Анализ законодательства о хозяйственных товариществах

При том, что акция представляла собой своего рода элементарную (базовую) единицу, доля в уставном капитале общества с ограниченной ответственностью изначально могла быть любого размера. Соответственно, не было препятствий в приобретении доли, размер которой менее одного процента от общего размера уставного капитала[55].

Акция как ценная бумага удостоверяет право ее владельца (акционера) на получение части прибыли акционерного общества в виде дивидендов, на участие в управлении делами акционерного общества и на часть имущества, оставшегося после ликвидации

Определенные особенности присущи исполнению обязательств по договорам об отчуждении акций или иных бездокументарных ценных бумаг. Исполнение сторонами своих договорных обязанностей подчиняется общим нормам об исполнении обязательств и нормам, регулирующим порядок исполнения договорных обязательств соответствующего вида: продажи, мены и дарения БЦБ. Кроме того, в законодательстве есть специальные нормы, отражающие специфику исполнения обязательств в правоотношениях, складывающихся по поводу БЦБ. Однако ни Закон «О рынке ценных бумаг», ни Закон «Об акционерных обществах» не регулируют порядок исполнения сторонами договора об отчуждении акций или других БЦБ своих договорных обязанностей. То же самое можно сказать о Законе «Об обществах с ограниченной ответственностью», который не регулирует исполнение договора об уступке права на долю (часть доли) в уставном капитале общества. Отсутствие в законодательных актах таковых специальных норм объясняется, возможно, кажущейся простотой этих вопросов, вследствие чего законодатель посчитал нецелесообразным специально регулировать процесс исполнения обязательства по передаче бездокументарных ценных бумаг отчуждателем приобретателю.

Таким образом, с потерей акцией качества элементарности преодолевается еще одно различие в правовой регламентации прав участия в хозяйственных обществах. Отмеченная тенденция является новой отличительной чертой развития хозяйственных обществ в XXI в. В целом сближение в правовой регламентации акции и доли в уставном капитале общества с ограниченной ответственностью объясняется тем, что складочный капитал любого хозяйственного общества (как акционерного, так и общества с ограниченной ответственностью) представляет собой совокупность долей его участников, определяющих соотношение их вкладов в имуществе юридического лица. Подобное понимание разделяется и теоретической юриспруденцией[56]

Очевидно, первым шагом в направлении сближения акционерных обществ и обществ с ограниченной ответственностью было ограничение возможности отчуждения акций. Ограничив свободное отчуждение акций в закрытых акционерных обществах (которые еще раньше потеряли документарную форму), законодатель вольно или невольно нивелировал различия между порядком учета прав в закрытом акционерном обществе и обществе с ограниченной ответственностью. В этой части следует признать последовательной логику Закона РСФСР «О предприятиях и предпринимательской деятельности», устанавливающего одинаковый правовой режим для оборота долей и акций.

Итак, очевидно, мы станем свидетелями того, как в недалеком будущем на смену известной нам градации хозяйственных обществ придет другая, в которой хозяйственное общество будет насчитывать всего две разновидности: общества, права участия в которых (назовем их условно финансовыми инструментами) могут свободно обращаться на специализированном рынке, и общества, отчуждение и приобретение прав участия в которых будет ограничено правом преимущественной покупки его участниками.

2.3. Права, обязанности и ответственность участников хозяйственных товариществ

Статья 67 ГК РФ к правомочиям учредителей (участников) хозяйственных товариществ причисляет:

- право на участие в управлении;

- право на принятие участия в распределении прибыли;

- право на получение информации о деятельности товарищества или общества;

- право на получение ликвидационного остатка.

В данной статье в обобщенном виде предусматриваются основные права и обязанности участников хозяйственного товарищества и общества. Это права и обязанности, составляющие содержание внутренних правоотношений между хозяйственным товариществом или обществом, с одной стороны, и их участниками - с другой. Данные правоотношения ничего общего с обязательствами, предусмотренными ст. 307 ГК, не имеют. Это отношения по участию товарищей, вкладчиков, партнеров, акционеров в деятельности и (или) управлении деятельностью соответствующих товариществ и обществ, а также в присвоении получаемых товариществом и обществом результатов (прибылей).

