Третейское разбирательство

   Третейское  разбирательство не является правосудием. Насколько правомерно использование  терминов «судопроизводство» и «правоприменение»  применительно к нему? Оба этих термина в правовых науках исторически  используются лишь в отношении государственных судов. Возможность их применения в отношении третейского суда неизбежно сталкивается с необходимостью выявления признаков, позволяющих отнести третейское разбирательство к судопроизводству и к его праву осуществлять правоприменение.

   Вопрос, является ли третейское разбирательство  судопроизводством, в последнее десятилетие был исследован рядом правоведов. Позиции исследователей по этому вопросу разделились на две прямо противоположных группы. Одна группа исследователей исходит из постулата, что судопроизводство, как и правосудие, — это исключительная прерогатива государства, а термин «судопроизводство» неразрывно связан с понятием «судебной власти», которая может только государственной. Исходя из этой посылки, третейский суд является судом лишь благодаря своему историческому названию, но он таковым не является, а значит, не может заниматься судопроизводством, поскольку не входит в судебную систему государства.

   Другая  группа исследователей указывает на сущностные признаки судопроизводства как деятельности по защите прав и законных интересов, произведенной в установленном законом порядке, и не связывает понятие судопроизводства со статусом органа, который производит защиту прав. Следовательно, третейский суд осуществляет судопроизводственную деятельность, когда производит защиту прав в порядке, предусмотренном законом.

   Правоприменение представляет собой одну из форм реализации права, но с использованием государственного механизма. Однако еще Г.Ф. Шершеневич указывал, что применение права производится всеми агентами государственной власти, которые выполняют задачу управления на основании действующего права, но с наибольшей яркостью процесс применения права раскрывается в деятельности суда. С той же позицией много позже выступили Ю.Х. Калмыков и Ю.К. Осипов, считая, что субъектом правоприменение — могут быть не только государственные органы, но все лица, в том числе и граждане, поскольку правоприменение — это претворение в жизнь нормативных предписаний, а его субъект не важен. Правоприменение характеризуется не столько властным характером, сколько активными действиями, направленными на урегулирование общественных отношений, а потому государство может привлекать негосударственные органы к правоприменению в той мере, в какой это считает необходимым на данном этапе развития общества⁷.

   Третейскому разбирательству присущи все  признаки правоприменения, за исключением того, что это функция органа государственной власти. В то же время указанную функцию третейский суд осуществляет, поскольку он законом наделен правом разрешения спора. Третейский суд занимает в процессе правоприменения вполне органичное место, когда принимает обязательный для сторон правовой акт, который может быть приведен в принудительное исполнение после его легитимизации в государственном суде. Последнее замечание представляется весьма важным ввиду того, что применение права предполагает осуществление государственного принуждения. Принимая решение, третейский суд не осуществляет непосредственно государственное принуждение, а создает необходимые предпосылки для осуществления принуждения через соответствующий механизм. Более того, третейский суд осуществляет правоприменение не только в силу того, что уполномочен на это законом, но в силу своей природы. Если развить мысль о возможности осуществления правоприменения гражданами, то очевидно, что несколько граждан, выразивших соответствующее волеизъявление в форме и в порядке, установленных государством, могут осуществлять правоприменение посредством третейского суда. Представляется логичным, что государство может делегировать самим гражданам функцию правоприменения, осуществляемую через особую процедуру. Такой вывод подкрепляется тем, что возможность осуществлять правоприменение государство получает от своих граждан, а потому было бы нелогично, чтобы оно лишало их возможности осуществить правоприменение через специально созданный правовой механизм, пусть и не входящий в государственную систему.

   Третейское  разбирательство как наука сравнительно молодо, несмотря на то, что третейское разбирательство существует многие века. В дореволюционный период третейский суд имел свои взлеты и падения, соответственно, и внимание правоведов к этому  явлению так же было подвержено колебанию. Наиболее полно третейское разбирательство как правовое явление было проанализировано в двух фундаментальных работах того времени: А.И. Вицына «Третейский суд по русскому праву» и А.Ф. Волкова «Торговые третейские суды»⁸. Значение этих работ для развития отечественной науки третейского разбирательства трудно переоценить, поскольку именно в них и были заложены доктринальные подходы, сформированы фундаментальные принципы, на которых базируется третейское разбирательство. Хотя в указанных работах отмечается, что значительное число правовых положений и научных выводов восприняты российским правом из европейского права (прежде всего германского), где арбитраж был предметом правового анализа.

