Правовая защита деловой репутации юридических лиц

Обращение к проблемам  диффамационного права обусловлено  двумя важными причинами теоретического и практического характера. С  одной стороны, это наметившаяся в последние годы тенденция к  унификации правовых систем разных стран, в свете которой позитивно зарекомендовавший себя за рубежом институт диффамации может рассматриваться в качестве аналога для внедрения в российское гражданское законодательство. С другой стороны, неведомый большинству практикующих российских юристов термин «диффамация» все чаще используется не только в научных публикациях, но и в решениях Европейского Суда по правам человека. При этом если прежде мы могли позволить себе интересоваться практикой Европейского Суда лишь в познавательном плане, то теперь его придется рассматривать в качестве своеобразной международной судебной инстанции, юрисдикция которой распространяется на жалобы граждан стран-участниц Совета Европы, в том числе и российских, и дела, которые являлись предметом рассмотрения судов Российской Федерации.

Недавно, 10 октября 2003 г. принято постановление Пленума Верховного Суда РФ № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации», в котором подчеркивается, что они являются составной частью правовой системы Российской Федерации.

Одним из основополагающих актов международного права является Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод. Объем  основных прав, предоставляемый Конвенцией, оценивается в свете практики заседающего в Страсбурге Европейского Суда по правам человека, который значительное внимание уделяет делам, связанным с диффамацией в СМИ, особенно в части ограничений свободы массовой информации.⁹ (ст. 10 Конвенции).

Думается, что для правильного  понимания прецедентов Европейского Суда российским юристам, и особенно судьям, необходимо иметь хотя бы общее представление о диффамационном праве.

Диффамация была известна науке российского гражданского права с дореволюционных времен. Но она не закрепилась в советском гражданском законодательстве под таким названием из-за своего, как было принято считать, буржуазного происхождения. Вероятно, под воздействием прежней гражданско-правовой доктрины диффамация не упоминается в действующем ГК РФ, хотя в ст. 152 ГК и предусмотрена судебная защита чести, достоинства и деловой репутации от распространения (в том числе и в СМИ) не соответствующих действительности порочащих сведений.

Между тем институт диффамации значительно шире и многограннее пределов защиты чести, достоинства  и деловой репутации, прописанных в ст. 152 ГК. И, прежде всего, потому, что гражданско-правовая судебная защита этих нематериальных благ допустима только при соблюдении закрепленного в ст. 29 Конституции РФ права на свободу слова и массовой информации. Правильная трактовка существа диффамации имеет не только важное теоретическое и познавательное, но и непосредственно практическое значение, поскольку на ее основе проводится грань между гражданско-правовым диффамационным деликтом в виде распространения в СМИ не соответствующих действительности порочащих сведений фактического характера, и идеями, мнениями, распространяемыми CMИ в порядке реализации конституционного права на свободу слова и массовой информации. Исходя из этого, диффамация является тем правовым институтом, через который в гражданском праве реализуются, с одной стороны, конституционное право на судебную защиту чести, достоинства и деловой репутации, а с другой - конституционное право на свободу слова и массовой информации.

Признак порочности - неотъемлемый атрибут диффамационного деликта. Если распространенные сведения не носят порочащего характера, даже при условии, что они не соответствуют действительности, то не будет и состава диффамационного деликта, Так, в решении по иску С. к редакции «Молодежной газеты Карелии» о защите чести и достоинства, а также о компенсации морального вреда суд совершенно обоснованно указал, что доводы истца о том, что неправильное указание в статье его специальности до поступления на службу в органы милиции (сообщалось, что он работал не инженером-строителем, как было на самом деле, а зоотехником), хотя и не соответствует действительности, но не порочат его честь и достоинство.

Не смотря на то, что  ст. 152 ГК озаглавлена так - «Защита  чести, достоинства и деловой  репутации», содержание ее значительно уже заголовка, поскольку речь в ней идет только о распространении фактических сведений, не соответствующих действительности. Заголовок же статьи создает иллюзию у потерпевших, что они имеют право на судебную защиту и в случае высказанных в отношении них оценочных суждений, хотя в таком случае правовой механизм, прописанный в ст. 152 ГК, не может быть применен. Мнения, оценки, в том числе выраженные в неприличной форме, порочащие потерпевшего, не относятся к диффамации, поскольку диффамацией, как уже говорилось, принято считать исключительно распространение порочащих сведений фактического характера, не соответствующих действительности.

Введение в гражданское  законодательство точного и однозначного термина «диффамация» позволяет  корректно сформулировать содержание института диффамационного права как совокупности гражданско-правовых норм и механизмов охранительного характера, обеспечивающих судебную защиту чести, достоинства и деловой репутации от распространения не соответствующих действительности, порочащих сведений при строгом соблюдении конституционного права на свободу слова и массовой информации.

