Обоснованный риск как обстоятельство, исключающее преступность деяния

Уголовный кодекс РСФСР 1960 года, принятый в развитие Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 года, добавил к нормативному материалу об ОИПД, пожалуй только одно: определение конкретных случаев превышения пределов необходимой обороны в нормах Особенной части с жесткой увязкой их к конкретным уголовно-правовым последствиям.

УК РСФСР 1960 г. не регламентировал никаких других ОИПД, кроме тех, которые были предусмотрены в Основах 1958 г. Между тем в более чем тридцатилетний период действия этого УК в отечественной судебной практике к числу ОИПД относились и другие обстоятельства. Так, еще постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 23 октября 1956 г. было дано разъяснение о том, что по правилам необходимой обороны следует рассматривать и случаи причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление. Действительно же правовой основой для причинения вреда при задержании таких лиц стал п. 16 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 июля 1966 г. «Об усилении ответственности за хулиганство», согласно которому «действия граждан, направленные на пресечение преступных посягательств и задержание преступника, являются в соответствии с законодательством Союза ССР и союзных республик правомерными и не влекут уголовной или иной ответственности, даже если этими действиями вынужденно был причинен вред преступнику».¹⁰  

В отечественной судебной практике этого периода рассматривались  и другие обстоятельства на предмет  отнесения их к числу ОИПД: производственный (хозяйственный) риск – с учетом положений крайней необходимости или в силу своей общественной полезности; исполнение приказа – как правило, в силу отсутствия вины.

В основах уголовного законодательства Союза ССР и  союзных республик 1991 г., которые  в связи с распадом СССР так  и не вступили в действие, впервые  в истории российского (советского) уголовного законодательства появилась норма о профессиональном и хозяйственном риске. Статья 27 Основ предусматривала, что не является преступлением действие, хотя и подпадающее под признаки деяния, предусмотренного уголовным законодательством, но представляющее собой оправданный профессиональный или хозяйственный риск для достижения общественно полезной цели. При этом в качестве критериев оправданности рисков предусматривались следующие положения: действие должно соответствовать современным научно-техническим знаниям и опыту; поставленная цель не могла быть достигнута действиями, не связанными с риском; были предприняты все меры для предотвращения вреда правоохраняемым интересам.

Появление данной нормы  должно было поощрить инициативу в хозяйственной и научной сфере жизни общества. Вместе с тем норма о профессиональном и хозяйственном риске носила ограниченный характер и не способствовала достижению достаточной степени свободы в социально значимых областях, сопряженных с опасностью.

Коренные преобразования социально-экономического и политического характера в России в конце 80-х – начале 90-ых гг. прошлого столетия не могли не повлечь за собой и кардинальное реформирование уголовного законодательства. Уголовный кодекс РФ 1996 года, ставший результатом многолетних творческих усилий научной юридической общественности, воплотил в себе не только предшествующий опыт отечественного уголовного законодательства и практики его применения, но и целый ряд прогрессивных идей зарубежного уголовного законодательства.

Два принципиальных момента  в части регламентации ОИПД выгодно  отличают УК РФ 1996 г. от прежнего уголовного законодательства: значительное расширение законодательно определенных ОИПД и структурное обособление их в рамках отдельной главы с одноименным названием «обстоятельства, исключающие преступность деяния».

Помимо уже ставших  традиционными необходимой обороны (ст. 37) и крайней необходимости (ст. 39), в главе 8 УК предусмотрены: причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление (ст. 38), физическое и психическое принуждение (ст. 40), обоснованный риск (ст. 41) и исполнение приказа или распоряжения (ст. 42).

УК РФ 1996 года примечателен еще и тем, что вслед за расширением  перечня ОИПД он более корректно  по сравнению с прежним законодательством определил значение таких обстоятельств в качестве смягчающих наказание. Не превышение пределов их реализации, а нарушение условий правомерности отдельных из них, согласно ст. 61 УК, может обладать таким качеством. И это логично поскольку перечень случаев уголовно наказуемого превышения пределов ОИПД носит исчерпывающий характер (ст. 108, 114 УК), и можно сожалеть только о том, что законодатель ограничил его лишь необходимой обороной и причинением вреда при задержании лица, совершившего преступление.¹¹   

Таким образом, экскурс  в историю отечественного уголовного законодательства об ОИПД позволяет  сделать следующие выводы:

1. Первым ОИПД в  русском уголовном праве является  необходимая оборона, законодательное  определение которой изначально имело четко выраженный казуальный характер, отражающий и конкретные блага, подлежащие защите, и конкретные жизненные ситуации, в которых она могла осуществляться.