   Как уже указывалось, в России третейское разбирательство воспринималось как своеобразная часть гражданского процесса в его широком понимании, а потому и третейское разбирательство как наука и как учебная дисциплина изучалось в рамках гражданского или арбитражного процесса. При этом в зависимости от научных воззрений ученых-правоведов на предмет гражданского процессуального права (широкий или узкий) различается и степень обособления третейского разбирательства в учебных курсах. Например, такие учебники и учебные пособия, как «Арбитражный процесс» под редакцией В.В. Яркова, «Арбитражный процесс» под редакцией М.И. Клеандрова, «Гражданский процесс» С.Ф. Афанасьева и А.И. Зайцева, выделяют третейское разбирательство в качестве самостоятельной дисциплины, которая тесно связана с гражданским и арбитражным процессами. В то же время в учебнике «Гражданский процесс» под редакцией Г.Л. Осокиной отмечается, что третейское разбирательство охватывается гражданским процессом в его широком понимании и является его своеобразной частью, которая имеет некоторые особенности в регулировании.

   Указанное место отведено третейскому разбирательству  вовсе не случайно, поскольку вышеуказанные  исторические школы взглядов на гражданский процесс были достаточно широко представлены в советское время, и каждая из них имела своих многочисленных сторонников. Нетрудно заметить, что главное внимание ученых было сконцентрировано на проблемах гражданского процесса как базовой отрасли права и соответствующей науке. Внимание к третейскому разбирательству возникало лишь при анализе круга правовых явлений, которые включаются в состав предмета гражданского процесса. Как наука третейское разбирательство в советский период практически не получило своего развития, а научные работы в этом направлении были скорее единичным явлением. Основными монографиями в этом направлении были «Несудебные формы разрешения гражданско-правовых споров» В.П. Воложанина, «Правосудие и арбитраж» В.Н. Гапеева, «Арбитражное разбирательство гражданско-правовых споров в капиталистических странах» А.Д. Кейлина, «Проблемы правового регулирования общественно-товарищеского судопроизводства в СССР» Е.И. Филиппова.

   Значительное  влияние на формирование законодательства, регулирующего третейское судопроизводство в европейских странах, оказало Постановление Совета Европы от 20 января 1966 г. № 56 «Европейская конвенция о единообразном законе об арбитраже». Хотя указанный акт по вполне понятным политическим причинам не был известен в СССР, тем не менее ныне действующий Закон о третейских судах полностью соответствует основным положениям, которые данный акт предлагал урегулировать европейским государствам для внутреннего арбитража. В данном случае он сыграл роль катализатора, задав вектор развития национальному праву государств Европы в части арбитража. А Россия, приступив к разработке своего закона регулирующего третейское разбирательство, обнаружила, что европейские национальные законы об арбитраже исходят из близких по своему духу правовых позиций. Соответственно, российский закон о третейском разбирательстве был создан с ориентацией на уже сложившиеся в европейских государствах правовой режим, доктринальные воззрения на место арбитража в правовой системе и подходы к его законодательному регулированию.

   Интерес к третейскому разбирательству  вновь возник уже в 90-е гг. XX в., когда переход к рыночной экономике  вызвал к жизни Временное положение о третейском суде для разрешения экономических споров. Благодаря данному нормативному акту на территории России возникло множество третейских судов, что подогрело интерес правоведов к проблемам третейского разбирательства. Потребности практической юриспруденции потребовали гораздо более детальной научной проработки правовых основ третейского разбирательства и определения места третейского суда в российской правовой системе. Все это вызвало усиленный интерес к тематике третейского разбирательства в научной среде. На темы, так или иначе связанные с третейским разбирательством, были защищены десятки диссертаций и написаны сотни научных статей. В то же время научные монографии с глубоким анализом такого уникального правового явления, как третейский суд, исчислялись единицами. Наибольший вклад в развитие науки третейского разбирательства вложили такие ученые, как Е.А. Виноградова, А.И. Зайцев, СА. Курочкин, М.Э. Морозов, Е.Ю. Носырева, МА. Попов, Г.В. Севастьянов, О.Ю. Скворцов, Е.М. Цыганова. Благодаря научным исследованиям названных и иных авторов была изучена правовая природа третейского разбирательства, а третейский суд занял соответствующее его природе место и системе органов по защите прав.

