Методические особенности изучения досугового творчества Санкт-Петербурга XVIII – XIX вв

      В царствование Павла I не произошло никаких  позитивных изменений в культурной жизни русского общества, и даже клубные традиции оказались прерваны искусственным путем. В 1797 году по Высочайшему повелению были закрыты все существующие в России клубы. Только петербургский Английский клуб после трехдневного перерыва снова начал функционировать, благодаря заступничеству князя Петра Васильевича Лопухина, который смог убедить императора, что члены клуба политикой не занимаются, а усердно играют в бостон и ламуш, а также «пьют за Его здоровье». Впоследствии члены клуба пожаловали князю Лопухину звание Почетного члена клуба за оказанную им существенную услугу. С тех пор в Английском клубе возникла традиция Почетного членства.

      Политика  запрета и вмешательства Павла I прервала клубные традиции, что  нарушило естественный процесс их создания и развития в конце XVIII века. Клубы отражали уровень достигнутой культуры в русском обществе, экономическую стабильность определенных сословий и социальных групп, а также их духовные интересы Клубы сохраняли устойчивость, пока само общество развивалось равномерно и поступательно, а власть не вмешивалась в их жизнедеятельность. Как социально-культурное явление, клубы во многом зависели от общего состояния общества и тех тенденций в культурной жизни России, которые оказывали активное влияние на его развитие.

      Начало XIX века стало периодом клубного Ренессанса в культурной жизни русского общества. Благосклонное отношение Александра I к досуговым формам всякого рода способствовало возрождению клубов, становлению и развитию их традиций. Благоприятная общественно-политическая ситуация обеспечивала устойчивость и стабильность в их функционировании на протяжении всего столетия.

      Именно  в этот период клубы стали поистине центрами культурной жизни русского общества, обретая «национальное  лицо» в борьбе с иностранными «элементами» в их деятельности. Тенденция «отхода» от иностранного влияния получила свое завершение во второй половине XIX века. Если в XVIII столетии членами «первостатейных» петербургских клубов были в основном иностранцы, постоянно и временно проживающие в столице, то к середине XIX века русские члены клубов начали прямым или косвенным образом «вытеснять» их с лидирующих позиций.

      В XVIII веке функционирование петербургского Английского клуба проходило в соответствии с установками на английский порядок, которому обязаны были следовать вновь избранные члены. Зафиксированные уставом, они поддерживали вынужденный компромисс между иноземцами и русскими, что обеспечивало благоприятные социально-психологические условия продуктивного развития Английского клуба. Однако, начиная с 1780 года, когда число членов приблизилось к тремстам, а желание вступить в клуб изъявляли еще около сотни русских кандидатов, англичане начали обособляться, ограждая свое «микрообщество» от русского влияния. В столовой отводились отдельные английские столы для обедов, а в каминной составлялись чисто английские разговорные сообщества. Но в целом преобладание английских старшин в Совете удерживало влияние англичан на клубную жизнедеятельность. Свидетельством этому могут служить старшинские журналы, заполнявшиеся со дня основания клуба на немецком языке. В 1808 году была предпринята первая попытка вести клубную документацию на русском языке, однако она не увенчалась успехом. Только в 1817 году русский язык стал официальным языком Английского клуба в Петербурге, где ранее звучала немецкая и английская речь, а также слышался французский говор русских дворян, общавшихся в свете на иностранном языке.

      В 1835 году петербургское дворянство под  предводительством князя В.В. Долгорукова  учредило «Дворянское собрание», которое находилось в арендованных помещениях дома г. Энгельгардта. Целью его создания было «доставлять благородному сословию удовольствие в танцах, разных дозволенных играх, чтении газет, журналов, и в других, приличных образованному обществу, занятиях» [43, с. 137]. В 1837 году Николай I «под поручительство Его Императорского Величества» просил отпустить «заимообразно» на 37 лет из Государственного Заемного банка один миллион рублей для строительства специального здания для Дворянского собрания. Через два года на Михайловской улице был возведен прекрасный особняк (дом №2). Членами петербургского Дворянского собрания могли стать только потомственные дворяне. Не значившиеся в списках личные дворяне, почетные граждане, известные художники и богатые негоцианты допускались в собрание в качестве гостей только на балы и маскарады.

      Отличие от Благородного собрания заключалось  в том, что Дворянское собрание создавалось  по инициативе русских родовитых  дворян. Ограничив доступ в него другим сословиям, они не только проявили кастовую нетерпимость в отношении городских сословий, но и разграничили досуговые привилегии между социальными слоями внутри своего сословия. Учреждение Дворянского собрания явилось исключительным фактом в культурной жизни Петербурга, тем не менее, его появление свидетельствует об изменении клубного пространства русскими, а не иностранцами.

      Участие выдающихся представителей русской  культуры в деятельности клубов превращало их в истинные центры духовной жизни  русского общества. В.А. Жуковский, Н.М. Карамзин, И.А. Крылов, А.И. Одоевский, М.Ю. Лермонтов, И.А. Тургенев состояли членами петербургского Английского клуба. Литераторы Ф.В. Булгарин, Н.И. Греч, Н.В. Кукольник посещали клуб Соединенного общества, «хороший тон» которого служил для В.Г. Белинского примером невзыскательного вкуса петербуржца «средней руки».