2. Отражение ОИПД в  отечественном уголовном законодательстве  при общей тенденции к совершенствованию знало два периода, когда законодатель серьезно отступал от уже достигнутого уровня в этом вопросе: 1845-1903 гг. и 1922-1926 гг. При этом круг законодательно определенных ОИПД практически не совпадал с более широким кругом обстоятельств, фактически учитываемых в этом значении в судебной практике. Поэтому расширение  перечня ОИПД в УК РФ 1996 г. представляется обоснованным.

3. Практика определения  отдельных ОИПД лишь в нормах, регламентирующих конкретные виды  преступлений, была дополнена закреплением ОИПД еще и в нормах Общей части. С этого момента одни ОИПД стали рассматриваться как обстоятельства, исключающие преступность деяния, другие выступали только в качестве смягчающих наказание, третьи – и в том, и в другом качестве одновременно. Последнее получило свое развитие уже в современном отечественном уголовном законодательстве.

1.2. Общая характеристика обстоятельств, исключающих преступность деяния

Российское уголовное  законодательство называет ряд обстоятельств, при наличии которых деяния лица, подпадающие под признаки какого-либо конкретного преступления, таковыми не являются и, следовательно, не влекут уголовной ответственности. Более того, такие деяния, совершенные при указанных в законе обстоятельствах, признаются социально приемлемыми и правомерными, поскольку соответствуют интересам государства, общества и личности, а по своему объективному содержанию направлены, в конечном счете, на укрепление позитивных общественных отношений.

К таким обстоятельствам  УК РФ 1996 г. относит  необходимую оборону (ст. 37), причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление (ст. 38), крайнюю необходимость (ст. 39), физическое и психическое принуждение (ст. 40), обоснованный риск (ст. 41) и исполнение приказа или распоряжения (ст. 42). Специфика этих обстоятельств заключается в том, что, несмотря на реальное причинение вреда, в обычных условиях влекущее уголовную ответственность, они не рассматриваются уголовным законом в качестве преступления, так как исключают при соблюдении определенных условий признаки преступления, указанные в ч. 1 ст. 14 УК РФ.¹²

В теории уголовного права  высказывались предложения о  необходимости включения в число  ОИПД, таких, как причинение вреда  с согласия потерпевшего, осуществление  профессиональных функций, исполнение закона и др.

Представляется, что тенденция  к расширению числа ОИПД, будет  сохраняться, и в этом проявляется  общая тенденция развития права  в целом. Но чтобы стать нормой закона «социально-значимая» модель поведения в конкретной ситуации должна обладать не только качественными, но и количественными признаками. Такое поведение должно стать типичным для большинства или, по крайней мере, значительной части общества, одобряться или встречаться достаточно часто в реальной жизни.  

По поводу юридической  природы обстоятельств, исключающих преступность деяния, указанных в УК РФ, в литературе высказываются самые различные мнения. Отдельные авторы считают, что названные обстоятельства характеризуются отсутствием такого признака преступления, как общественная опасность¹³; другие полагают, что отсутствие общественной опасности характерно только для некоторых ОИПД¹⁴; третьи указывают, что эти обстоятельства характеризуются отсутствием противоправности¹⁵; четвертые отмечают, что специфика всех обстоятельств заключается в том, что в них отсутствует общественная опасность и уголовная противоправность¹⁶.

Вряд ли можно согласиться  с авторами, утверждающими, что указанные  обстоятельства исключают общественную опасность деяния. Общественная опасность – объективная категория, ее объективность состоит в том, что она не является результатом оценки законодателя или суда, а есть реальность, суть которой состоит в том, что поведение человека вступает в противоречие с существующими общественными отношениями между людьми, иначе говоря, причиняет им вред.¹⁷  Очевидно, что уголовно-правовой оценке может подлежать не само обстоятельство как таковое (т.е. факт необходимой обороны), а причиненный в рамках этого обстоятельства вред охраняемым уголовным правом общественным отношениям и интересам. Причиняется ли при реализации указанных обстоятельств вред охраняемым уголовным законом общественным отношениям? Представляется – да. Об этом свидетельствует, в частности и то, что при реализации ОИПД, указанных в ст. 38-42 УК РФ, вред причиняется тем или иным охраняемы законом интересам, тем самым дезорганизует нормальные социальные отношения. Кроме того, закон в равной мере охраняет интересы как лица, совершающего деяния при указанных обстоятельствах, так и потерпевших от этих деяний, ибо «каждый имеет право на жизнь, свободу, личную неприкосновенность и собственность.¹⁸   Это означает, что деяние, совершенное в рамках любого из названных обстоятельств, сохраняет характеристику общественно опасного.