В п. 1 ст. 67 ГК РФ в числе прав названы права, определяющие правовое положение участников как совладельцев хозяйственных товариществ и обществ. При этом конкретное содержание данных прав, порядок и способы их реализации отличаются в различных видах и формах товариществ и обществ. Более того, они могут быть не идентичными даже в рамках одной и той же формы товарищества или общества. Все это, как и возможное наличие других прав у участников товариществ и обществ, предусматривается в статьях ГК, посвященных отдельным видам товариществ и обществ, в законах о хозяйственных обществах, учредительных документах товарищества или общества.

В п. 2 ст. 67 ГК РФ предусмотрены обязанности участников применительно ко всем видам и формам хозяйственных товариществ и обществ. Так же как и права участников, данные обязанности могут иметь свою специфику в различных видах и формах товариществ и обществ. Кроме того, участники отдельных форм товариществ и обществ могут нести и дополнительные обязанности, например в полных товариществах и товариществах на вере (ст. 73, п. 2 ст. 82, ст. 85 ГК).

Наличие ограничений вещных прав учредителей (участников) не отрицает особого значения этих прав. Данные права обусловливают существование у учредителей (участников) всех других прав (и обязанностей). Кроме того, эти права предопределяют:

а) несение учредителями (участниками) бремени, сопряженного с развитием производственной деятельности, риском случайной гибели имущества, коммерческими рисками, поскольку в случае наступления неблагоприятных последствий стоимостное наполнение долей учредителей (участников) может быть уменьшено либо вообще утрачено[57];

б) возможность субсидиарной ответственности учредителей (участников) по долгам юридического лица в случаях, предусмотренных законом.

К управленческим правам «тяготеют» право на принятие участия в распределении прибыли и право на получение информации, так как они связаны с передачей имущества в управление юридическому лицу. Право же на получение ликвидационного остатка - принципиально иное. Именно данное право подтверждает тот факт, что вещные правомочия у учредителей (участников) все-таки сохраняются (хотя они и «парализованы» правом собственности юридического лица).

В.А. Лапач приводит интересное высказывание К. Кергера, который писал, что отношение между субъектом и объектом должно быть властеотношением. Из этого вытекают условные и возможные права, которые возникают только при наступлении определенных обстоятельств. Это состояние есть ожидание права. Указанные права выстраивают между субъектом и объектом своеобразное отношение, но сами по себе до определенных обстоятельств не дают власти субъекту над объектом[58].

Совокупность перечисленных прав учредителей (участников) представляет собой результат трансформации их прав индивидуальной собственности, возникший потому, что, будучи носителями этих индивидуальных прав собственности, субъекты избрали такую форму управления объединяемым ими имуществом, как корпоративные правоотношения с привлечением конструкции юридического лица. Данный факт не позволяет рассматривать права учредителей (участников), в совокупности составляющие их права участия, как обязательственные. Они могут быть охарактеризованы как корпоративные, отражающие участие в правоотношениях корпоративной собственности и «рождающиеся» из перераспределения вещных функций между учредителями (участниками) и юридическим лицом.

Д.В. Ломакин, исследуя право участия в управлении, пишет, что оно, подобно праву собственности, включает в себя несколько правомочий - право требовать созыва годового собрания, возможность участия в подготовке проведения общих собраний, возможность участия в общих собраниях, право голоса и правомочие быть избранным в органы управления общества[59].

Аналогичный подход используется в судебной практике. Так, Арбитражный суд Свердловской области пришел к выводу, что право участвовать в управлении делами общества реализуется участниками, исходя из нескольких правомочий: права участвовать в очередных и внеочередных общих собраниях, права вносить предложения в повестку дня общего собрания, права избирать и быть избранным в органы управления и контроля общества[60].

Управленческие права учредителей (участников) реализуются в первую очередь через участие в принятии решений общим собранием путем голосования. Л. Эннекцерус правильно полагал, что «явка на собрание» еще не есть факт голосования. Такова же позиция и российского законодателя. Например, согласно абз. 2 п. 1 ст. 58 Федерального закона «Об акционерных обществах»[61] акционеры могут считаться принявшими участие в общем собрании. По одному из дел суд пришел к выводу, что принявшими участие в общем собрании акционеров считаются акционеры, зарегистрировавшиеся для участия в нем, и акционеры, бюллетени которых получены не позднее двух дней до даты проведения общего собрания акционеров[62]. Проголосовавшими они считаться не могут, поскольку голосование - акт волеизъявления акционера.

