысль-речь, проходящего через ряд когнитивных уровней, каждый из которых опосредует стадию в прогрессивной дифференциации мысли в речь» [Котик Б.C., 1992: 63]. Для описания этого процесса он предлагает рассмотреть несколько когнитивных уровней. Автор полагает, что в сознании индивида существует долингвистический концептуальный уровень, который является общим для всех языков, поскольку отражает свойства человеческого интеллекта, не зависящие от языка. Долингвистический уровень представляет собой некую единую субъективную семантическую систему, которая на последующих уровнях выражается в конкретном языковом оформлении. Б.С. Котик подчеркивает, что существенным моментом в анализе процесса формирования билингвального сознания должно быть выявление взаимоотношений различных уровней организации второго языка с долингвистическим уровнем. Так, при традиционной системе обучения формирование второго языка идет через соответствующие аспекты первого языка и прямой доступ к прелингвистическому уровню затруднен, он опосредован системой родного языка, а, следовательно, при достаточном уровне второго языка развивается субординативный билингвизм. Однако систематическое употребление второго языка в реальной действительности может способствовать формированию единства языка и чувственной ткани сознания, что приводит к образованию непосредственного доступа второго языка в прелингвистический доречевой уровень [Котик Б.C., 1992: 63].

Поэтому «уверенное владение иностранным языком является результатом преобразования индивидуально-предметного  кода в билингвальный, что позволит говорящему оформлять мысли по законам  любого из двух языков» [Цветкова Т.К., 2002: 92]. Иными словами, чтобы вписать в свой индивидуальный контекст новый смысловой мир, представленный иностранным языком, субъект должен сформировать общую семантическую структуру, которая выступит специализированным переводчиком с одного языка на другой. Таким образом, формируется сознание билингва.

Тем временем интересен  подход Гальперина в теории о формировании билингвального сознания, который характеризуется тем, что индивид при изучении иностранного языка не усваивает логику изучаемого языка, тем самым вызывая этот «конфликт». То есть с утилитарной точки зрения язык часто представляется как набор технических средств сообщения, но в этом случае язык лишается своей собственной логики, своей сути, которая состоит в том, что язык отражает сознание говорящего на нем народа. «Представляя язык как собрание технических средств сообщения, мы лишаем его собственной логики, а себя - возможности ориентироваться в этой логике, изображаем язык как собрание эмпирических знаков и правил, полных всевозможных исключений, и тем обрекаем изучение языка на путь механического заучивания, − наиболее трудоемкий и наименее эффективный. И если мы все-таки в полной мере пожинаем плоды такого обучения, то этим мы обязаны стихийным поправкам, которые неизбежно вносятся участниками этого процесса, правда, лишь в меру их чутья к языку, их языковой одаренности» [Гальперин П.Я., 1967: 61].

Подводя итог  концепции языкового сознания, П.Я.Гальперин  формулирует первоочередную задачу обучения иностранному языку как  формирование у обучающегося иноязычного  сознания. Однако современные авторы оспаривают такую трактовку, мотивируя это тем, что у человека не может быть двух сознаний. Иноязычное сознание в чистом виде сформировать у обучающегося невозможно, да и нецелесообразно. Он уже является носителем сознания, сформированного родными языком и культурой. Поэтому в обучении иностранному языку речь должна идти о согласовании в пределах индивидуального сознания двух смысловых контекстов - родного и иноязычного, то есть о формировании билингвального сознания, в котором сосуществуют в некоторых взаимоотношениях две языковые картины мира.

Кабанова в  своей теории, тем не менее, разделяет  точку зрения Гальперина о формировании иноязычного сознания. Согласно Кабановой «существует так называемое языковое сознание, которое наряду с искусством, религией, моралью и т. п. является одной из форм общественного сознания. Языковое сознание проявляется во всех аспектах языка - лексике, грамматике, фонетике, орфографии. Будучи различным у всех народов, языковое сознание наиболее полно, наиболее адекватно выражает сущность естественного языка» [Кабанова О.Я., 2976: 130]. Естественный язык - это «живой организм», который по-разному реагирует на отношения реальной действительности, по-своему отражает предметы и отношения материального мира. А поскольку языковое сознание является главной стороной языка, то оно, по мнению П.Я. Гальперина и О.Я. Кабановой, должно стать предметом осознания и усвоения в первую очередь. Благодаря этим представлениям языковое сознание однозначно связывается по одну сторону - с внеязыковым содержанием, а по другую - с формальными структурами изучаемого языка. В результате между объективным содержанием мысли и ее речевой формой устанавливается объективно намеченная и однозначная связь, устанавливается именно через ее среднее звено - представления языкового сознания. В связи с этим различение и соотнесение внеязыкового содержания и собственно языкового значения каждой языковой формы есть кардинальное условие понимания языка и формирования речи на этом языке. Переосознание речевого замысла с категорий родного языка на категории изучаемого языка является первой задачей в построении речи на иностранном языке, поскольку мало знать все формы иностранного языка, необходимо знать, какую из них в каких ситуациях следует применять.