Юридической формой отражения  общественной опасности деяния является противоправность. В реальной действительности не исключается, что общественно опасное деяние может быть правомерным. В уголовном праве правомерность и общественная опасность не являются взаимоисключающими понятиями. Будучи общественно опасным, совершенное деяние в тоже время может характеризоваться как правомерное, т.е. допускаемое при определенных обстоятельствах самим уголовным законом. Такое допущение правомерности общественно опасного деяния может быть в случае прямого указания закона. Указывая при характеристики деяний, совершенных в рамках ОИПД на то, что они не являются преступлением, закон тем самым исключает их противоправность.

Несомненно и то, что  отдельные виды ОИПД, могут устранять  и иные признаки преступления. Так, исполнение приказа или распоряжения исключает не только противоправность, но и виновность¹⁹.

Вместе с тем отсутствие именно противоправности составляет суть юридической природы ОИПД. По своему же социальному содержанию они являются полезными для личности и общества, так как стимулируют творческую активность граждан, помогают органам правосудия в борьбе с преступлениями; усиливают общепредупредительную роль уголовного права; содействуют предупреждению преступлений.

Устанавливая определенные для каждого вида ОИПД условия правомерности их реализации, закон способствует повышению ответственности лиц за свое поведение, поскольку речь идет о причинении вреда правам и интересам других людей, охраняемых также законом.

 Для правильного  понимания юридической и социальной  природы обстоятельств, исключающих преступность деяния, их следует отграничивать от иных оснований, исключающих уголовную ответственность и, в частности, от добровольного отказа от преступления (ст. 31 УК РФ), освобождения от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности (ст. 78 УК РФ) и от малозначительного деяния (ч.2 ст. 14 УК РФ). Эти уголовно-правовые институты разные авторы в свое время причисляли к обстоятельствам, исключающим преступность деяния.

Не останавливаясь на подробном анализе указанных  институтов, следует лишь указать на главное их отличие от ОИПД. Оно состоит в том, что если в ОИПД, в момент их реализации отсутствуют признаки преступления, то в указанных уголовно-правовых институтах наличествуют все признаки преступления или неоконченного преступления, поэтому они  имеют иную юридическую природу и не могут быть отнесены к ОИПД²⁰.

Дискуссионным является вопрос о том можно ли считать  нормы, регламентирующие ОИПД, поощрительными нормами уголовного права.

Ряд авторов полагают, что нормы закрепляющие такие институты, как необходимая оборона, крайняя необходимость и добровольный отказ от преступления, являются поощрительными²¹.

Другие авторы полагают, что поощрительными нормами являются не только нормы о необходимой  обороне, крайней необходимости и задержании преступника, но и уголовно-правовые нормы других отраслей законодательства, регулирующие рассматриваемые правомерные поступки²².

Иной позиции придерживается Звечаровский И.Э., который считает, что нормы о необходимой обороне, крайней необходимости и другие не являются поощрительными, так как они не прибавляют ничего ко всему объему прав людей, не дают им никаких новых благ²³.

Следует согласиться  с мнением тех ученных, которые  считают, что нормы об ОИПД не могут  рассматриваться в качестве поощрительных норм уголовного права, так как не обоснованно говорить об уголовном поощрении в ситуации, когда правомерное поведение не влечет за собой положительных уголовно-правовых последствий, по сравнению с тем состоянием, в котором субъект находился до совершения названных действий. Они не могут претендовать на роль поощрительных, поскольку не предполагают «сверхисполнение» субъектом своих обязанностей, либо достижение им общепризнанного полезного результата. Кроме того, они не предусматривают какого-либо конкретного правового поощрения, закрепленного в праве формы и меры государственного одобрения заслуженного поведения.