Что является основанием для обособления института диффамационного  права? Объектами диффамации являются честь, достоинство и деловая  репутация - личные неимущественные блага, не отделимые от личности и не подлежащие денежной оценке. Эти блага подлежат не правовому регулированию, а только гражданско-правовой охране и защите. В связи с этим возникают устойчивые и социально однородные отношения неимущественного, охранительного характера, имеющие присущие только им однородные объекты и субъекты, а также специфическое, обусловленное, прежде всего, объектами защиты, содержание.

Таким образом, институт диффамационного права существенно  отличен от других институтов гражданского права, регулирующих главным образом имущественные отношения.

Этот правовой институт гражданского права включает в себя не только ст. 152 ГК РФ, специально посвященную  защите чести, достоинства и деловой  репутации, но и ряд других норм, регулирующих вопросы компенсации морального вреда (ст. 151, 1099 - 1101 ГК РФ), возмещение убытков (ст. 15 ГК РФ), судебной защиты гражданских прав (ст. 11 ГК РФ), а также Закон РФ «О средствах массовой информации». К институту диффамационного права относится ст. 21 Конституции РФ об охране достоинства личности государством и о том, что ничто не может быть основанием для его умаления; ст. 23 Конституции РФ о праве каждого на защиту своей чести и доброго имени; ст. 29 Конституции РФ о свободе слова и массовой информации; ст. 46 Конституции РФ, гарантирующая каждому судебную защиту его прав и свобод. Наконец, в институт диффамации входят международные договоры России, ставшие составной частью ее правовой системы (например, ст. 10 Европейской Конвенции по защите прав человека и основных свобод).

Теперь от теории следует  перейти к практике, ко второму  вопросу: «Некоторые материально - правовые возражения против иска о защите чести, достоинства и деловой репутации».

Если основания освобождения от гражданско-правовой ответственности за диффамацию прямо предусмотрены Законом о СМИ (ст. 57), то стандартные материально-правовые возражения против иска о диффамации в СМИ, несмотря на их обусловленность нормами материального права, вырабатываются как российской судебной практикой, так и практикой Европейского Суда по правам человека. Здесь уместно отметить, что в последние годы в российской юридической науке и среди судей прослеживается тенденция к тому, чтобы рассматривать судебную практику в качестве источника права. Это обстоятельство является дополнительным основанием для специального рассмотрения вопроса о стандартных материально-правовых возражениях против иска о диффамации в СМИ, которые можно еще назвать фактическими привилегиями против исков о диффамации. Материально-правовые возражения ответчика направлены на опровержение исковых требований истца, когда ответчик возражает против как фактической, так и правовой обоснованности иска. Эти возражения даются со ссылкой на нормы материального права и преследуют цель отказа в удовлетворении исковых требований истца по существу.

Законодательство и  судебная практика наиболее развитых демократических стран свидетельствуют, что суды этих стран, в отличие  от судов России, проявляют повышенную терпимость в случае диффамационных высказываний в адрес политиков, депутатов, правительства и других органов государственной власти.

Мы полагаем, что такой  подход судебной практики к публичным  деятелям, пострадавшим от диффамации в СМИ, следует внедрять и в  российскую судебную практику. Первые шаги на этом пути уже сделаны. Так, в определении судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда от 9 июля 1999 г. по иску депутата Государственной Думы Федерального Собрания РФ Ч. к Главе Республики Коми С. и к газете «Курьер - плюс» о защите чести, достоинства, деловой репутации и компенсации морального вреда и по аналогичному встречному иску записано следующее: «При определении размера компенсации морального вреда, взаимно причиненного сторонами друг другу, суд не учел того, что и истица, и ответчик являются публичными политиками, заинтересованными в склонении общественного мнения в свою пользу всеми, доступными им средствами. Участвуя в политической борьбе, обе стороны тем самым по собственной воле подвергают себя повышенному общественному вниманию и критике со стороны политических противников, причем необоснованная критика может не только не причинить морального вреда политическому деятелю, но в ряде случаев - повысить общественный рейтинг этого политика, если он сможет адекватно реагировать на эту критику и дать на нее достойный ответ в средствах массовой информации».

В судебной практике неоднозначно разрешается вопрос о том, влечет ли гражданско-правовую ответственность не нашедшее подтверждения сообщение в правоохранительные органы о совершении конкретным лицом преступления. Иными словами, может ли в таком случае нести ответственность добросовестно заблуждавшийся заявитель и является ли подобное заблуждение материально-правовым основанием для отказа в иске о защите чести и достоинства. Речь в данном случае не идет о заведомо ложном доносе о совершенном преступлении, ответственность за который предусмотрена ст. 306 УК РФ. Заведомо ложный донос можно отнести к умышленной недостоверной диффамации, то есть к той же части диффамации, что и клевета. Мы же исследуем случай, когда информатор добросовестно заблуждался и не может быть привлечен к уголовной ответственности.