Рассмотрев  особенности представленных теорий, мы, тем не менее, остановимся на точки зрения П.Я. Гальперина и О.Я. Кабановой. В своих теориях на центральное место он выносят положение о том, что индивид при формировании билингвального сознания, не только усваивает формальную структуру языка, но и его логику, закономерности и своеобразие для того, чтобы это усвоение протекало плавно и продуктивно. Данные аспекты представляются нам интересными для выявления и исследования посредствам психолингвистических методик.

1.2. Сопоставление характеристик двуязычного индивида и лингвиста - переводчика

Прежде всего, необходимо отметить, что нельзя успешно  рассматривать сложные проблемы двуязычного образования без  ясного определения того, что понимать под двуязычием, как в индивидуальном, так и в коллективном плане. Сигуан М. предлагает называть «двуязычным того человека, который кроме своего первого языка в сравнимой степени компетентен в другом языке, способен со схожей эффективностью пользоваться в любых обстоятельствах тем или другим из них» [Сигуан М., 1986: 11]. Разумеется, речь идет о совершенном или идеальном двуязычии, так как в действительности встречаются более или менее приближающиеся к этому идеалу индивиды, но такое определение может служить отправной точкой для оценки двуязычия какого-либо конкретного индивида. Следует заметить, что в предлагаемом определении утверждается, что двуязычный человек владеет двумя языковыми системами, но настаивается также на том, что он владеет и пользуется ими одинаковым образом, и, значит, двуязычие определяется уравновешенностью между двумя языковыми системами. Таким образом, конкретные индивиды различаются по степени удаления от этой уравновешенности.

Что же касается лингвиста-переводчика, то по Комисарову «билингвизм профессионального переводчика – это не только знание двух языков, но прежде всего умение находить и соотносить коммуникативно-равноценные средства данных языков для выражения мыслей с учетом особенностей конкретного акта общения» [Комисаров В.Н., 2002: 80]. Таким образом, принципиальным различием становится то, что профессиональный переводчик в отличие от двуязычного индивида характеризуется не просто воспроизведением иноязычной речи в соответствующих обстоятельствах, но и тем, что он находит равнозначные эквиваленты, т.е. переводчик обладает почти автоматизированным процессом перевода.

1.2.1. Типы билингвизма

Поскольку билингвизм рассматривается с различных позиций, а именно психологической, социологической и лингвистической, необходимо представить типы билингвизма соответствующие каждому ракурсу рассмотрения.

Первый критерий, по которому различают  билингвизм – это психологический  критерий.

Во-первых, с  психологической точки зрения выделяют тип билингвизма на основе «числа действий». Верещагин Е.В. называет такой билингвизм «продуктивным», поскольку данное умение позволяет билингву не только понимать и воспроизводить речевые произведения, принадлежащие вторичной языковой системе, но и порождать их.

Таблица 1.

Вторым критерием для определения типа билингвизма в психологическом плане является способ связи речи на каждом из языков с мышлением.

Согласно этому  критерию Верещагин Е.В. выделяет «бессознательно-интуитивное практическое владение» [Верещагин Е.В., 1969: 29] вторичным языком, следовательно, такие присущие билингву речевые умения можно именовать непосредственным билингвизмом.

В некоторых  случаях билингв кодирует и декодирует мысли, выражаемые родным языком. Таким  образом, вторичные речевые умения оказываются связанными с мышлением опосредованно и прямо с мыслью не сопоставляются. В этом случае можно говорить о «дискурсивно-логических речевых умениях», относящихся к вторичному языку, а соответствующий психический механизм билингва предлагается Верещагиным Е.В. именовать опосредованном билингвизмом.

Таблица 2.

При  характеристике типов билингвизма в психологическом  плане может быть выделен доминантный речевой механизм, относящийся к одному из языков. Доминантным обычно называют тот механизм, который обслуживает большинство ситуаций общения. Доминантным обычно оказывается также тот речевой механизм, актуализация которого вызывает меньше субъективно переживаемых трудностей выражения.