Данное утверждение правомерно и потому, что общее собрание - это система голосования учредителей (участников), отражающая процедуры согласования их воль как участников корпоративных правоотношений (а не кредиторов). Более того, голосование как активный волевой акт может представать в качестве обязанности учредителя (участника). В частности, в полных товариществах - это обязанность личного участия товарища в деятельности товарищества; в обществах с ограниченной ответственностью такая обязанность возникает в тех случаях, когда решение общего собрания по закону или уставу должно быть принято единогласно. Эта управленческая обязанность корреспондирует управленческому праву учредителя (участника) и производна от факта участия в правоотношениях корпоративной собственности, что еще раз подтверждает правильность идеи о том, что управленческие права не являются обязательственными, а тяготеют к вещным, так как «отпочковались» от них.

Итак, совокупность правомочий учредителя (участника) может быть определена как право участия, которое основывается на вещных возможностях и закрепляется законом за учредителем (участником) в целях отражения его власти над имуществом юридического лица. Как заметил М.И. Кулагин, недопустимо власть собственников понимать только как возможность осуществления ими управления. Их власть проявляется в праве контроля и наблюдения за органами управления акционерными компаниями, в праве назначать и смещать по своему усмотрению управляющих[63].

Право участия соизмеримо с долей учредителя (участника) в складочном, уставном капитале, паевом фонде[64]. Более того, наличие у учредителей (участников) прав участия свидетельствует о возмездности передачи образуемого ими имущества юридическому лицу. Мир гармоничен, и субъекты, отдавая какие-либо имущественные блага, рассчитывают на получение встречного удовлетворения. Последнее может представать в том числе и как совокупность правомочий, например как право участия, отражающее тот факт, что для субъекта вместо одних правоотношений (правоотношений частной собственности) возникают другие, корпоративные, правоотношения. С учетом вышеизложенного допустимо сказать, что право участия, имея в целом (в обозначенном понимании) вещную природу, может пониматься как комплексное правовое явление, занимающее промежуточное положение между «классическими» вещными и обязательственными правами.

Так, В.А. Лапач рассматривает долю участия участника как своеобразный аналог доли в общей собственности. По его мнению, «при таком понимании доля является имущественным, но не обязательственным правом, и, следовательно, юридическая природа доли не может быть удовлетворительно объяснена ни с точки зрения обязательств, ни с точки зрения вещных прав»[65]. Соответственно В.А. Лапач делает вывод, что «действительные имущественные отношения участников (акционеров) в корпоративных организациях не могут быть удовлетворительно объяснены ни с точки зрения права частной собственности юридического лица, ни тем более путем примитивно-механистического переноса на корпоративные имущественные связи положений об общей долевой собственности»[66]. А поэтому, как говорит В.А. Лапач, речь должна идти о существовании субъективных прав участия, обладающих уникальной вещно-обязательственной природой.

Имущественное положение товарищества (как полного, так и коммандитного) во многом определяется наличием неограниченной личной ответственности полных товарищей по его обязательствам. Поскольку такая ответственность в значительной степени гарантирует интересы кредиторов, закон не содержит серьезных механизмов, иным образом защищающих их интересы. Такие механизмы существуют применительно к обществам, участники которых не отвечают по долгам, а лишь несут риск утраты вкладов.

Так, согласно ст. 70 ГК в учредительном договоре товарищества должно быть сказано о размере складочного капитала, но не установлен его минимум, из чего следует, что складочный капитал может быть достаточно небольшим. Кроме того, единственным последствием уменьшения фактического размера складочного капитала (если из-за понесенных товариществом убытков стоимость его чистых активов станет меньше размера складочного капитала) является запрет распределять прибыль от деятельности товарищества - ни уведомления кредиторов (с их правом потребовать немедленного исполнения обязательств и компенсации убытков), ни возможности принудительной ликвидации юридического лица Закон не предусматривает. Запрет на распределение прибыли действует до момента, пока стоимость чистых активов не превысит размер складочного капитала.