   Предметом изучения науки третейского разбирательства является к первую очередь сам процесс разрешения спора в порядке третейского разбирательства, а также механизм взаимодействия третейского суда с судом общей юрисдикции и арбитражным судом. Объектом особого внимания данной науки в плане сравнительного правоведения является иностранное законодательство, практика функционирования третейских судов (арбитражей) за рубежом, а также соответствующие иностранные доктрины третейского разбирательства. Правовая природа третейского суда не зависит от его национальной принадлежности, но приемы регулирования третейского разбирательства, уровень контроля третейского разбирательства со стороны государства, правовая сила решения третейского суда имеют в разных государствах значительные различия. Сравнительные исследования позволяют выбрать наиболее оптимальные законодательные приемы регулирования третейского разбирательства, позволяющие в наибольшей степени раскрыть его потенциал, а обществу получить значительный социальный эффект.

   Третейское  разбирательство состоит не только из норм, регулирующих процедуру рассмотрения спора, но и норм, являющихся организационными по отношению к третейскому разбирательству и регулирующих: организацию постоянно действующего третейского суда, требования к судьям, формированию состава третейского суда, требования к третейскому соглашению. Это дает основание для деления третейского разбирательства на общую (судоустройственные нормы) и особенную части (судопроизводственные нормы).

   Наука третейского разбирательства находится  в стадии своего становления, ибо  ее правовая доктрина еще не до конца  сформировалась. Указанная наука находится в процессе своего обособления от базовой отрасли права — гражданского процессуального права. Как и у всякой молодой науки, у науки третейского разбирательства еще много обширных областей, мало охваченных современными исследованиями, а потому чрезвычайно перспективных для дальнейшей разработки. Соответственно, перед наукой третейского разбирательства стоит много проблем. Наиболее проблемными представляются следующие вопросы: разработка понятийного аппарата и определение внутреннего содержания используемых понятий; раскрытие правовой природы третейского разбирательства; определение места третейского суда среди органов по защите прав; правовая сила решения третейского суда; выяснение влияния доказательств, полученных в третейском разбирательстве, на государственное судопроизводство; пределы судебного контроля третейского разбирательства; возможность участия в третейском разбирательстве третьих лиц; правопреемство в третейском соглашении; компетенция третейского суда на рассмотрение споров, имеющих публично-правовой эффект; усиление проявлений публичного права в третейском разбирательстве. 

   1.3. Принципы третейского разбирательства

   Под принципами права понимаются основные начала правового регулирования, отражающие социальные представления об идеале, в соответствии с которым и необходимо регулировать общественные Поношения. Выражая общие закономерности права и распространяя пни действие на всю сферу правового регулирования, равно как и на субъектов регулируемых отношений, правовые принципы скрепляют нормативную систему, обеспечивают ее самодостаточность, способствуют устранению противоречий между различными юридическими институтами и нормами данной системы. Общеобязательный характер правовых принципов проявляется в прямом правоприменении этих принципов при разрешении правовых коллизий. При нем правовые принципы имеют приоритетное значение по сравнению с иными правовыми нормами, т.е. в случае конкуренции между нормами принципами и обычными правовыми нормами первенство принадлежит правовым принципам.

   Принципы  третейского разбирательства представляют собой фундаментальные правовые идеи о третейских судах. Принципы российского процесса образуют своего рода систему, которая обеспечивает функционирование института третейского разбирательства. Эта система должна быть логически непротиворечивой; принципы должны коррелировать между собой, а в своей совокупности обеспечивать стабильность системы третейского разбирательства, целостность и согласованность ее внутренних элементов.