      А.С. Пушкин принимал участие в двух Английских клубах – московском и петербургском. Как светский человек, Пушкин был «включен» в систему дворянского образа жизни. По свидетельству И.И. Панаева, его приводило в бешенство, когда какие-нибудь высшие лица принимали его как литератора, а не потомка Аннибала. В общении он оставался «ласков и вежлив» со всеми, но эта утонченная вежливость была признаком самого закоренелого аристократизма [37, с. 117].

      Социальная  ориентация на интересы общества происходила  во всех клубах по-разному. Одни клубы изначально были нацелены не только на создание культурной микросреды обитания, но и на формирование культурной макросреды в радиусе своей внешней деятельности. Другие клубы обретали социальную ориентацию в борьбе с иностранным влиянием. Однако, несмотря на степень данного влияния, клубы не могли построить «китайскую стену», отделяющую их от культурной и социальной жизни русского общества. Даже наиболее консервативный из всех клубов – петербургский Английский клуб – «всегда жил исключительно русскою жизнью, и все знаменательные народные события встречал всегда с глубоким, искренним сочувствием. При общественных радостях и ликованиях он единодушно присоединялся к этим торжественным заявлениям народных чувств, блистательными своими праздненствами: в годины бед и испытаний он приносил и свою лепту в народные сборы и пожертвования» [57, с. 25].

      В XIX веке клубные балы были включены в структуру досуга петербургского общества. По мнению И. Пушкарева, балы в Петербурге подразделялись на пять разрядов. «К первому разряду относятся балы при Высочайшем Дворе; ко второму – балы знатнейших сановников и членов дипломатического корпуса, посещаемые иногда Высочайшим Двором; к третьему – балы высших гражданских, военных и придворных чиновников, а также людей знатных фамилий, посещаемые особами, представленными ко Двору, членами дипломатического корпуса и лучшим обществом столицы; к четвертому – балы или так называемые бальные вечера у богатых людей из благородного сословия и первоклассных негоциантов, куда собираются семейства потанцевать и поиграть в карты. Наконец, в пятый разряд входят публичные балы, даваемые в Дворянском собрании, в Заведении искусственных минеральных вод, в Коммерческом и других клубах, доступных для всякого посетителя из дворян и Купечества, кто записан членом, или может вносить назначенную цену за вход» [43, с. 132].

      Из  петербургских общедоступных клубов наиболее динамичным было «Соединенное общество». Именно там, помимо традиционных балов, с 1847 года проводились семейные вечера, на которые члены клубов приглашали своих родственников, знакомых, друзей. Членам клуба с их семьями дозволялся бесплатный вход на эти вечера, а стоимость билета для гостей составляла 1 рубль 50 копеек. С 1849 года клуб начал организовывать музыкальные вечера. Для участия в них был приглашен оркестр К. Лядова. Клуб также предоставлял возможность выступления начинающим музыкантам. Кроме того, в клубе создавались музыкальные кружки, члены которых принимали участие в музыкальных вечерах. Клубные концерты стали настолько популярны, что на них «съезжалась избранная публика Петербурга». С 1865 года в клубе проходили литературные вечера и проводились любительские спектакли. Их организацию взял на себя член клуба, артист Императорских театров М.А. Стрекалов, которого затем сменил артист С.М. Сосновский.

      Значимым  явлением в культурной жизни русского общества стали впервые созданные клубом детские балы. Дети не только танцевали, но им также устраивали сладкий стол, организовывали состязательные игры и вручали бесплатные игрушки. «Удовольствие, доставляемое этими праздниками и господствующее на них оживление; наконец, из года в год увеличивающееся число посещающих их детей, ставят эти праздники в число лучших общественных развлечений» [58, с. 119].

      Ориентация  клубов на социальные проблемы русского общества наиболее ярко проявилась в благотворительной деятельности. В XIX столетии организация сбора денег в пользу бедных сложилась как клубная традиция. Помимо создания специальных касс для сирот, вдовьих касс, пополняемых за счет штрафных клубных денег, осуществлялась целенаправленная благотворительная программа. Она включала в себя различного рода адресные пособия, пенсии, стипендии, а также проведение массовых культурных мероприятий, сбор от которых шел на богоугодные цели. Например, в Соединенном обществе с разрешения правительства устраивались маскарады: 14 ноября 1842 года в пособие погорельцам г. Перми собрано 300 руб., которые отосланы по назначению; 26 января 1843 года в пользу инвалидов выручено 416 руб. 26 коп.; 3 января 1843 года в пользу детских приютов собрано 268 руб. 14 коп.; 16 февраля того же года в Демидовский дом презрения трудящихся и детскую больницу направлено 832 руб. 66 коп.; в этом же году в пользу инвалидов собрано еще 400 руб. [58, с. 119].