Сообщение о совершении конкретным лицом преступления должно быть направлено исключительно в  правоохранительные органы, на которые  законом возложена обязанность  проверки достоверности сообщенных сведений. Предоставлять информацию третьим лицам о содержании заявления о совершении преступления должностные лица правоохранительных органов не вправе. Поэтому, если законопослушный, бдительный гражданин сообщит о совершенном преступлении только правоохранительному органу, данный факт не может служить основанием для его ответственности за диффамацию, поскольку диффамация предполагает распространение сведений другим лицам, а не правоохранительным органам, обязанным в силу закона проверять любую информацию. В тех же случаях, когда сведения о совершенном преступлении сообщены не только правоохранительным органам, но и другим лицам, а также СМИ, то распространитель таких сведений должен нести ответственность за недостоверную диффамацию в порядке ч. 1 ст. 152 ГК РФ. Таким образом, если гражданин, добросовестно проинформировал правоохранительные органы о совершенном преступлении, но при проверке такое сообщение оказалось ложным, то такой гражданин обладает фактической привилегией против иска о диффамации.

Такой подход соответствует  правовой позиции Конституционного Суда РФ.

Имеется в виду определение  Конституционного Суда РФ от 8 апреля 2003 г. № 157-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Серовцева  Сергея Анастасовича на нарушение его  конституционных прав статьей 152 Гражданского кодекса Российской Федерации, статьей 226 и частью второй статьи 333 Гражданского процессуального кодекса РСФСР, пунктами 15, 16 и 26 Положения о квалификационных коллегиях судей».

Конституционный Суд  Российской Федерации указал в этом определении, что статьей 33 Конституции Российской Федерации, статьей 19 Всеобщей декларации прав человека и статьей 19 Международного пакта о гражданских и политических правах закреплено право граждан направить личные обращения в государственные органы, которые в пределах своей компетенции обязаны рассмотреть эти обращения, принять по ним решения и дать мотивированный ответ в установленный законом срок.

Статья 152 ГК Российской Федерации, определяющая порядок реализации конституционного права на защиту чести  и доброго имени, находится в общей системе конституционно-правового регулирования, а потому суды общей юрисдикции при ее применении вправе и обязаны обеспечивать баланс названного конституционного права и права на личное обращение в государственные органы (статья 33 Конституции Российской Федерации) - с учетом того, что осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц (статья 17, часть 3, Конституции Российской Федерации).

Практический интерес  представляет вопрос о том, является ли материально - правовым основанием для отказа в иске о диффамации случай, когда опубликованные фактические сведения о каком-либо лице взяты из впоследствии отмененного вышестоящим судом судебного решения. На первый взгляд для журналиста нет более надежной привилегии от иска о диффамации, чем публикация материала, почерпнутого из судебного решения. Однако судебная практика показала, что пересмотр судебных решений несет в себе угрозу для судебных репортеров, поскольку лицами, фигурирующими в отмененных судебных решениях в негативном свете, предъявляются иски к СМИ о защите чести, достоинства и деловой репутации. Как должны разрешаться подобные иски? Есть два варианта. Если опубликована информация, содержащаяся в решении или приговоре, не вступившем в законную силу, которые впоследствии отменены в кассационном порядке, то есть до вступления в законную силу, то СМИ должны нести гражданско-правовую ответственность при условии, что опубликованная информация содержит признаки диффамационного деликта (ст. 152 ГК РФ) - порочность и ложность.

В этом случае не удержаться от совета журналистам - никогда не используйте в публикациях фактические  данные, содержащиеся во не вступивших в законную силу судебных решениях и приговорах. Можно без опасения быть втянутым в диффамационный судебный спор сообщить только о самом факте вынесения решения или приговора с оговоркой, что эти судебные постановления еще не вступили в законную силу.

Если журналист использовал  в публикации фактические данные из вступивших в законную силу судебных решений или приговоров, но эти судебные постановления в последующем отменены, что повлекло предъявление иска о диффамации к СМИ, то, на наш взгляд, в таком иске в части возмещения убытков и компенсации морального вреда должно быть отказано, поскольку вступившие в законную силу постановления судов Российской Федерации являются обязательными для всех без исключения органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений, должностных лиц, других физических и юридических лиц и подлежат неукоснительному исполнению на всей территории Российской Федерации (ст. 6 Федерального закона «О судебной системе Российской Федерации»). Здесь должна применяться аналогия закона (ст. 57 Закона о СМИ) об освобождении СМИ от гражданско-правовой ответственности в форме компенсации морального вреда и возмещения убытков. С учетом того, что опровержение не является мерой гражданско-правовой ответственности, так как не носит имущественного, компенсационного характера, то на СМИ судом может быть возложена обязанность опубликовать опровержение. При этом подчеркнем, что опровержение - это мера защиты, а не мера ответственности.