      Петербургский Английский клуб только на единовременные пособия бедным «препроводил» со дня основания сумму в 90 тысяч  рублей серебром. Члены клубов рассматривали  клубную благотворительность как естественное направление деятельности. Клубы не только организовывали единовременную помощь, но и создавали постоянно действующие фонды в целях оказания материальной поддержки особо нуждающимся людям, попадавшим в радиус их действия, а также неимущим и обездоленным «посторонним лицам» русского общества. Правом на получение стипендий пользовались в первую очередь дети бывших и действительных членов клуба, а также их родственники, «достаточно приготовленные для слушания университетского курса, одобрительной нравственности и не имеющие собственных средств для воспитания в университете» [58, с. 119]. Стипендиатами собрания являлись также молодые люди, обучающиеся в Медико-Хирургической Академии и Технологическом институте. К концу XIX века стипендии Собрания получали 17 человек: трое – дети умерших членов, восемь – сыновья наличных членов и шестеро – родственники членов, нуждающиеся в средствах на образование.

      Во  второй половине XIX века наметилась тенденция  к созданию клубов, «новой волны», изначально связанная с социальной направленностью на благотворительность. Возникновение новых клубов происходило с иными приоритетами в принципах единения. Целевые установки предполагали, в первую очередь, оказание материальной помощи представителям «своих» сословий. Наиболее ярко это проявилось в купеческих клубах, которые стали интенсивно возникать в русском обществе после реформ 60-70-х годов. Архаические клубные цели, сформированные в XVIII веке и связанные с «приятным препровождением времени» [там же], сменились социально-ориентированными: «оказание материальных пособий лицам, принадлежащим к сословиям почетных граждан, купцов и купеческих прикащиков, состоящих членами сего общества» [11, с. 2].

      Для купеческих клубов была характерна социально-культурная направленность, отражавшая в первую очередь качественные изменения в социальном портрете русского купечества второй половины XIX века. На смену сословию, основанному на гильдийском установлении, пришла новая категория предпринимателей, составленная из числа субъектов торговой и промышленной деятельности. Помимо альтруистических подходов к учреждению купеческих клубов, для них была характерна опора на выработанные ранее сословные ценности, главной из которых являлась практическая целесообразность. Влияние данной ценности проявлялось в формулировках целевых установок, где категория «пользы» определяла направления клубной жизнедеятельности.

      Расширение  диапазона форм клубной деятельности показывает качественное изменение социальной роли клубов в жизни русского общества XIX века. Традиционные релаксационно-развлекательные цели сменились просветительно-образовательными, что свидетельствует о высоком уровне включения клубов в социально-культурную жизнь русского общества. 

2.3 Зрелище атлетического  единоборства в народной городской культуре

Петербурга XVIII – начала XIX в. 

      В ряду традиционных городских развлечений одно из главных мест принадлежит народным зрелищам, различные виды которых довольно подробно рассмотрены в литературе [35]. Однако вниманием исследователей обойдены состязания народных борцов, с древности весьма распространенные и любимые на Руси и неизменно собиравшие массы зрителей. Впервые подобные зрелища упомянуты в «Повести временных лет» под 1068 г.: «Видимъ бо игрища утолочзна и людий много множьство на них яко упихати начнуть друг друга позоры деюще от беса замышленаго дела а церкви стоять» [40, с. 114] («На игрищах видим множество людей: как начнут бороться друг с другом, то сбегаются смотреть на дело, от дьявола замышленное, а церкви стоят пусты» [56, с. 70]).

      Возможность получать вознаграждение от зрителей и меценатов было одной из причин появления еще в средневековье  целого сословия борцов-профессионалов, зарабатывавших на жизнь показом  своей силы и искусства в атлетическом единоборстве на народных праздниках, гуляньях, ярмарках, базарах. Напомним эпизод исторической песни о Кострюке:

                  В то время не случилося  в Москве борцов:

                  Разъезжалися по торгам, по ярмаркам [53, с. 64].

      В «Описании Русского государства» Юрия Крижанича (XVII в.) имеется перечисление «дурных сословий», среди которых названы и «борцы» [74, с. 48].

      В Петербурге, по-видимому, со времени  его основания такого рода зрелища также были распространены. Известна гравюра художника Х.Г. Гейслера, датируемая концом XVIII в., где изображены состязания борцов на одном из петербургских рынков в окружении толпы зрителей. В столичной газете «Северная Пчела» за 1837 г. напечатано сообщение о том, что в балаганах Петербурга выступает борец и атлет И. Дюпюи, «родом из Южной Франции, рослый и плотный детина, превосходящий силою всех геркулесов, со времени Раппо»¹ (Цит. по [18, с. 131]). В другом номере газеты помещено объявление: «22 мая 1837 года должна состояться в зале Коссиковского (у Полицейского моста, где помещается Благородное собрание) борьба силача И. Дюпюи с Марком Ивановым из окрестностей Москвы» (Цит. по [18, с. 131]). Видимо, Марк Иванов тоже был профессиональным борцом. Весной 1793 г. на Мойке был открыт первый в Петербурге увеселительный сад, где, как сообщает М.И. Пыляев, «показывали свое искусство» мастера атлетики [46, с. 432].